Упомянув Гуго, он легко перевел разговор на тему секса с проститутками. Доктор фон Pop, конечно, была женщина умная и предвидела это, но поделать ничего не смогла.
— Ты не подумай, Джек, наши дамы против проституток ничего не имеют, — сказал отец, — им на самом деле Гуго поперек горла.
Доктор фон Рон, как обычно, тяжело вздохнула, а доктор Крауэр-Поппе закрыла лицо руками.
— Ты сказал "проституток", то есть ты посещаешь сразу нескольких? — спросил Джек.
— Нет, что ты, "сразу" — нет! Нескольких — да, но не сразу, а по очереди, — хитро улыбнулся папа.
Доктор фон Pop принялась вертеть в пальцах ложку и стучать ножом по столу, а доктор Крауэр-Поппе снова что-то обнаружила у себя в глазу.
— Папкин, мне просто любопытно — ты посещаешь все время одних и тех же проституток (я понял про "не сразу") или разных?
— У меня есть любимые дамочки, пара-другая, я к ним постоянно возвращаюсь.
— Вы имеете в виду, Уильям, что храните им верность в некотором роде, я правильно поняла? — спросила доктор Крауэр-Поппе.
— Но это безопасно? — спросил папу Джек.
— Я не занимаюсь с ними сексом, если ты про это, — ответил Уильям возмущенным тоном — Джек уже начал его узнавать.
— Это я понимаю. Я хотел спросить — в других смыслах это безопасно? Место, например, куда ты к ним ездишь — там ничего такого не может случиться?
— Что ты! Ведь со мной Гуго! — воскликнул папа. — Разумеется, он ждет меня в соседней комнате.
— Еще бы! — усмехнулся Джек.
Доктор фон Pop уронила нож на пол.
— Вы все поймете, Джек, когда увидите Гуго, — сказала доктор Крауэр-Поппе. — С ним ваш отец в полной безопасности.
— А почему папа говорит, что он вам поперек горла? — спросил Джек.
— Вы все поймете, когда увидите Гуго, — сказала доктор фон Pop.
— Джек, меня не нужно жалеть, — сказал папа. — Не думай, я мастурбирую с проститутками не потому, что чего-то боюсь или с чем-то смирился. Это вовсе не акт смирения.
— Тогда я не понимаю, — сказал Джек.
Уильям опять положил руку на сердце, опять стал нащупывать точку с запятой. Руки снова были в перчатках — доктор фон Pop помогла ему их снять, пока он ел, а сейчас, когда они закончили, надела перчатки снова.
— У меня в жизни были все женщины, каких я только желал, — другое дело, что со многими я провел меньше времени, чем мне бы хотелось, — печально произнес Уильям. — Но больше я не могу. Я не переживу, если снова потеряю близкого человека.
И Джек и врачи знали про татуировку памяти Карин Рингхоф — что она значит для Уильяма и где находится. Джек не знал другого — есть ли у папы татуировка по Барбаре, и если есть, то где. Возможно, папа помянул ее не словами, а нотами; надо будет спросить Хетер.
— Я понял тебя, папкин. Теперь я понимаю, — сказал Джек.
Интересно, папа прикасается хоть иногда к правому боку, там, где Якоб Бриль вонзил ему в тело гвоздь и пустил кровь, подумал Джек. Интересно, эта татуировка вызывает у папы такую же боль, как надпись про дочь коменданта и ее младшего брата, хоть когда-нибудь. Джек очень надеялся, что нет; из всех папиных татуировок только эта была цветная.
— Кстати, нам постепенно пора закругляться, Уильям, — нежно сказала ему доктор Крауэр-Поппе. — Что вы будете играть нам завтра, мне, Джеку и доктору Хорвату?
Хороший ход, папа, кажется, не ожидал — убрал правую руку от сердца, положил руки на стол, распластал пальцы, зашевелил ногами под столом; по глазам видно — он чувствует под пальцами клавиши, а под ногами педали. Он воображает себе орган размером с Аудекерк, а когда закрывает глаза — практически слышит его.
— Анна-Елизавета, вы же не думаете, что я стану насвистывать вам завтрашние мелодии? — Значит, ей не удалось его обмануть; более того — и она, и Джек, и доктор фон Pop ахнули, ведь все они знали, что слово "насвистывать" может быть пусковым механизмом; доктор Бергер говорил Джеку, что папа терпеть не может, когда при нем свистят — хотя, возможно, дело тут в самом свисте, а не в слове.
— Не стоит, Уильям, можно ведь подождать и до завтра, — сказала доктор фон Pop.
— В самом деле, можно и подождать, — сказал отец; видно было, что он устал.
— У меня с собой есть кое-что, в машине сразу заснете, — сказала доктор Крауэр-Поппе.
Отец закачал головой — мол, зачем, я и так уже засыпаю.
— Мне не нравится одна вещь — прощаться сегодня с Джеком, — раздраженным тоном проговорил папа. — Я с тобой много раз прощался, Джек, слишком много раз, мой дорогой малыш. Я прощался с тобой тут, — сказал он, ткнув себя пальцем в грудь над сердцем, — и тут, — показал он себе на глаза, — и даже тут! — показал он на голову и зарыдал.
— Папкин, ты же меня увидишь завтра, — сказал Джек, обняв папу за голову, — ты будешь видеть меня снова и снова, я буду все время приезжать. Да что там, мы с Хетер покупаем дом в Цюрихе.
Уильям мигом перестал плакать.
— Да ты с ума сошел! Это же самый дорогой город на планете! Спроси у Рут, спроси у Анны-Елизаветы! Эй, вы, объясните ему! — кричал Уильям. — Я не хочу, чтобы мои дети остались без гроша, — застонал он и обхватил себя руками, словно ему холодно.
— Sehr bald wird ihm kalt werden ("Очень скоро ему станет холодно"), — сказала коллеге доктор фон Pop.
— Mir ist nicht immer kalt ("Мне не всегда холодно"), — упрямо возразил Уильям.
Доктор Крауэр-Поппе встала и положила руку ему на плечо — он дрожал.
— Откройте рот, Уильям, — сказала она. — Примете вот это — холодно не будет, просто захочется спать.
Отец повернулся к ней и послушно высунул язык (наверное, перед туалетом он тоже не язык ей показывал, подумал Джек, а имитировал этот жест). Доктор Крауэр-Поппе положила ему на язык таблетку и поднесла бокал с водой; папа проглотил таблетку и запил.
— Пойду проверю, подал ли Гуго машину, мы просили его, — сказала доктор фон Pop и покинула их.
— У профессора Риттера дом в одном из этих безумно дорогих уродливых городков на другой стороне озера, — снова завелся Уильям, — то ли в Цолликоне, то ли в Кюснахте. Там все влетает в такую копеечку!
— В Кюснахте, Уильям, и это совершенно прекрасное место, — сказала доктор Крауэр-Поппе. — На той стороне озера больше солнца.
— Мне так и говорил таксист, — кивнул Джек.
— Ты хоть знаешь, сколько это стоит? — спросил папа. — Четыре миллиона швейцарских франков! И за что их дерут только! Подумай — дом площадью в какие-то несчастные триста—четыреста квадратных метров за три с лишним миллиона долларов! Это же бе-зу-ми-е!
— Из окон вид на озеро, — возразила доктор Крауэр-Поппе, — и вокруг дома сад, а это еще тысяча квадратных метров, Уильям.
— Все равно это безумие, — упрямо сказал отец; ну и ладно, хотя бы дрожать перестал. Доктор Крауэр-Поппе стояла у него за спиной и массировала плечи — просто ждала, пока подействует таблетка.
— Уильям, Джек может купить небольшой дом в городе, что-нибудь подешевле, — сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266