Неужели вы такой наивный? Хотя нет. Просто вы, как и подавляющее большинство наших соотечественников, предпочитаете сладкий самообман суровой и неприглядной правде. Неукоснительное выполнение договоренностей – удел проигравшей стороны, а победители делают то, что считают нужным, руководствуясь лишь соображениями целесообразности. По моим грубым прикидкам, сейчас на планете находится несколько тысяч пятидесятников, которые маскируются под людей. Их задача как раз и состоит в том, чтобы контролировать соблюдение нами всех условий мирного договора… или, если называть вещи своими именами, условий капитуляции.
– А как же наше правительство? Оно о них знает?
– Разумеется, знает. И всячески содействует им. У него просто нет выбора. Мы не в том положении, чтобы диктовать свои правила игры.
Я только угрюмо покачал головой. Нельзя сказать, что я не подозревал об этом. Конечно, подозревал. Как и все здравомыслящие люди, я в глубине души понимал, что чужаки не могли предоставить нас самим себе, ограничившись лишь орбитальной блокадой и контролем дром-зоны. Это было бы глупо и опрометчиво с их стороны – а в недостатке ума и осмотрительности их нельзя обвинить, иначе им не удалось бы победить человечество, которое еще полтора столетия назад считалось самой могущественной расой в Галактике. Однако я старался не задумываться об этом, так как ни к чему хорошему подобные мысли привести не могли. Я предпочитал тешить себя иллюзией, что Махаварша целиком и полностью принадлежит людям и никто посторонний не смеет вмешиваться в наши внутренние дела…
Из комнаты для гостей вышла Рита. В руках она держала рубашку и брюк Рашели, а также носки и нижнее белье – наверняка тоже принадлежащие девочке.
– Пока малышка спит, брошу ее одежду в чистку. Терпеть не могу, когда дети ходят в грязном.
Лично я не считал, что Рашель была одета в грязное, но женщинам, как говорится, виднее.
– Карманы проверила? – спросил ее отец.
– Да, конечно. Я положила все на тумбочку возле кровати.
– Что у нее было?
– Жетоны на метро, бумажные деньги, лазерный мини-диск и дистанционный пульт. Ни каких-либо документов, ни карточки соцобеспечения я не нашла.
– Гм-м… А денег много?
– Многовато для двенадцатилетней девочки, но не очень. Чуть более шести тысяч. Принести?
– Будь так добра, дочка. И все остальное тоже.
Рита бросила на диван одежду и вновь скрылась за дверью гостевой комнаты. Вскоре она вернулась оттуда и выложила на журнальный столик перед отцом тонкую пачку денежных купюр, пять жетонов, которые я купил для Рашели в аэропорту, миниатюрный оптический диск в прозрачном футляре без какой-либо маркировки и небольшой дистанционный пульт управления – скорее всего, от какой-то игрушки.
Первым делом Агаттияр пересчитал деньги. Их оказалось шесть тысяч триста сорок рупий – пять тысячных банкнот, тринадцать сотенных и две двадцатки. Тем временем Рита подхватила с дивана одежду девочки и вышла из холла.
– Банк она вроде не ограбила, слишком мелкий улов, – произнес профессор, продолжая внимательно разглядывать лежащие перед ним деньги. – Н-да, занятно, занятно. С сотками и двадцатками все нормально, зато тысячные… – Он протянул мне все пять купюр. – Вот, посмотрите на год выпуска.
Я посмотрел. С правой стороны каждой банкноты, под личной подписью председателя Федерального банка, красовались крохотные циферки «3451». Сами банкноты выглядели совсем неизношенными, однако в них чувствовался какой-то неуловимый налет старины.
– Они выпущены сто тридцать пять лет назад, – сосчитал я. – А с виду не отличишь от современных.
– Дизайн бумажных денег не менялся свыше двух столетий, – объяснил Агаттияр. – Теоретически они еще в ходу, но на практике давно уже выведены из обращения. Тем более странно встретить пять таких банкнот вместе. Кстати, обратите внимание: все они из одной серии.
– Да, действительно. И что это может значить?
– Ну, вариантов много. Например, что девочка обнаружила чей-то забытый тайник, где лежали эти деньги. Может, их спрятала одна из ее прапрабабушек, которая к старости тронулась умом и решила хранить свои сбережения наличными. – Он ненадолго задумался. – А знаете, путь этих банкнот в принципе можно проследить. До войны рупия стоила почти в сто раз дороже, и такие крупные купюры использовались главным образом для межбанковских расчетов. При любых операциях их номера обязательно фиксировались. Давайте я проверю.
Агаттияр забрал у меня деньги, положил их в нагрудный карман своей рубашки, а затем взял со стола футлярчик с диском. Поглядев на него с сомнением, он сказал:
– Все-таки стоит просмотреть его содержимое. Это, конечно, не очень тактично, ведь там может быть что-то сугубо личное, но… В конце концов, девочка сама напросилась. Я же не заставлял ее называться моей племянницей. – Он поднялся с кресла. – Извините, я ненадолго покину вас. Я предпочитаю пользоваться профессиональным терминалом в своем кабинете, а не этим ширпотребом. – Кивок в сторону большого стереоэкрана в противоположной стене холла, – Сейчас должна прийти Рита, она составит вам компанию.
Агаттияр поднялся по лестнице на второй этаж, оставив меня одного. Разумеется, я сразу понял, что дело вовсе не в его пренебрежительном отношении к бытовым терминалам. Просто он решил подстраховаться на случай, если диск действительно содержит сугубо личные записи. В своей собственной порядочности он был уверен, а вот мне, совершенно незнакомому человеку – не доверял.
Некоторое время я сидел, размышляя над всем случившимся. У меня возникла довольно глуповатая теория, что Рашель потеряла всех родных и близких в какой-то жуткой катастрофе и теперь самостоятельно ищет себе опекунов, не полагаясь на заботу государства. Почему бы в таком случае мне не включиться в этот конкурс? Я гожусь на роль ее отца и по возрасту, и по социальному положению, вдобавок я родом с Полуденных и принадлежу к той же культуре, что и она. Правда, я разведен – но и Агаттияр тоже, так что тут он не имеет передо мной преимущества. Зато я существенно моложе и смогу уделять больше времени ее воспитаниях…
Я отогнал эти нелепые мысли и, чтобы чем-нибудь отвлечь себя, взял с журнального столика дистанционный пульт. Лицевая панель его состояла из двадцати четырех миниатюрных кнопок, десять из которых были обозначены цифрами, а остальные – непонятными значками или аббревиатурами. Над кнопками находился небольшой жидкокристаллический дисплей, а еще выше виднелся ряд крошечных отверстий – очевидно, там был вмонтирован микрофон для приема голосовых команд.
Повертев немного пульт в руках, я наугад нажал несколько кнопок, но никакой реакции не последовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– А как же наше правительство? Оно о них знает?
– Разумеется, знает. И всячески содействует им. У него просто нет выбора. Мы не в том положении, чтобы диктовать свои правила игры.
Я только угрюмо покачал головой. Нельзя сказать, что я не подозревал об этом. Конечно, подозревал. Как и все здравомыслящие люди, я в глубине души понимал, что чужаки не могли предоставить нас самим себе, ограничившись лишь орбитальной блокадой и контролем дром-зоны. Это было бы глупо и опрометчиво с их стороны – а в недостатке ума и осмотрительности их нельзя обвинить, иначе им не удалось бы победить человечество, которое еще полтора столетия назад считалось самой могущественной расой в Галактике. Однако я старался не задумываться об этом, так как ни к чему хорошему подобные мысли привести не могли. Я предпочитал тешить себя иллюзией, что Махаварша целиком и полностью принадлежит людям и никто посторонний не смеет вмешиваться в наши внутренние дела…
Из комнаты для гостей вышла Рита. В руках она держала рубашку и брюк Рашели, а также носки и нижнее белье – наверняка тоже принадлежащие девочке.
– Пока малышка спит, брошу ее одежду в чистку. Терпеть не могу, когда дети ходят в грязном.
Лично я не считал, что Рашель была одета в грязное, но женщинам, как говорится, виднее.
– Карманы проверила? – спросил ее отец.
– Да, конечно. Я положила все на тумбочку возле кровати.
– Что у нее было?
– Жетоны на метро, бумажные деньги, лазерный мини-диск и дистанционный пульт. Ни каких-либо документов, ни карточки соцобеспечения я не нашла.
– Гм-м… А денег много?
– Многовато для двенадцатилетней девочки, но не очень. Чуть более шести тысяч. Принести?
– Будь так добра, дочка. И все остальное тоже.
Рита бросила на диван одежду и вновь скрылась за дверью гостевой комнаты. Вскоре она вернулась оттуда и выложила на журнальный столик перед отцом тонкую пачку денежных купюр, пять жетонов, которые я купил для Рашели в аэропорту, миниатюрный оптический диск в прозрачном футляре без какой-либо маркировки и небольшой дистанционный пульт управления – скорее всего, от какой-то игрушки.
Первым делом Агаттияр пересчитал деньги. Их оказалось шесть тысяч триста сорок рупий – пять тысячных банкнот, тринадцать сотенных и две двадцатки. Тем временем Рита подхватила с дивана одежду девочки и вышла из холла.
– Банк она вроде не ограбила, слишком мелкий улов, – произнес профессор, продолжая внимательно разглядывать лежащие перед ним деньги. – Н-да, занятно, занятно. С сотками и двадцатками все нормально, зато тысячные… – Он протянул мне все пять купюр. – Вот, посмотрите на год выпуска.
Я посмотрел. С правой стороны каждой банкноты, под личной подписью председателя Федерального банка, красовались крохотные циферки «3451». Сами банкноты выглядели совсем неизношенными, однако в них чувствовался какой-то неуловимый налет старины.
– Они выпущены сто тридцать пять лет назад, – сосчитал я. – А с виду не отличишь от современных.
– Дизайн бумажных денег не менялся свыше двух столетий, – объяснил Агаттияр. – Теоретически они еще в ходу, но на практике давно уже выведены из обращения. Тем более странно встретить пять таких банкнот вместе. Кстати, обратите внимание: все они из одной серии.
– Да, действительно. И что это может значить?
– Ну, вариантов много. Например, что девочка обнаружила чей-то забытый тайник, где лежали эти деньги. Может, их спрятала одна из ее прапрабабушек, которая к старости тронулась умом и решила хранить свои сбережения наличными. – Он ненадолго задумался. – А знаете, путь этих банкнот в принципе можно проследить. До войны рупия стоила почти в сто раз дороже, и такие крупные купюры использовались главным образом для межбанковских расчетов. При любых операциях их номера обязательно фиксировались. Давайте я проверю.
Агаттияр забрал у меня деньги, положил их в нагрудный карман своей рубашки, а затем взял со стола футлярчик с диском. Поглядев на него с сомнением, он сказал:
– Все-таки стоит просмотреть его содержимое. Это, конечно, не очень тактично, ведь там может быть что-то сугубо личное, но… В конце концов, девочка сама напросилась. Я же не заставлял ее называться моей племянницей. – Он поднялся с кресла. – Извините, я ненадолго покину вас. Я предпочитаю пользоваться профессиональным терминалом в своем кабинете, а не этим ширпотребом. – Кивок в сторону большого стереоэкрана в противоположной стене холла, – Сейчас должна прийти Рита, она составит вам компанию.
Агаттияр поднялся по лестнице на второй этаж, оставив меня одного. Разумеется, я сразу понял, что дело вовсе не в его пренебрежительном отношении к бытовым терминалам. Просто он решил подстраховаться на случай, если диск действительно содержит сугубо личные записи. В своей собственной порядочности он был уверен, а вот мне, совершенно незнакомому человеку – не доверял.
Некоторое время я сидел, размышляя над всем случившимся. У меня возникла довольно глуповатая теория, что Рашель потеряла всех родных и близких в какой-то жуткой катастрофе и теперь самостоятельно ищет себе опекунов, не полагаясь на заботу государства. Почему бы в таком случае мне не включиться в этот конкурс? Я гожусь на роль ее отца и по возрасту, и по социальному положению, вдобавок я родом с Полуденных и принадлежу к той же культуре, что и она. Правда, я разведен – но и Агаттияр тоже, так что тут он не имеет передо мной преимущества. Зато я существенно моложе и смогу уделять больше времени ее воспитаниях…
Я отогнал эти нелепые мысли и, чтобы чем-нибудь отвлечь себя, взял с журнального столика дистанционный пульт. Лицевая панель его состояла из двадцати четырех миниатюрных кнопок, десять из которых были обозначены цифрами, а остальные – непонятными значками или аббревиатурами. Над кнопками находился небольшой жидкокристаллический дисплей, а еще выше виднелся ряд крошечных отверстий – очевидно, там был вмонтирован микрофон для приема голосовых команд.
Повертев немного пульт в руках, я наугад нажал несколько кнопок, но никакой реакции не последовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81