Теперь Рузский получил отпуск по болезни, и Алексееву удалось через своих людей несколько расшатать авторитет бывшего командующего Северным фронтом в столице и военных кругах.
Алексеев твёрдо знал и то, что Рузский, как и он сам, стоит в первых рядах военного заговора против Государя, который успешно развивается теперь под руководством Гучкова. Поэтому следовало получить дополнительную поддержку Александра Ивановича, чтобы сохранить своё нынешнее положение. Для этого Михаил Васильевич решил доверительно сообщить Гучкову об опасных изменениях в поведении Государя и просить его ускорить принятие «общественностью» радикальных мер для устранения монарха от власти. Само собой разумеется, новым Верховным Главнокомандующим и военным диктатором России Алексеев видел только себя…
Дорожка от дома губернатора, где квартировал Николай, до штабного здания была коротка. Ходьба не успокоила Михаила Васильевича. Он вошёл в свой кабинет, но и его привычная обстановка не разрядила нервы.
«Надо срочно делать что-то, чтобы вызвать прилив симпатий Николая ко мне, – подумал он растерянно. – Надо что-то подготовить такое, что покажет мою незаменимость не только в военных делах, но и в политике…»
Эта мысль чуть успокоила наштаверха, и он принялся за свою рутинную работу, возвращаясь к этой идее снова и снова…
…28 июня генерал-адъютант Алексеев подал Императору докладную записку с предложением назначить для общеимперского управления диктатора. Новый пост должен был официально называться «Верховный министр государственной обороны».
Михаил Васильевич тонко рассчитал, что назначить диктатором царь должен был именно его, поскольку ни на военном, ни на политическом горизонте не было пока более влиятельной и авторитетной фигуры, чем начальник Штаба Ставки.
Государь записку Михаила Васильевича принял, благосклонно прочитал её и обещал подумать. Он уже собирался дать поручение Штюрмеру написать проект соответствующего рескрипта, но тут появилось в списках письмо Гучкова Алексееву, и всё дело с диктатурой Михаила Васильевича рухнуло.
72
…Чудный жаркий августовский день стоял в Могилёве, когда к обычной пассажирской платформе главной станции подошёл пассажирский поезд, следующий с юга на Петроград. В числе немногих пассажиров вышел из вагона первого класса молодой человек в полевой форме кавалериста и необычных для такого возраста полковничьих погонах и с белым Георгиевским крестом на груди. Его вестовой, коренастый вахмистр с польскими обвислыми усами и торсом, свидетельствующим о недюжинной силе, легко нёс жёлтый кожаный чемодан офицера.
С прибытием поезда из зала ожидания вышел на дебаркадер казак-курьер и стал внимательно озирать приехавших. Молодой полковник привлёк к себе его внимание, курьер в форме Сводного казачьего полка подошёл к офицеру и, представившись, чётко отрапортовал:
– Ваше сиятельство, господин граф Лисовецкий! Министр Двора его сиятельство граф Фредерикс приказали мне встретить вас и передать, что вы приглашены сегодня на обед к Его Величеству Государю Императору в восемь часов. Форма одежды походная, при холодном оружии… После обеда Его Величество даст вам аудиенцию.
Молодой полковник сдержанно улыбнулся и поблагодарил курьера, который добавил несколько слов к своему рапорту:
– Штабной мотор номер шестнадцать ждёт вас на площади. Он доставит вас в гостиницу «Бристоль», где размещены чины штаба и действует Офицерское собрание. Там же вы поставлены на довольствие. Будут ли с вашей стороны вопросы или пожелания?
– Да, – ответил молодой офицер, – я хотел бы повидаться с Генерального штаба полковником Лебедевым. Он служит в управлении генерал-квартирмейстера.
– Слушаюсь! – чётко отрубил казак. – Я немедленно сообщу ему о вашем прибытии и месте размещения.
Когда-то лучшая гостиница столицы губернии «Бристоль», реквизированная год назад для нужд Ставки, теперь потеряла свой шикарный вид, пообтёрлась и стала похожей на петроградский постоялый двор для извозчиков. Только вместо извозчичьих пролёток около её главного подъезда во множестве скопились штабные авто.
Полковнику-кавалеристу не без труда нашли отдельный номер, разместили и его вестового. Не успел Пётр привести себя в порядок после дороги, как в дверь резко постучали.
– Войдите! – пригласил молодой человек, подошёл к двери и оказался в объятиях своего друга Ивана.
– Я думал, что ты уже генерал! – пошутил Лебедев после взаимных приветствий и вопросов: «Как ты, дружище?!» – и ласково погладил новенький погон Петра. – Расскажи о своих успехах и о том, каким чудом ты попал в Ставку…
-Я вижу, что и тобой начальство довольно! – улыбнулся молодой полковник, показывая на полковничьи погоны своего друга, которого он видел полгода тому назад подполковником.
– Да, во время войны это быстро делается!.. – подтвердил Лебедев. – Но я вижу, что ты вышел из гвардии в армейскую кавалерию?
– Пришлось, дружище, – коротко отозвался Пётр. – Когда врачи разрешили мне вернуться в строй, Государыня хотела меня назначить в один из своих санитарных поездов. Но я просился только в действующую армию, и она это оценила… К сожалению, вакансий в моём родном уланском полку по моему чину не было, да к тому же мой полк ещё должен был долго отдыхать и пополняться перед отправкой на фронт… Генеральный инспектор кавалерии предложил мне перейти, хотя бы временно, но с повышением в чине, как полагается при переходе из гвардии в армию, и сказал, что в Третьем кавалерийском корпусе знаменитого графа Келлера найдётся для меня боевое местечко. В апреле я убыл из Петрограда в корпус графа, получил чин подполковника и под команду всё подразделение корпусной разведки. Разумеется, я не сидел в штабе, но ходил вместе со своими отделениями в поиск за вражескими позициями… Когда началось Брусиловское наступление, мы преследовали бежавшую южную группу Седьмой австро-венгерской армии и десятого июня взяли Кымполунг… В этом деле мои разведчики ударили в шашки вместе с авангардным Крымским полком на австрийскую батарею, изготовившуюся бить шрапнелью… Австрияки успели сделать только один выстрел, как были изрублены или сдались… Но, к несчастью, геройский командир крымцев пал от этого выстрела вместе с десятком наших конников… Мне пришлось вести полк дальше, и мы сбросили противника в реку Прут, взяли в плен ещё тысяч пять австрийцев, пушки, пулемёты…
– А у Прута вас преждевременно остановили приказом из штаба Девятой армии… – в тон Петру продолжил его рассказ Лебедев, – а то вы дошли бы в своём порыве до Будапешта…
– Раз ты всё знаешь, зачем спрашивал? – удивился полковник.
– Э-э, мой милый!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246