Профессор Мар-вин тут же дает понять, что он будет рекомендовать Сенату две кандидатуры, названные первоначально час назад, и тут же переходит к следующему пункту повестки.
- Несколько спорный вопрос, - говорит он, оглашая предложение, чтобы число представителей студенчества было увеличено с шести до восьми. Шесть студентов, уже присутствующих, в основном в свитерах, тяжело дышат, выглядят яростно, сдвигают головы; они оборачиваются и обнаруживают, что обсуждения не было, и пункт повестки, вероятно от усталости, был утвержден немедленно. Чайные дамы входят, чтобы собрать чашки. Эксплуатируя успех, представители студенчества вносят предложение еще более расширить число представителей на факультетских совещаниях, введя представителей от чайных дам. Предложение внесено и принято. Бенита Прим, административный помощник, сначала шепчет на ухо Марвину, потом обращается к собравшимся: она указывает, что по существующим правилам у чайных дам нет права представительствовать на факультетских совещаниях. Совещание утверждает рекомендацию Сенату изменить правила, чтобы чайные дамы получили право участвовать в факультетских совещаниях. Эта резолюция, как и предыдущая, отклоняется председательствующим на том основании, что они не имеют никакого отношения к пунктам повестки дня. Предлагается резолюция разрешить обсуждение на совещании вопросов, не включенных в повестку дня, но она отклоняется на том основании, что этот вопрос не включен в повестку дня. Резолюция, предлагающая лишить председательствующего полномочий, потому что он допустил выдвинуть на голосование два предложения, которые согласно существующим правилам не включены в повестку дня, была отвергнута председательствующим на том основании, что председательствующий не может ставить на голосование предложения, которые, согласно существующим правилам, не входят в повестку дня. Снаружи сильно льет дождь, и уровень озера заметно поднялся.
- И все ваши совещания такие занудные? - спрашивает Мелисса Тодорофф, которая, как выясняется позднее, вообще не имеет права присутствовать на совещании, поскольку она только гостья, и ее попросят удалиться, и она удалится с воплями.
- Не беспокойтесь, - шепчет Говард, - это только предварительная разминка. Позже станет жарче.
Жарче становится вскоре после 17.05, когда начинает темнеть и когда профессор Марвин переходит к пункту 17, касающемуся приглашенных лекторов.
- Вопрос не спорный, я думаю, - говорит профессор Марвин. - Несколько предложенных имен, и мы можем их одобрить, я думаю.
Роджер Фанди поднимает руку и говорит:
- Могу ли я спросить председательствующего, по чьей инициативе было послано приглашение профессору Мангелю?
Председательствующий выглядит недоуменно и говорит:
- Профессору Мангелю? Насколько мне известно, доктор Фанди, никакое приглашение профессору Мангелю не посылалось.
- Могу ли я обратить внимание председательствующего на факультетский циркуляр, разосланный сегодня утром, в котором говорится, что профессора Мангеля пригласили прочесть лекцию?
- Я не рассылал подобного циркуляра, - говорит председательствующий.
- У меня здесь экземпляр факультетского циркуляра, который, по утверждению председательствующего, он не рассылал, - говорит Роджер Фанди. - Возможно, председательствующий желает с ним ознакомиться?
Председательствующий желает; он прочитывает циркуляр и поворачивается к Миннегаге Хо.
- Он был на диктофоне, - говорит мисс Хо с широко раскрытыми восточными глазами. - Поэтому я его разослала.
- Он был на диктофоне и поэтому вы его разослали? - бормочет профессор Марвин. - Я не диктовал этого на диктофон.
- Могу ли я спросить председательствующую персону, - говорит Мелисса Тодорофф, - отдает ли себе отчет указанная персона, что подобное приглашение будет воспринято всеми, кто не принадлежит к белой расе, и всеми женщинами в этом академгородке как прямое оскорбление их генетическому происхождению?
- Скверно пахнет, товарищ, - говорит один из представителей студенчества, - он расист и сексист.
Профессор Марвин смотрит вокруг в некоторой расстроенности.
- Профессор Мангель, насколько мне известно, не расист и не сексист, а высококвалифицированный генетик, - говорит он. - Однако, поскольку мы его сюда не приглашали, этот вопрос вообще не встает.
- Учитывая мнение председательствующего, что Мангель не расист и не сексист, - говорит Говард, - значит ли это, что председательствующий был бы готов пригласить его в этот университет, если бы его фамилия была названа?
- Она не названа, - говорит Марвин.
- Суть в том, что исследования профессора Мангеля - фашистские, и нам незачем подтверждать это, приглашая его сюда, - говорит Мойра Милликин.
- Мне всегда казалось, что отличительным признаком фашизма была нетерпимость к свободе исследований, доктор Милликин, - говорит Марвин, - но этот вопрос не требует обсуждения, поскольку никто не предлагает его приглашать. Сомневаюсь, что мы вообще бы могли прийти к согласию относительно такого приглашения. Это создало бы проблему.
- Могу ли я спросить почему? - спрашивает доктор Закери, забыв про «Британский социологический журнал».
- Почему? - спрашивает Фанди. - А вы знаете, какими будут последствия приглашения подобного человека? Никто не стерпит…
- Вот именно, что стерпит, - говорит доктор Закери. - Это вопрос терпимости. Могу ли я внести предложение, и я думаю, это в порядке заседания, поскольку повестка разрешает нам вносить рекомендации, касательно'приглашения, чтобы мы послали официальное приглашение от имени этого факультета профессору Мангелю приехать и прочесть лекцию на этом факультете.
Вокруг стола поднимается большой шум; Говард сидит молча, настолько молча, что Флора Бениформ наклоняется к нему и шепчет:
- Кажется, я вижу, как тут орудует чья-то рука?
- Ш-ш-ш, - говорит Говард. - Это очень серьезная проблема.
- Вы хотите внести это как предложение? - спрашивает Марвин, глядя на Закери.
- Да, - говорит Закери, - и мне хотелось бы обосновать мое предложение. Я замечаю среди моих более молодых коллег, быть может, менее умудренных в недавней истории, чем мы, подлинную неосведомленность в положении дел, которые мы обсуждаем. Профессор Мангель и я имеем общее прошлое. Мы оба - евреи, и оба родились в нацистской Германии, и оба бежали сюда от фашизма. Я думаю, мы знаем смысл этого термина. Фашизм и связанный с ним геноцид возникли потому, что в Германии возникла атмосфера, требовавшая, чтобы всякая интеллектуальная деятельность подчинялась принятой, одобренной идеологии. Чтобы это произошло, потребовалось создать атмосферу, в которой было невозможно мыслить и существовать вне доминирующих идеологических построений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
- Несколько спорный вопрос, - говорит он, оглашая предложение, чтобы число представителей студенчества было увеличено с шести до восьми. Шесть студентов, уже присутствующих, в основном в свитерах, тяжело дышат, выглядят яростно, сдвигают головы; они оборачиваются и обнаруживают, что обсуждения не было, и пункт повестки, вероятно от усталости, был утвержден немедленно. Чайные дамы входят, чтобы собрать чашки. Эксплуатируя успех, представители студенчества вносят предложение еще более расширить число представителей на факультетских совещаниях, введя представителей от чайных дам. Предложение внесено и принято. Бенита Прим, административный помощник, сначала шепчет на ухо Марвину, потом обращается к собравшимся: она указывает, что по существующим правилам у чайных дам нет права представительствовать на факультетских совещаниях. Совещание утверждает рекомендацию Сенату изменить правила, чтобы чайные дамы получили право участвовать в факультетских совещаниях. Эта резолюция, как и предыдущая, отклоняется председательствующим на том основании, что они не имеют никакого отношения к пунктам повестки дня. Предлагается резолюция разрешить обсуждение на совещании вопросов, не включенных в повестку дня, но она отклоняется на том основании, что этот вопрос не включен в повестку дня. Резолюция, предлагающая лишить председательствующего полномочий, потому что он допустил выдвинуть на голосование два предложения, которые согласно существующим правилам не включены в повестку дня, была отвергнута председательствующим на том основании, что председательствующий не может ставить на голосование предложения, которые, согласно существующим правилам, не входят в повестку дня. Снаружи сильно льет дождь, и уровень озера заметно поднялся.
- И все ваши совещания такие занудные? - спрашивает Мелисса Тодорофф, которая, как выясняется позднее, вообще не имеет права присутствовать на совещании, поскольку она только гостья, и ее попросят удалиться, и она удалится с воплями.
- Не беспокойтесь, - шепчет Говард, - это только предварительная разминка. Позже станет жарче.
Жарче становится вскоре после 17.05, когда начинает темнеть и когда профессор Марвин переходит к пункту 17, касающемуся приглашенных лекторов.
- Вопрос не спорный, я думаю, - говорит профессор Марвин. - Несколько предложенных имен, и мы можем их одобрить, я думаю.
Роджер Фанди поднимает руку и говорит:
- Могу ли я спросить председательствующего, по чьей инициативе было послано приглашение профессору Мангелю?
Председательствующий выглядит недоуменно и говорит:
- Профессору Мангелю? Насколько мне известно, доктор Фанди, никакое приглашение профессору Мангелю не посылалось.
- Могу ли я обратить внимание председательствующего на факультетский циркуляр, разосланный сегодня утром, в котором говорится, что профессора Мангеля пригласили прочесть лекцию?
- Я не рассылал подобного циркуляра, - говорит председательствующий.
- У меня здесь экземпляр факультетского циркуляра, который, по утверждению председательствующего, он не рассылал, - говорит Роджер Фанди. - Возможно, председательствующий желает с ним ознакомиться?
Председательствующий желает; он прочитывает циркуляр и поворачивается к Миннегаге Хо.
- Он был на диктофоне, - говорит мисс Хо с широко раскрытыми восточными глазами. - Поэтому я его разослала.
- Он был на диктофоне и поэтому вы его разослали? - бормочет профессор Марвин. - Я не диктовал этого на диктофон.
- Могу ли я спросить председательствующую персону, - говорит Мелисса Тодорофф, - отдает ли себе отчет указанная персона, что подобное приглашение будет воспринято всеми, кто не принадлежит к белой расе, и всеми женщинами в этом академгородке как прямое оскорбление их генетическому происхождению?
- Скверно пахнет, товарищ, - говорит один из представителей студенчества, - он расист и сексист.
Профессор Марвин смотрит вокруг в некоторой расстроенности.
- Профессор Мангель, насколько мне известно, не расист и не сексист, а высококвалифицированный генетик, - говорит он. - Однако, поскольку мы его сюда не приглашали, этот вопрос вообще не встает.
- Учитывая мнение председательствующего, что Мангель не расист и не сексист, - говорит Говард, - значит ли это, что председательствующий был бы готов пригласить его в этот университет, если бы его фамилия была названа?
- Она не названа, - говорит Марвин.
- Суть в том, что исследования профессора Мангеля - фашистские, и нам незачем подтверждать это, приглашая его сюда, - говорит Мойра Милликин.
- Мне всегда казалось, что отличительным признаком фашизма была нетерпимость к свободе исследований, доктор Милликин, - говорит Марвин, - но этот вопрос не требует обсуждения, поскольку никто не предлагает его приглашать. Сомневаюсь, что мы вообще бы могли прийти к согласию относительно такого приглашения. Это создало бы проблему.
- Могу ли я спросить почему? - спрашивает доктор Закери, забыв про «Британский социологический журнал».
- Почему? - спрашивает Фанди. - А вы знаете, какими будут последствия приглашения подобного человека? Никто не стерпит…
- Вот именно, что стерпит, - говорит доктор Закери. - Это вопрос терпимости. Могу ли я внести предложение, и я думаю, это в порядке заседания, поскольку повестка разрешает нам вносить рекомендации, касательно'приглашения, чтобы мы послали официальное приглашение от имени этого факультета профессору Мангелю приехать и прочесть лекцию на этом факультете.
Вокруг стола поднимается большой шум; Говард сидит молча, настолько молча, что Флора Бениформ наклоняется к нему и шепчет:
- Кажется, я вижу, как тут орудует чья-то рука?
- Ш-ш-ш, - говорит Говард. - Это очень серьезная проблема.
- Вы хотите внести это как предложение? - спрашивает Марвин, глядя на Закери.
- Да, - говорит Закери, - и мне хотелось бы обосновать мое предложение. Я замечаю среди моих более молодых коллег, быть может, менее умудренных в недавней истории, чем мы, подлинную неосведомленность в положении дел, которые мы обсуждаем. Профессор Мангель и я имеем общее прошлое. Мы оба - евреи, и оба родились в нацистской Германии, и оба бежали сюда от фашизма. Я думаю, мы знаем смысл этого термина. Фашизм и связанный с ним геноцид возникли потому, что в Германии возникла атмосфера, требовавшая, чтобы всякая интеллектуальная деятельность подчинялась принятой, одобренной идеологии. Чтобы это произошло, потребовалось создать атмосферу, в которой было невозможно мыслить и существовать вне доминирующих идеологических построений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85