И я буду жестоко атаковать неприятеля! Я даже не буду ждать того, чтобы было окончено сосредоточение моих войск…
Чуткое ухо посла улавливает очень уж независимое словечко – «моих» войск, как будто это и не армия самодержца всероссийского, а личная воинская команда великого князя. К тому же Николай Николаевич явно не желает дожидаться конца мобилизации, как того хочет Государь.
«Однако, – думает Палеолог, – взыграли-таки амбиции у Дяди царя!.. Недаром говорили мне осведомители, когда описывали расстановку сил в Доме Романовых, что кое у каких семейных противников Николая Александровича замечено было во время революции 1905 года намерение удалить от власти молодого царя и короновать на царство его популярного Дядюшку… Не потому ли он так рвался сейчас занять пост Верховного, что это создаст ему большие возможности в этом направлении?..»
– Когда вы начнёте наступление?! – чуть ли не с вызовом вопрошает посол союзной державы. – Ведь, согласно франко-русской военной конвенции, под которой стоит подпись генерала Янушкевича, начальника Штаба Ставки, – проявляет осведомлённость Палеолог и кивает в сторону высокого, с короткой стрижкой и чёрными нафабренными усами генерала, – Россия обязывается выступить на пятнадцатый день после начала мобилизации. А это документ, который следует уважать!
– Я и имел в виду, – подобострастно говорит великий князь, – что наступление начнётся четырнадцатого-пятнадцатого августа…
Как всякий нахал, встретившийся с силой, Николай Николаевич несколько сникает. Он осознаёт, что за спиной маленького и надутого, словно пузырь, человечка маячит финансовая мощь Франции, сила золота, которым оплачены русские облигации. Сам великий князь тоже сопричастен этим финансовым делам, а его супруга, Анастасия, и ещё более активная свояченица, Милица, по уши погрязли в балканских финансовых вливаниях Франции, в черногорских комбинациях их отца Негоша. Именно поэтому великому князю совсем не с руки ссориться с великой союзницей и отстаивать своё мнение, даже если бы он его имел. Поэтому он становится воплощением любезности.
– Мой дорогой посол! – берёт под руку Палеолога Главнокомандующий и подводит к одному из столов с картами. – Я вам сейчас расскажу то, что приготовил для доклада Государю… Вы знаете, теперь я каждый день, как Главнокомандующий, в шесть часов обязан сделать доклад Его Величеству…
– Ах! Ваше высочество, я всё равно ничего в вашей стратегии не понимаю и желал бы только знать, пойдёте ли вы на Берлин и когда? – ещё раз настойчиво говорит Палеолог.
От всех речей у Верховного Главнокомандующего, видимо, пересохло в горле. Он воспользовался тем, что заговорил посол, и опрокинул в себя ещё бокал шампанского. Потом положил ладонь на карту и торжественно сказал:
– Мой дорогой посол! Я поломал все планы моих предшественников, которые хотели обороняться на двух направлениях – германском и австрийском… Сегодня я предлагаю Государю совершенно новый план войны, и вы – его первый ценитель! Я делаю главным третье направление, которое оставалось позабытым: на Берлин! Я сосредоточу у Варшавы манёвренную группу для похода через Познань на Берлин, и в то же время мы будем вести операции на Восточно-Прусском и Галицийском театрах…
Палеолог тут же смекнул, что именно такой вариант отвечает желанию французского Генерального штаба и военного министра Мессими, о котором тот говорил ему в Париже накануне визита Пуанкаре в Петербург.
– О! Это грандиозно! – решил он подыграть великому князю. – Я передам в Париж, что во главе русских войск поставлен истинный генералиссимус! Но наступление на Берлин должно начаться не позже четырнадцатого августа! – подвёл французский посол итог своей встречи с Верховным Главнокомандующим союзной армии, которому он фактически назначил срок начала настоящих боевых действий. И русский гигант покорно с ним согласился.
«Как, однако, легко вертеть этими дылдами!» – с гордостью подумал о себе посол. Как у всяких людей маленького роста, у него было постоянное желание одерживать превосходство над рослыми мужчинами и очаровывать крупных женщин.
Довольный собой, Палеолог даёт понять хозяину, что хочет откланяться. Николай Николаевич, занятый мыслями о предстоящем докладе у Государя, даже рад этому. Но на прощанье он снова сжимает в своих железных объятьях французского посла:
– Будьте добры передать генералу Жоффру самое горячее приветствие и уверение в моей полной вере в победу… Скажите ему также, – слёзы умиления показываются на красных от избытка шампанского глазах великого князя, – что я прикажу рядом со штандартом Главнокомандующего поставить вымпел, который он подарил мне, когда я два года тому назад присутствовал на манёврах французской армии…
48
Их высочества, семейство великих князей Николаевичей, живя на Знаменке, любило завтракать не в столовой зале дворца, а в уютном уголке огромного Оранжерейного комплекса, связанного с основным зданием и другими оранжереями застеклёнными переходами. Оранжереи были столь просторны и высоки, что огромные пальмы свободно росли в тепле и лучах солнца, словно на побережье Адриатики, где родились великие княгини Анастасия и Милица Николаевны. Может быть, именно потому их тянуло сюда, в гущу тропических растений и цветов, что черногорки тосковали по родине, которую покинули совсем детьми, чтобы поступить в Смольный институт?
За день до того, как Верховный Главнокомандующий должен был убыть из столицы на Ставку, местопребыванием коей был определён уездный городишко в Белой Руси Барановичи, только недавно получивший статус города из забытого Богом местечка, прислуга вновь накрывала стол в Оранжерее для завтрака, на который не был приглашён никто из посторонних. Великие князья и их супруги решили держать семейный совет, чтобы сообща определить предстоящие политические и военные шаги Николаши.
Дружные сестрички уже обсудили кое-что с глазу на глаз, и решено было, что самая бойкая и умная из них, доктор алхимии, Милица, сделает своего рода обзор идей, которыми были одержимы обе черногорки. Главная из этих идей, определявшая всю жизнь и линию поведения дочерей князя Негоша Черногорского, уже давно клонилась к тому, чтобы всеми правдами и неправдами добиться российского трона для великого князя Николая Николаевича. Идея эта первой пришла в голову Милице, когда Стана развелась со своим первым мужем, герцогом Георгием Лейхтенбергским, и вышла замуж за Николая Николаевича. Заботливая мать, Милица заблаговременно рассчитала, что если императором станет бездетный Николай Николаевич, то наследником при нём законным образом окажется сын её и великого князя Петра Николаевича Роман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246
Чуткое ухо посла улавливает очень уж независимое словечко – «моих» войск, как будто это и не армия самодержца всероссийского, а личная воинская команда великого князя. К тому же Николай Николаевич явно не желает дожидаться конца мобилизации, как того хочет Государь.
«Однако, – думает Палеолог, – взыграли-таки амбиции у Дяди царя!.. Недаром говорили мне осведомители, когда описывали расстановку сил в Доме Романовых, что кое у каких семейных противников Николая Александровича замечено было во время революции 1905 года намерение удалить от власти молодого царя и короновать на царство его популярного Дядюшку… Не потому ли он так рвался сейчас занять пост Верховного, что это создаст ему большие возможности в этом направлении?..»
– Когда вы начнёте наступление?! – чуть ли не с вызовом вопрошает посол союзной державы. – Ведь, согласно франко-русской военной конвенции, под которой стоит подпись генерала Янушкевича, начальника Штаба Ставки, – проявляет осведомлённость Палеолог и кивает в сторону высокого, с короткой стрижкой и чёрными нафабренными усами генерала, – Россия обязывается выступить на пятнадцатый день после начала мобилизации. А это документ, который следует уважать!
– Я и имел в виду, – подобострастно говорит великий князь, – что наступление начнётся четырнадцатого-пятнадцатого августа…
Как всякий нахал, встретившийся с силой, Николай Николаевич несколько сникает. Он осознаёт, что за спиной маленького и надутого, словно пузырь, человечка маячит финансовая мощь Франции, сила золота, которым оплачены русские облигации. Сам великий князь тоже сопричастен этим финансовым делам, а его супруга, Анастасия, и ещё более активная свояченица, Милица, по уши погрязли в балканских финансовых вливаниях Франции, в черногорских комбинациях их отца Негоша. Именно поэтому великому князю совсем не с руки ссориться с великой союзницей и отстаивать своё мнение, даже если бы он его имел. Поэтому он становится воплощением любезности.
– Мой дорогой посол! – берёт под руку Палеолога Главнокомандующий и подводит к одному из столов с картами. – Я вам сейчас расскажу то, что приготовил для доклада Государю… Вы знаете, теперь я каждый день, как Главнокомандующий, в шесть часов обязан сделать доклад Его Величеству…
– Ах! Ваше высочество, я всё равно ничего в вашей стратегии не понимаю и желал бы только знать, пойдёте ли вы на Берлин и когда? – ещё раз настойчиво говорит Палеолог.
От всех речей у Верховного Главнокомандующего, видимо, пересохло в горле. Он воспользовался тем, что заговорил посол, и опрокинул в себя ещё бокал шампанского. Потом положил ладонь на карту и торжественно сказал:
– Мой дорогой посол! Я поломал все планы моих предшественников, которые хотели обороняться на двух направлениях – германском и австрийском… Сегодня я предлагаю Государю совершенно новый план войны, и вы – его первый ценитель! Я делаю главным третье направление, которое оставалось позабытым: на Берлин! Я сосредоточу у Варшавы манёвренную группу для похода через Познань на Берлин, и в то же время мы будем вести операции на Восточно-Прусском и Галицийском театрах…
Палеолог тут же смекнул, что именно такой вариант отвечает желанию французского Генерального штаба и военного министра Мессими, о котором тот говорил ему в Париже накануне визита Пуанкаре в Петербург.
– О! Это грандиозно! – решил он подыграть великому князю. – Я передам в Париж, что во главе русских войск поставлен истинный генералиссимус! Но наступление на Берлин должно начаться не позже четырнадцатого августа! – подвёл французский посол итог своей встречи с Верховным Главнокомандующим союзной армии, которому он фактически назначил срок начала настоящих боевых действий. И русский гигант покорно с ним согласился.
«Как, однако, легко вертеть этими дылдами!» – с гордостью подумал о себе посол. Как у всяких людей маленького роста, у него было постоянное желание одерживать превосходство над рослыми мужчинами и очаровывать крупных женщин.
Довольный собой, Палеолог даёт понять хозяину, что хочет откланяться. Николай Николаевич, занятый мыслями о предстоящем докладе у Государя, даже рад этому. Но на прощанье он снова сжимает в своих железных объятьях французского посла:
– Будьте добры передать генералу Жоффру самое горячее приветствие и уверение в моей полной вере в победу… Скажите ему также, – слёзы умиления показываются на красных от избытка шампанского глазах великого князя, – что я прикажу рядом со штандартом Главнокомандующего поставить вымпел, который он подарил мне, когда я два года тому назад присутствовал на манёврах французской армии…
48
Их высочества, семейство великих князей Николаевичей, живя на Знаменке, любило завтракать не в столовой зале дворца, а в уютном уголке огромного Оранжерейного комплекса, связанного с основным зданием и другими оранжереями застеклёнными переходами. Оранжереи были столь просторны и высоки, что огромные пальмы свободно росли в тепле и лучах солнца, словно на побережье Адриатики, где родились великие княгини Анастасия и Милица Николаевны. Может быть, именно потому их тянуло сюда, в гущу тропических растений и цветов, что черногорки тосковали по родине, которую покинули совсем детьми, чтобы поступить в Смольный институт?
За день до того, как Верховный Главнокомандующий должен был убыть из столицы на Ставку, местопребыванием коей был определён уездный городишко в Белой Руси Барановичи, только недавно получивший статус города из забытого Богом местечка, прислуга вновь накрывала стол в Оранжерее для завтрака, на который не был приглашён никто из посторонних. Великие князья и их супруги решили держать семейный совет, чтобы сообща определить предстоящие политические и военные шаги Николаши.
Дружные сестрички уже обсудили кое-что с глазу на глаз, и решено было, что самая бойкая и умная из них, доктор алхимии, Милица, сделает своего рода обзор идей, которыми были одержимы обе черногорки. Главная из этих идей, определявшая всю жизнь и линию поведения дочерей князя Негоша Черногорского, уже давно клонилась к тому, чтобы всеми правдами и неправдами добиться российского трона для великого князя Николая Николаевича. Идея эта первой пришла в голову Милице, когда Стана развелась со своим первым мужем, герцогом Георгием Лейхтенбергским, и вышла замуж за Николая Николаевича. Заботливая мать, Милица заблаговременно рассчитала, что если императором станет бездетный Николай Николаевич, то наследником при нём законным образом окажется сын её и великого князя Петра Николаевича Роман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246