Алан Херготт — будущий адвокат Джека по делам кино — сказал, что Мира периодически ему звонит и всякий раз оставляет одно и то же сообщение:
— Перезвони мне, или я вчиню тебе такой иск, что останешься без штанов.
Фраза на сто процентов в ее стиле.
— В этом городе ты быстро устаешь — оттого, что постоянно слышишь истории, которые уже слышал, — объяснил Алан Джеку. — Тебе звонит парень, что-то рассказывает, и ты должен притворяться, будто тебе жутко интересно, в то время как ты частенько знаешь о деле больше, чем собеседник. С Мирой все по-другому. Она всегда знает что-нибудь, о чем ты и думать не думаешь. Правда это, неправда — но у нее всегда есть чем тебя удивить.
В Голливуде о Мире Ашхайм ходило столько же баек, сколько о легендарном пенисе Милтона Берля. Подумать только, Джек встретился с Мирой из-за того, что его пенис оказался слишком маленьким, и только потому, что определила это ее порносестра. Да что там, если бы не Лоуренс, Джек вообще мог не встретить сестер Ашхайм, да и с Лоуренсом он познакомился только потому, что тот хотел трахнуть Эмму. Зная ее, Джек решил, что ее оттолкнуло от Ларри шестое чувство — она как-то догадалась, что его болт ей не подойдет или что тот не согласится лежать под ней трупом.
— Вообще-то я давно не агент, — сказала Мира Джеку; они сидели за большим столом для пикника, какие популярны в Санта-Монике; там принято сидеть за одним столом даже малознакомым людям. — Мы с сестрой просто придумали агентство по поиску талантливой молодежи.
Джек растерялся — ему было странно это слышать после того, что он узнал о второй сестре Ашхайм. Но он давно решил, что даже не будет пытаться выяснить, как на самом деле работает эта индустрия. С самого начала Джек понял, что его работа — получить работу, а как быть актером, он уже знал.
Какой-то человек подсел к Джеку, развернул на углу стола газету и принялся сердито бормотать, словно всю жизнь только и делал, что ненавидел новости. На другой стороне стола, ближе к Мире, сидела семья из четырех человек — семейная пара, по виду куда-то торопящаяся, и двое детей, мальчик и девочка, ругающиеся между собой.
Как и Ротвейлер, Мира выделила в резюме Джека работу с Бруно Литкинсом. "Гей-коршун", как Джек называл про себя Бруно, оказался единственным известным лицом в его списке — никто иной не мог обеспечить ему работу.
— Я полагаю, на самом деле ты не трансвестит, ты просто знаешь, как выглядеть похожим на них, — сказала Мира.
— Именно так.
— Ну что же, Джек, как только до меня дойдут вести, что на рынке повышенный спрос на роли трансвеститов, я сразу тебя извещу.
Дети за столом явно раздражали Миру. Маленький мальчик лет шести-семи заказал себе хлопья с нарезанными бананами; получив заказ, он немедленно выложил оттуда все бананы и потребовал вместо них бекон, заказанный старшей сестрой, но та не собиралась давать ему ни кусочка.
— Милый, если ты хотел бекон, тебе следовало заказать его самому, — повторяла без конца мама.
— Вот, держи мои бананы, — сказал сестре брат, но та отказывалась принимать их в качестве эквивалента бекона (она вообще не собиралась меняться).
— Эй, смотри сюда, шкет, — грубо обратилась Мира к малышу. — Это тебе урок. Ты хочешь ее бекон, но тебе нечего ей предложить. Так сделки не заключают.
В киноиндустрии, как начал понимать Джек, всякое интервью — это кинопроба. Ты не знал, на какую роль пробуешься, ты выбирал себе роль сам — любую, какая в голову взбредет, — и играл ее. Джек посмотрел на девочку, которая не хотела делиться беконом. Лет девять-десять, на тарелке три кусочка. Вот, она будет мой единственный зритель, а оценивать игру будет Мира, и Мира это знает.
В "Бегущем по лезвию бритвы" Рутгер Хауэр играет блондина-андроида, того, который умирает последним. У него в руках — жизнь Харрисона Форда, но он сам умирает, и ему больше хочется поговорить с кем-нибудь, чем умирать в одиночестве.
"Я видел такие вещи, в которые вы, люди, и поверить не сможете", — говорит Рутгер Хауэр.
Вот эту сцену Джек и решил сыграть сейчас.
Избрав нужный тон, он обратился к девочке с беконом:
— Знаешь, у меня тоже есть младший брат. Он постоянно у меня все просил, все ему хотелось моих вещей; если у меня на тарелке лежал бекон, ему позарез требовался этот бекон, вот как твоему брату. Знаешь, я теперь думаю, надо было мне дать ему этот бекон, когда он просил, хотя бы кусочек.
— Почему? — спросила девочка.
— Понимаешь, я попал в аварию на мотоцикле, — сказал Джек и, потрогав себя за бок, скорчил гримасу, словно ему больно, и резко вдохнул, словно у него спазм; от неожиданности мальчишка даже проглотил кусок банана. — Рога вошли мне прямо сюда, прошили меня насквозь.
— Эй, это не застольный разговор, — сказала Мира, но ни дети, ни Джек-Рутгер ее в упор не видели.
— Я думал, у меня все в порядке, подумаешь, потерял одну почку, — объяснял Джек. — Видишь ли, всего у человека две почки, — обратился он к мальчику, — но достаточно, если у тебя работает одна.
— И что же с твоей второй почкой? — спросила девочка.
Джек пожал плечами, затем снова скорчился, словно от боли — видимо, после аварии даже этот жест давался ему с трудом. Сам Джек в этот момент вспоминал слова Рутгера Хауэра — "все эти моменты, все эти миги растают во времени, уйдут в небытие, как слезы, пролитые под дождем", а вслух сказал:
— Моя вторая почка не протянет и полугода.
— Время умирать, — сказала Мира Ашхайм, пожав плечами; разумеется, это была следующая реплика Рутгера Хауэра, его последние слова в фильме, ясно, Мира хорошо его помнила.
— Разумеется, я мог бы попросить брата отдать мне одну из его почек, — продолжил Джек. — Понимаешь, в моем организме приживется только орган, полученный от брата или сестры, но сестры у меня нет.
— Ну так попроси брата! — радостно нашла решение девочка.
— Ну да, видимо, так мне и придется поступить, — согласился Джек. — Но видишь ли, есть одна маленькая проблема. Я никогда, ни разу в жизни ничего не дал ему, когда он просил меня, — даже маленького кусочка бекона.
— А что такое почка? — спросил мальчик.
Сестра аккуратно переложила кусок бекона ему на тарелку, в хлопья, обложенные бананами.
— Вот, держи, — сказала она ему, — зачем тебе почка?
— Джек, как только до меня дойдут новости о неожиданном росте спроса на роли Рутгера Хауэра, я сразу тебя извещу, — сказала Мира, но Джек знал: он произвел нужное впечатление, он выиграл.
Девочка смотрела, как ее брат ест бекон, Джек чувствовал, что она все еще думает о его словах.
— Можно я посмотрю на шрам, ну, где тебя прошило рогами? — спросила она.
— Нет, милая, за столом нельзя, — твердо сказала Мира.
Джек так сильно сосредоточился на своем единственном зрителе, что не заметил, как ушел сосед с газетой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266