Его позиция в конце концов была уважена.
Утром генерал повторил инструкции команде, собиравшейся на бал, но Пётр словно оглох. В его голове молотом стучало: «Что будет? Что будет?» Ведь он никак не сможет скрыть от светских кумушек своё истинное отношение к Татьяне Николаевне. Не повредят ли ей в общественном мнении даже самые рыцарские чувства юного корнета?
В лёгких санках лихача примчался он в Аничков дворец за час до назначенного времени. По дороге он боялся, что приедет слишком рано и надо будет ожидать под дверью.
Но дворец сиял всеми огнями, которые только в нём могли зажечь, небольшая толпа стояла у ворот на Невском, несмотря на лёгкий морозец, пощипывавший уши, и глазела на прибывающие кареты и моторы. Бывалый лихач остановил санки на мгновенье у главного подъезда, высадил Петра и тут же освободил место двигавшемуся за ним мотору с княжескими вензелями на дверцах.
У корнета отлегло от сердца, что он не будет единственным гостем в пустой бальной зале.
Лакей в вестибюле, одетый в камзол с позументами и золотыми государственными орлами по красному полю, белые панталоны и чулки, чёрные лакированные башмаки, критически осмотрел корнета, видимо не зная новичка в лицо. Затем он убедился, что к изнанке уланской шинели булавкой приколота визитная карточка с именем владельца, и полушёпотом сказал ему, в каком углу вестибюля он сможет получить свою шинель и головной убор после бала.
Неширокая мраморная лестница с довольно узким красным ковром вела в бельэтаж, где перед гостями вдруг открывался большой Белый зал с хрустальными люстрами и зеркальным паркетом. На хорах музыканты придворной капеллы тихонечко пробовали свои инструменты, настраивая их после уличного холода. В зале и гостиных, по анфиладе которых Пётр прошёл, осматривая место будущего «сражения», пахло особыми придворными духами и живыми цветами, целый вагон которых был, вероятно, специально для этого бала доставлен из Ниццы и размещён в салонах и гостиных.
Памятуя о приказе «группами не собираться!», корнет отошёл к окну, выходящему на Невский, и с биением сердца стал ждать в одиночестве, когда же покажется кортеж царских моторов. Часы пробили девять, но до начала бала оставалось ещё очень много времени. Ведь Николай Александрович с Государыней и двумя старшими Дочерьми только в этот момент выехал из Царского Села в Аничков дворец. Неопытный корнет всего этого не знал, и лишний час ожиданий показался ему вечностью.
20
Битый час корнет граф Лисовецкий слонялся по салонам и гостиным Аничкова дворца в ожидании начала бала. У одного из бывалых гвардейцев он узнал, что, поскольку бал даётся вдовствующей императрицей в честь её двух старших внучек, великих княжон Ольги и Татьяны, которым уже пора начинать выходить в свет, появления старой государыни, а возможно, и царя с царицей не ожидается. Но если высочайший выход состоится, тогда дирижёр бала, молодой барон Мейендорф, начальник конной гвардии и любимец вдовствующей императрицы ещё по руководству балами при жизни её супруга Императора Александра Третьего, будет составлять после первого контрданса танцующие пары.
Кавалергард посоветовал румяному корнету, который, видимо, в первый раз попал на придворный бал, уже сейчас пригласить даму на самую центральную часть праздника – мазурку, чтобы вообще не остаться на бобах. Ведь дам могло и не хватить на всех танцующих. Воспользовавшись любезной разговорчивостью товарища по оружию, Пётр узнал у него и некоторые важные для себя детали. Во-первых, по этикету не полагалось приглашать на танец великих княгинь. Если августейшие особы женского пола сами останавливали свой выбор на каком-то госте, то её официальный «кавалер», то есть гофмейстер малого двора, передавал приглашение великой княгини её избраннику.
Корнет спросил его относительно приглашения великой княжны, но лихой кавалергард ответил, что, поскольку Царские Дочери только начинают выходить в свет, протокольных прецедентов ещё не установлено. При этом гвардеец с таким любопытством посмотрел на Петра, что тот поспешил перевести разговор на другую тему и спросил, откуда же будет выходить вдовствующая императрица и августейшие особы.
Кавалергард, который по случайности оказался одним из двух помощников дирижёра бала барона Мейендорфа, с удовольствием принялся разъяснять новичку и географию залов, и место высочайшего выхода, и кто где будет стоять во время полонеза, контрданса и мазурки, откуда надо заходить в танце и прочие детали. Лекция по бальной тактике и стратегии была для корнета чрезвычайно поучительной. Он немедленно сделал для себя выводы.
Внизу, у подъезда, музыканты вдруг грянули Императорский марш, и публика хлынула к дверям на лестницу, чтобы лицезреть Царское Семейство. Царь, очевидно, решил почтить своим присутствием этот бал. Но никому ничего увидеть не удалось, поскольку Государь, Его Супруга и две Дочери быстро прошли в старенький лифт и поднялись в свои бывшие комнаты, чтобы там приготовиться к балу.
Пётр так и не стал приглашать никого из дам на танцы, хотя видел, что некоторые из них, легко перемещаясь по салонам и гостиным, на мгновенье задерживались с господами офицерами и что-то записывали в маленькие блокнотики. Корнет понял, что так составлялась очерёдность кавалеров на разные танцы. Он почти никого не знал ещё в петербургском высшем свете, кроме нескольких офицеров конной гвардии – завсегдатаев ресторана Кюба, куда сам захаживал, когда дед одаривал его деньгами. Что касается дам и девиц, то они все, при его влюблённости в Татьяну Николаевну, были в данный момент ему неинтересны и казались на одно лицо.
Поэтому Пётр поспешил в конец Белого зала, к дверям, откуда, как сказал кавалергард, начнётся выход Императорской Семьи. Едва он успел занять место в небольшой толпе придворных старичков и старушек, желавших первыми склониться перед Августейшей Семьёй, как на хорах оркестр заиграл полонез из «Евгения Онегина», двери отворились и торжественный выход начался.
Первой, как и полагалось по протоколу, в паре с дуайеном дипломатического корпуса австро-венгерским послом графом Сапари выступала вдовствующая государыня императрица Мария Фёдоровна. Пётр впервые в жизни оказался так близко к «Гневной», как её называл дедушка Ознобишин, и постарался внимательно рассмотреть государыню до того, как ему пришлось вместе со всеми согнуться в глубоком поклоне.
Мария Фёдоровна оказалась маленькой и худенькой дамой, удивительно моложаво выглядящей для своих лет. Может быть, такой эффект производила её энергичная, отнюдь не старческая походка, гордая осанка – то ли от привычки властвовать, то ли произведение массажиста и костоправа, регулярно трудившихся над её спиной и шеей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246
Утром генерал повторил инструкции команде, собиравшейся на бал, но Пётр словно оглох. В его голове молотом стучало: «Что будет? Что будет?» Ведь он никак не сможет скрыть от светских кумушек своё истинное отношение к Татьяне Николаевне. Не повредят ли ей в общественном мнении даже самые рыцарские чувства юного корнета?
В лёгких санках лихача примчался он в Аничков дворец за час до назначенного времени. По дороге он боялся, что приедет слишком рано и надо будет ожидать под дверью.
Но дворец сиял всеми огнями, которые только в нём могли зажечь, небольшая толпа стояла у ворот на Невском, несмотря на лёгкий морозец, пощипывавший уши, и глазела на прибывающие кареты и моторы. Бывалый лихач остановил санки на мгновенье у главного подъезда, высадил Петра и тут же освободил место двигавшемуся за ним мотору с княжескими вензелями на дверцах.
У корнета отлегло от сердца, что он не будет единственным гостем в пустой бальной зале.
Лакей в вестибюле, одетый в камзол с позументами и золотыми государственными орлами по красному полю, белые панталоны и чулки, чёрные лакированные башмаки, критически осмотрел корнета, видимо не зная новичка в лицо. Затем он убедился, что к изнанке уланской шинели булавкой приколота визитная карточка с именем владельца, и полушёпотом сказал ему, в каком углу вестибюля он сможет получить свою шинель и головной убор после бала.
Неширокая мраморная лестница с довольно узким красным ковром вела в бельэтаж, где перед гостями вдруг открывался большой Белый зал с хрустальными люстрами и зеркальным паркетом. На хорах музыканты придворной капеллы тихонечко пробовали свои инструменты, настраивая их после уличного холода. В зале и гостиных, по анфиладе которых Пётр прошёл, осматривая место будущего «сражения», пахло особыми придворными духами и живыми цветами, целый вагон которых был, вероятно, специально для этого бала доставлен из Ниццы и размещён в салонах и гостиных.
Памятуя о приказе «группами не собираться!», корнет отошёл к окну, выходящему на Невский, и с биением сердца стал ждать в одиночестве, когда же покажется кортеж царских моторов. Часы пробили девять, но до начала бала оставалось ещё очень много времени. Ведь Николай Александрович с Государыней и двумя старшими Дочерьми только в этот момент выехал из Царского Села в Аничков дворец. Неопытный корнет всего этого не знал, и лишний час ожиданий показался ему вечностью.
20
Битый час корнет граф Лисовецкий слонялся по салонам и гостиным Аничкова дворца в ожидании начала бала. У одного из бывалых гвардейцев он узнал, что, поскольку бал даётся вдовствующей императрицей в честь её двух старших внучек, великих княжон Ольги и Татьяны, которым уже пора начинать выходить в свет, появления старой государыни, а возможно, и царя с царицей не ожидается. Но если высочайший выход состоится, тогда дирижёр бала, молодой барон Мейендорф, начальник конной гвардии и любимец вдовствующей императрицы ещё по руководству балами при жизни её супруга Императора Александра Третьего, будет составлять после первого контрданса танцующие пары.
Кавалергард посоветовал румяному корнету, который, видимо, в первый раз попал на придворный бал, уже сейчас пригласить даму на самую центральную часть праздника – мазурку, чтобы вообще не остаться на бобах. Ведь дам могло и не хватить на всех танцующих. Воспользовавшись любезной разговорчивостью товарища по оружию, Пётр узнал у него и некоторые важные для себя детали. Во-первых, по этикету не полагалось приглашать на танец великих княгинь. Если августейшие особы женского пола сами останавливали свой выбор на каком-то госте, то её официальный «кавалер», то есть гофмейстер малого двора, передавал приглашение великой княгини её избраннику.
Корнет спросил его относительно приглашения великой княжны, но лихой кавалергард ответил, что, поскольку Царские Дочери только начинают выходить в свет, протокольных прецедентов ещё не установлено. При этом гвардеец с таким любопытством посмотрел на Петра, что тот поспешил перевести разговор на другую тему и спросил, откуда же будет выходить вдовствующая императрица и августейшие особы.
Кавалергард, который по случайности оказался одним из двух помощников дирижёра бала барона Мейендорфа, с удовольствием принялся разъяснять новичку и географию залов, и место высочайшего выхода, и кто где будет стоять во время полонеза, контрданса и мазурки, откуда надо заходить в танце и прочие детали. Лекция по бальной тактике и стратегии была для корнета чрезвычайно поучительной. Он немедленно сделал для себя выводы.
Внизу, у подъезда, музыканты вдруг грянули Императорский марш, и публика хлынула к дверям на лестницу, чтобы лицезреть Царское Семейство. Царь, очевидно, решил почтить своим присутствием этот бал. Но никому ничего увидеть не удалось, поскольку Государь, Его Супруга и две Дочери быстро прошли в старенький лифт и поднялись в свои бывшие комнаты, чтобы там приготовиться к балу.
Пётр так и не стал приглашать никого из дам на танцы, хотя видел, что некоторые из них, легко перемещаясь по салонам и гостиным, на мгновенье задерживались с господами офицерами и что-то записывали в маленькие блокнотики. Корнет понял, что так составлялась очерёдность кавалеров на разные танцы. Он почти никого не знал ещё в петербургском высшем свете, кроме нескольких офицеров конной гвардии – завсегдатаев ресторана Кюба, куда сам захаживал, когда дед одаривал его деньгами. Что касается дам и девиц, то они все, при его влюблённости в Татьяну Николаевну, были в данный момент ему неинтересны и казались на одно лицо.
Поэтому Пётр поспешил в конец Белого зала, к дверям, откуда, как сказал кавалергард, начнётся выход Императорской Семьи. Едва он успел занять место в небольшой толпе придворных старичков и старушек, желавших первыми склониться перед Августейшей Семьёй, как на хорах оркестр заиграл полонез из «Евгения Онегина», двери отворились и торжественный выход начался.
Первой, как и полагалось по протоколу, в паре с дуайеном дипломатического корпуса австро-венгерским послом графом Сапари выступала вдовствующая государыня императрица Мария Фёдоровна. Пётр впервые в жизни оказался так близко к «Гневной», как её называл дедушка Ознобишин, и постарался внимательно рассмотреть государыню до того, как ему пришлось вместе со всеми согнуться в глубоком поклоне.
Мария Фёдоровна оказалась маленькой и худенькой дамой, удивительно моложаво выглядящей для своих лет. Может быть, такой эффект производила её энергичная, отнюдь не старческая походка, гордая осанка – то ли от привычки властвовать, то ли произведение массажиста и костоправа, регулярно трудившихся над её спиной и шеей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246