Многие буржуазные матери, освобождаясь на день от своих детей, припарковывают машины цепочкой вдоль узкой улицы. Говард настороженно пристраивается к цепочке, тормозит поближе к школьным дверям и открывает дверцу фургона, чтобы выпустить Мартина и Селию. Они бегут к женщине, которая переводит их через дорогу. Он следит за их мокрыми фигурками по ту сторону улицы. Затем он трогается с места и возвращается к центральному затору. Город занят делом; толпы движутся на работу вокруг парка и собора, ратуши и универмага Вулворта. Он направляется к университету за западной окраиной города через отрущобившийся жилой район викторианских прижатых друг к другу особняков, грязных, содержащихся кое-как, помеченных всеми знаками транзитности. На этих улицах студенты, не живущие в Шпенглере и Гегеле, Марксе и Тойнби, Канте и Гоббсе, живут в своих квартирах и снимают комнаты; в этот час утра они покидают квартиры и комнаты с удобствами и наводняют магистраль, окаймленную строительными складами, гаражами для подержанных машин, мастерскими камнерезчиков с образчиками могильных надгробий. Тут они стоят, ожидая автобусов и голосуя проезжающим машинам.
Говард сидит за рулем, рассматривает лица, ищет знакомые. И вскоре обнаруживает такое: на автобусной остановке ждет под сводом бордового зонтика девушка в темно-сером костюме. Он сигналит машинам позади себя; он останавливается чуть дальше за остановкой; он гудит ей. Но девушка эта явно умеет распознавать попытки закадрить ее; она оглядывается на фургон с очень прохладным любопытством, а затем снова смотрит на магистраль, выглядывая в суете машин автобус, на котором положила себе уехать. Говард снова гудит; наконец открывает дверцу и вылезает наружу, прижимаясь к дверце, чтобы избежать проносящихся мимо машин. Он кричит:
- Мисс Каллендар! Мисс Каллендар!
Мисс Каллендар в автобусной очереди снова оборачивается и глядит попристальнее. Встряска узнавания.
- Ой, - говорит она, - это мне машет доктор Кэрк.
- Идите же, - говорит Говард. - Я подвезу вас до университета.
Мисс Каллендар немного медлит, обдумывая это приглашение; потом отделяется от вереницы ждущих студентов и идет к фургону.
- Ну, вы чрезвычайно любезны, - говорит она, останавливаясь с пассажирской стороны, - и в такой скверный день.
- Очень рад, - говорит Говард. - Садитесь.
Мисс Каллендар берет в рифы свой зонтик, притягивая его бордовые складки к его серебристому стержню; потом открывает дверцу фургона и начинает забираться внутрь.
- А я думала, вы каждое утро маршируете в университет со знаменем в руках, - говорит она, приспосабливая длинные ноги к тесноте, опуская свой портфель на пол, а зонтик ставя вертикально между коленями. - Я понятия не имела, что вы разъезжаете в моторизированной роскоши.
Говард отпускает сцепление; он говорит:
- Сэкономите на плате за проезд.
- И верно, - говорит мисс Каллендар, - весомое соображение в наши дни.
Фургон отъезжает от тротуара и встраивается в ряд машин, которые в каждое буднее утро перед девятью часами движутся от Водолейта к университету.
От мисс Каллендар исходит запах гигиеничного шампуня. Ее зонтик изящно увенчан стеклянным шаром с цветком внутри, эдакая викторианская диковинка; ее белые пальцы сплетены на шаре. Она поворачивается к Говарду и говорит, словно поверяя грешную тайну:
- Правду сказать, я почти опаздываю. Никак не могла заставить себя встать с постели.
- И знаете почему? - говорит Говард. - Слишком увлекаетесь вечеринками.
- Да, это нехорошо, правда? - говорит мисс Каллендар. - В котором часу она кончилась?
- Под утро, - говорит Говард. - Через несколько часов после вашего ухода. Около четырех.
- Не понимаю, как вам удается, - говорит мисс Каллендар, - эта вечеринка требовала жутко много сил.
- Как любая вечеринка, - говорит Говард, - если отнестись к ней с подлинным интересом.
- А, - говорит мисс Каллендар, - я полностью согласна. Меньше всего от них требуется веселья. Оно сводит их к чему-то пошлому.
Говард смеется и говорит:
- Но вам было интересно?
- О да, - говорит мисс Каллендар, - на мой лад. Видите ли, я чужачка и должна выяснить, как все вы тут и что.
- И выяснили? - спрашивает Говард.
- Не уверена, - говорит мисс Каллендар, - я думаю, что вы - очень интересные персонажи, но вот до сюжета я еще не докопалась.
- Ну, это просто, - говорит Говард. - Сюжет - история.
- О, конечно же, - говорит мисс Каллендар, - вы ведь человек, причастный истории.
- Совершенно верно, - говорит Говард, - потому-то вы должны доверять нам всем. Как и эти ребята вчера вечером. Они на стороне истории.
- Ну, я доверяю каждому, - говорит мисс Каллендар, - но никому предпочтительно. Полагаю, я не верю в групповые добродетели. По-моему, это исключительно индивидуальное достижение. Поэтому, мне кажется, вы и преподаете социологию, а я литературу.
- А, да, - говорит Говард. - Но как вы ее преподаете?
- То есть вы спрашиваете, структуралист ли я, или психолингвист, или формалист, или христианский экзистенциалист, или феноменологист?
- Да, - говорит Говард.
- А, - говорит мисс Каллендар, - так я ни то ни другое, не пятое и не десятое.
- Так что же вы в таком случае делаете? - спрашивает Говард.
- Читаю книги, беседую с людьми о них.
- Без метода? - спрашивает Говард.
- Вот именно, - говорит мисс Каллендар.
- Звучит не слишком убедительно, - говорит Говард.
- Да, - говорит мисс Каллендар, - у меня есть склонность оставаться чуть-чуть неуловимой.
- Ничего не получится, - говорит Говард. - Каждое слово, которое вы произносите, это декларация вашего мировоззрения.
- Я знаю, - говорит мисс Каллендар, - и ищу способа, как это обойти.
- Такого способа не существует, - говорит Говард, - вы должны знать, кто вы есть.
- Я либерал девятнадцатого века, - говорит мисс Каллендар.
- Этим вы быть никак не можете, - говорит Говард, - сейчас ведь двадцатый век, почти его конец. Никаких ресурсов не осталось.
- Я знаю, - говорит мисс Каллендар, - вот почему я либерал.
Говард поворачивает голову и смотрит на мисс Каллендар. А она глядит на него невозмутимыми глазами, чуть приоткрыв губы, абсолютно безмятежная. Ее белое лицо, и темные волосы, и одетая в серое фигура заполняют маленький фургон. Он вспоминает, как она уходила из его дома вчера вечером, стояла над кабинетом, заглядывала внутрь. «Вы проявили куда больше интереса к этой велосипедистке, чем ко мне», - сказала тогда Фелисити Фий.
Шоссе тут оставляет пригород позади и углубляется в лоскуток сельского пейзажа, отделяющий город от университета. Ограничение скорости до тридцати миль тут кончается; Говард прибавляет скорости. По обочинам - несколько высоких вязов, несколько обкорнанных живых изгородей, пара-другая перестроенных фермерских домов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85