– На самом деле он очень добрый, и с ним можно говорить на любую тему… Он умный и всё хорошо понимает…
Друзья встретились в первый день Рождества в Офицерском собрании армии и флота на углу Литейного и Кирочной. Уговорились они об этой встрече давно, ещё в сентябре месяце, когда окончательно оправившийся от ран Лебедев был откомандирован для прохождения дальнейшей службы в царскую Ставку, формировавшуюся практически заново после разгрома кадров Николая Николаевича и Янушкевича, учинённого генералом Алексеевым с санкции царя. Пётр, у которого неправильно срослись кости ступни, оставался в госпитале для новой операции. К началу декабря и у него всё почти зажило, он стал рваться в действующую армию, но ему приказано было служить пока, до полного выздоровления, в запасном эскадроне родного полка и готовить маршевые части для фронта. Но молодые люди так пришлись по душе друг другу, что стали частенько обмениваться письмами. И когда выяснилось, что Лебедев на Рождество будет откомандирован в Петроград для переговоров в Главном артиллерийском управлении, Пётр и Иван договорились встретиться в полдень 25 декабря в Офицерском собрании армии и флота…
Друзья отлично, совсем как в довоенные времена, позавтракали, вспомнили знакомых по царскосельскому госпиталю и лазарету великих княжон Марии и Анастасии, но пока самих «высочайших» особ – Императора, Государыни и Её Дочерей – не касались. По семейной традиции Пётр проводил вечер Рождества всегда с дедушкой, в его квартире на Фурштадтской. Зная, что у Лебедева в Петрограде ни кола ни двора, а семья его постоянно живёт в Москве, куда Иван собирался заехать на пару дней после выполнения поручений по своей командировке, Пётр пригласил друга на праздничные дни к деду, уверив, что старый сенатор будет очень рад повидаться с ним после того, как познакомился в лазарете, посещая Петра.
От Кирочной до Фурштадтской один квартал по Литейному, и Лебедев удивился, когда Петер кликнул лихача. Оказалось, что у Фаберже на Морской Лисовецкий заказал серебряную, с перегородчатой эмалью в цвет уланского мундира и своим графским гербом рамочку для фото в качестве рождественского подарка дедушке. Пока один приказчик вставлял в приготовленную рамку фото гвардейского штаб-ротмистра, Лебедев подошёл к другому служащему и попросил его упаковать в рождественскую подарочную коробку и бумагу какую-то вещицу.
Лихач быстро домчал господ офицеров обратно на Фурштадтскую. У подъезда, фыркая газолином, стоял огромный тёмно-зелёный «паккард».
– А-а!.. – протянул Пётр. – Выезд господина Гучкова ждёт хозяина!..
– Как? – изумился Лебедев. – Этот авантюрист здесь квартирует?..
– Воистину так… – отозвался Пётр и пошутил: – Если хочешь с ним повидаться, то можешь немного подождать… Он очень любит знакомиться с офицерами…
– Не испытываю такого желания, – брезгливо скривил губы Иван.
Друзья, не воспользовавшись подъёмной машиной, взбежали по широкой лестнице, устланной ковровой дорожкой. Камердинер Ознобишина Прохор отворил им тяжёлую дверь квартиры. Он ещё не успел доложить хозяину о приходе дорогих гостей, как Фёдор Фёдорович, одетый по случаю праздника в придворный мундир, появился собственной персоной на пороге гостиной. За его спиной была видна большая наряженная ёлка.
Сенатор крепко обнял внука и облобызал его, поздравив с Великим праздником. Потом протянул руку Лебедеву, чуть помедлил и, привлекши Ивана к себе, тоже крепко обнял его, словно старого друга или родственника, и троекратно поцеловал. Пётр в это время клал под ёлку свой свёрток от Фаберже.
Лебедев, улучив момент, тоже положил под ёлку свой свёрточек, оказавшийся четвёртым, и подумал при этом, что, Слава Богу, догадался приготовить добрейшему Фёдору Фёдоровичу подарок, предположив, что Пётр обязательно поведёт его из Офицерского собрания в гости к деду…
Ознобишин подвёл сначала дорогих гостей к столику с подносом, на котором искрилось в тонких бокалах шампанское, перекрестился, провозгласил тост за Рождество Христово и чокнулся с офицерами. Потом он поставил свой бокал, взял гостей под руки и повёл к ёлке вручать рождественские подарки. Тут он с искренним удивлением обнаружил, что появился ещё один, лишний свёрток, – вероятно, подарок ему от гостя. Старик, живший почти отшельником, был очень тронут вниманием Лебедева. Он вручил Петру его свёрток, а потом смущённо попросил Лебедева принять от него в честь Рождества сущую безделицу.
Подполковник принял подарок с благодарностью, но посмотрел сначала вместе с Петром его коробочку. Там оказались плоские золотые наручные часы с секундомером знаменитой швейцарской фирмы «Омега».
– Теперь я никуда и никогда не опоздаю! – пошутил Пётр, прилаживая браслетку часов к себе на руку.
Лебедеву тоже пришлось вскрыть свой свёрток. В сафьяновой коробке лежал золотой портсигар с чеканным чернёным узором из маленьких двуглавых орлов, поверх которого рельефом выделялся крупный овальный лавровый венок с двуглавым орлом в середине – знак Николаевской Императорской военной академии Генерального штаба. Ивану стало неловко, что он получил такой дорогой подарок от мало знакомого ему человека, хотя Пётр давным-давно так расхвалил ему своего дедушку, что подполковник заочно уже сроднился с ним. Он хотел что-то особенное сказать Фёдору Фёдоровичу, но, пока искал подходящие слова, Ознобишин взял остающиеся два свёртка и с детским любопытством принялся разворачивать сначала подарок Петра.
Открыв коробку с монограммой Фаберже, Фёдор Фёдорович увидел чудесное произведение наипервейшего русского ювелира и издал возглас восторга. Дивная эмаль, чеканное обрамление рамки, в которую был вставлен портрет внука с погонами штаб-ротмистра и белым Георгиевским крестом на груди, прикрытый овалом цельной, тонко шлифованной пластины горного хрусталя, так понравились Ознобишину, что он сразу же водрузил подарок на самое видное место на каминной полке.
Потом он принялся за свёрточек Лебедева. Петру тоже стало очень интересно, что же за экспромт придумал его друг?
Когда открыли такую же коробку, как с рамочкой от Фаберже, в ней оказался на белом шёлке маленький, умещающийся на ладони, воронёный, с узорчатой золотой гравировкой, покрывающей весь металл, кроме перламутровых щёчек рукояти, браунинг калибра 6,35 модели 1906 года… Густой растительный орнамент и перламутровые пластинки на маленьком, но мощном пистолете, казалось, меняли его грозную сущность на что-то игрушечное или художественное.
Ознобишин, гвардеец-улан в молодости, лихой командир-кавалерист во время русско-турецкой войны, страстный охотник в служилые костромские и петербургские годы, понимал толк в оружии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246
Друзья встретились в первый день Рождества в Офицерском собрании армии и флота на углу Литейного и Кирочной. Уговорились они об этой встрече давно, ещё в сентябре месяце, когда окончательно оправившийся от ран Лебедев был откомандирован для прохождения дальнейшей службы в царскую Ставку, формировавшуюся практически заново после разгрома кадров Николая Николаевича и Янушкевича, учинённого генералом Алексеевым с санкции царя. Пётр, у которого неправильно срослись кости ступни, оставался в госпитале для новой операции. К началу декабря и у него всё почти зажило, он стал рваться в действующую армию, но ему приказано было служить пока, до полного выздоровления, в запасном эскадроне родного полка и готовить маршевые части для фронта. Но молодые люди так пришлись по душе друг другу, что стали частенько обмениваться письмами. И когда выяснилось, что Лебедев на Рождество будет откомандирован в Петроград для переговоров в Главном артиллерийском управлении, Пётр и Иван договорились встретиться в полдень 25 декабря в Офицерском собрании армии и флота…
Друзья отлично, совсем как в довоенные времена, позавтракали, вспомнили знакомых по царскосельскому госпиталю и лазарету великих княжон Марии и Анастасии, но пока самих «высочайших» особ – Императора, Государыни и Её Дочерей – не касались. По семейной традиции Пётр проводил вечер Рождества всегда с дедушкой, в его квартире на Фурштадтской. Зная, что у Лебедева в Петрограде ни кола ни двора, а семья его постоянно живёт в Москве, куда Иван собирался заехать на пару дней после выполнения поручений по своей командировке, Пётр пригласил друга на праздничные дни к деду, уверив, что старый сенатор будет очень рад повидаться с ним после того, как познакомился в лазарете, посещая Петра.
От Кирочной до Фурштадтской один квартал по Литейному, и Лебедев удивился, когда Петер кликнул лихача. Оказалось, что у Фаберже на Морской Лисовецкий заказал серебряную, с перегородчатой эмалью в цвет уланского мундира и своим графским гербом рамочку для фото в качестве рождественского подарка дедушке. Пока один приказчик вставлял в приготовленную рамку фото гвардейского штаб-ротмистра, Лебедев подошёл к другому служащему и попросил его упаковать в рождественскую подарочную коробку и бумагу какую-то вещицу.
Лихач быстро домчал господ офицеров обратно на Фурштадтскую. У подъезда, фыркая газолином, стоял огромный тёмно-зелёный «паккард».
– А-а!.. – протянул Пётр. – Выезд господина Гучкова ждёт хозяина!..
– Как? – изумился Лебедев. – Этот авантюрист здесь квартирует?..
– Воистину так… – отозвался Пётр и пошутил: – Если хочешь с ним повидаться, то можешь немного подождать… Он очень любит знакомиться с офицерами…
– Не испытываю такого желания, – брезгливо скривил губы Иван.
Друзья, не воспользовавшись подъёмной машиной, взбежали по широкой лестнице, устланной ковровой дорожкой. Камердинер Ознобишина Прохор отворил им тяжёлую дверь квартиры. Он ещё не успел доложить хозяину о приходе дорогих гостей, как Фёдор Фёдорович, одетый по случаю праздника в придворный мундир, появился собственной персоной на пороге гостиной. За его спиной была видна большая наряженная ёлка.
Сенатор крепко обнял внука и облобызал его, поздравив с Великим праздником. Потом протянул руку Лебедеву, чуть помедлил и, привлекши Ивана к себе, тоже крепко обнял его, словно старого друга или родственника, и троекратно поцеловал. Пётр в это время клал под ёлку свой свёрток от Фаберже.
Лебедев, улучив момент, тоже положил под ёлку свой свёрточек, оказавшийся четвёртым, и подумал при этом, что, Слава Богу, догадался приготовить добрейшему Фёдору Фёдоровичу подарок, предположив, что Пётр обязательно поведёт его из Офицерского собрания в гости к деду…
Ознобишин подвёл сначала дорогих гостей к столику с подносом, на котором искрилось в тонких бокалах шампанское, перекрестился, провозгласил тост за Рождество Христово и чокнулся с офицерами. Потом он поставил свой бокал, взял гостей под руки и повёл к ёлке вручать рождественские подарки. Тут он с искренним удивлением обнаружил, что появился ещё один, лишний свёрток, – вероятно, подарок ему от гостя. Старик, живший почти отшельником, был очень тронут вниманием Лебедева. Он вручил Петру его свёрток, а потом смущённо попросил Лебедева принять от него в честь Рождества сущую безделицу.
Подполковник принял подарок с благодарностью, но посмотрел сначала вместе с Петром его коробочку. Там оказались плоские золотые наручные часы с секундомером знаменитой швейцарской фирмы «Омега».
– Теперь я никуда и никогда не опоздаю! – пошутил Пётр, прилаживая браслетку часов к себе на руку.
Лебедеву тоже пришлось вскрыть свой свёрток. В сафьяновой коробке лежал золотой портсигар с чеканным чернёным узором из маленьких двуглавых орлов, поверх которого рельефом выделялся крупный овальный лавровый венок с двуглавым орлом в середине – знак Николаевской Императорской военной академии Генерального штаба. Ивану стало неловко, что он получил такой дорогой подарок от мало знакомого ему человека, хотя Пётр давным-давно так расхвалил ему своего дедушку, что подполковник заочно уже сроднился с ним. Он хотел что-то особенное сказать Фёдору Фёдоровичу, но, пока искал подходящие слова, Ознобишин взял остающиеся два свёртка и с детским любопытством принялся разворачивать сначала подарок Петра.
Открыв коробку с монограммой Фаберже, Фёдор Фёдорович увидел чудесное произведение наипервейшего русского ювелира и издал возглас восторга. Дивная эмаль, чеканное обрамление рамки, в которую был вставлен портрет внука с погонами штаб-ротмистра и белым Георгиевским крестом на груди, прикрытый овалом цельной, тонко шлифованной пластины горного хрусталя, так понравились Ознобишину, что он сразу же водрузил подарок на самое видное место на каминной полке.
Потом он принялся за свёрточек Лебедева. Петру тоже стало очень интересно, что же за экспромт придумал его друг?
Когда открыли такую же коробку, как с рамочкой от Фаберже, в ней оказался на белом шёлке маленький, умещающийся на ладони, воронёный, с узорчатой золотой гравировкой, покрывающей весь металл, кроме перламутровых щёчек рукояти, браунинг калибра 6,35 модели 1906 года… Густой растительный орнамент и перламутровые пластинки на маленьком, но мощном пистолете, казалось, меняли его грозную сущность на что-то игрушечное или художественное.
Ознобишин, гвардеец-улан в молодости, лихой командир-кавалерист во время русско-турецкой войны, страстный охотник в служилые костромские и петербургские годы, понимал толк в оружии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246