— Но я всем расскажу, уверен, многие приедут.
Вечером в пятницу Лесли сказала Джеку, что тоже звонила — только трем другим татуировщикам. Алиса, оказывается, выдала ей другой список.
— Что это за люди? — спросил ее Джек.
— Ну разве я могу такое запомнить, ты же знаешь, там сплошные клички.
— Эдди из Филадельфии? Мао из Мадрида? Лондонские клопы?
— Нет, все трое из Штатов. И все пообещали передать другим.
— Может, Малыш Винни Майерс? — спросил Джек.
— Ну, они все равно не приедут, — неуверенно сказала Лесли.
— А в чем дело?
Лесли вспомнила, что сказал ей в ответ на печальную весть один из собеседников.
— Он, видишь ли, спросил меня: "Так, а где бухаем?"
— Он сказал "бухаем"?
— Ну да, они ведь кроме этого ничего не делают, не так ли? Только бухают, и все! Такое у меня впечатление, Джек.
После такого разговора оба провели бессонную ночь. В два часа миссис Оустлер залезла в постель к Джеку, но пенис в руки брать не стала.
— Слушай, а что, если они все приедут? — шепнула она ему на ухо, словно бы Алиса до сих пор могла их слышать. — Что, если вся эта шайка-лейка нагрянет в Торонто?
— Придется бухать, — ответил Джек, не веря, что такое может случиться.
Утром Лесли готовила кофе, а Джек отвечал на звонки. Звонил Брюс Шмук, хороший друг Алисы, сам татуировщик; мама любила его работы, даже учила его немного. Он уже говорил с Лесли и принес ей свои соболезнования; теперь он интересовался, что должен принести с собой.
— Ну, главное, сам себя донеси, Брюс, — сказал Джек, — мы будем рады тебя видеть.
— Это что, снова Брюс Шмук? — спросила Лесли, когда он повесил трубку.
— Он спрашивал, что принести! — ответил Джек и, внезапно осознав, что следует из слов маминого коллеги, похолодел от ужаса.
— В каком смысле? — не поняла Лесли.
Брюс, конечно, спрашивал про "бухло", подумал Джек. Брюс отличный парень, и он хотел помочь! А это значит, что на поминках Алисы ожидается целая толпа народу!
Джек позвонил Пиви и изменил заказ — сперва тот должен был привезти по ящику белого и красного, теперь же следовало доставить три ящика белого и пять красного. Из многочисленных рассказов Алисы следовало, что татуировщики в основном пьют красное.
— Вот что, пусть Пиви и в пивной магазин заедет, — сказала миссис Оустлер. — Байкеры пьют пиво цистернами. Сколько? А сколько поместится в его блядский лимузин! Зачем? А на всякий случай!
Лесли сидела за кухонным столом, обхватив голову руками, вдыхала запах кофе. У нее был вид человека, недавно бросившего курить и мечтающего лишь об одном — затянуться.
Джек налил себе кофе, но не успел и глотка сделать, как снова зазвонил телефон.
— Мама родная, — только и сказала миссис Оустлер.
Было утро субботы, поминальная служба назначена на пять тридцать, но Каролина Вурц уже начала репетировать с хором и органистом в школьной церкви, о чем решила известить Джека по мобильному; на заднем плане гудел орган и доносились девичьи голоса, он слышал их даже лучше, чем свою бывшую учительницу.
— Джек, у нас, как бы это сказать, затруднение по клерикальной части, — прошептала мисс Вурц.
У нее был такой голос, словно она Эмма и лежит с Джеком в постели, а внизу по коридору ходит Алиса и надо, чтобы она ни за что их не услышала.
— В каком смысле?
— Преподобный Паркер, наш капеллан, хочет прочитать с паствой "Верую".
— Каролина, мама ясно выразилась — никаких молитв.
— Знаю, я ему так и сказала.
— Ну, может, тогда я ему скажу? — предложил Джек.
Он встречался с преподобным Паркером лишь однажды — мудак эдакий, ему, видите ли, до усрачки обидно, что на службу по Эмме его не позвали, вот пытается напроситься на службу по Алисе.
— Я думаю, мы можем с ним договориться, Джек, — прошептала мисс Вурц.
Орган зазвучал тише, девичьи голоса куда-то пропали. Наверное, Вурц вышла из часовни, Джек расслышал скрип ее туфель по каменному полу.
— Ну и что мы ему предложим?
— Пусть прочтет двадцать третий псалом. Что-то он все равно будет читать, у него такой вид, что он лопнет, но встанет у алтаря, — сказала Каролина уже нормальным голосом.
— Мама сказала, чтобы никто ничего не говорил. Псалом — чем он отличается от молитвы?
— Джек, преподобный Паркер — все-таки капеллан, не забывай.
— Ну, если из двух зол надо выбрать меньшее, тогда уж лучше двадцать третий псалом, чем "Верую", — отступил Джек.
— Отлично, но, кажется, возникло еще одно небольшое затруднение, — продолжила мисс Вурц.
Джек уже не слышал ни хора, ни органа. Наверное, Каролина успела пройти от часовни до главного входа и ее голос стало заглушать что-то совсем другое.
— Боже мой! — воскликнула мисс Вурц на фоне грохота мотоциклетных двигателей; в самом деле, оглохнуть можно. Видимо, подумал Джек, затруднение вовсе не маленькое.
— Что там у вас творится? — спросил он, хотя сам уже догадался. Мать рассказывала ему, что на тату-съезды первыми слетаются байкеры; наверное, эти решили заявиться пораньше и забить место на парковке.
— Силы небесные, да тут целая банда мотоциклистов! — воскликнула Каролина Вурц так громко, что ее услышала миссис Оустлер. — Объясните мне, ради всего святого, что они делают перед дверьми школы для девочек?
— Я сейчас буду, — сказал Джек. — А вы покамест заприте двери общежития на амбарный замок.
— Джек, твоя мама прокляла нас. Готова спорить, веселье только начинается, — проговорила Лесли, еще сильнее обхватив голову руками.
Джек уже успел поговорить с Каролиной про ее переписку с папой. Тот, оказывается, проявлял большой интерес к занятиям Джека изящными искусствами.
— Да, он очень интересовался твоим развитием, — сказала мисс Вурц.
— Это еще пока я был в Святой Хильде?
— Разумеется, Джек, речь идет о твоих первых шагах в драматическом ремесле...
— Вы имеете в виду, в ваших постановках...
— Особенно папу восхитили твои успехи в женских ролях — хотя отнюдь не только, — продолжала мисс Вурц. — Я думала, что Уильяму особенно понравится, как нам с тобой удалось прийти к мысли о том, что он, твой отец, и есть твой особенный, единственный зритель. Надеюсь, ты не забыл...
— Как я могу это забыть!
— А Уильяму вовсе это не понравилось, — мрачно поведала Джеку Каролина. — Он был против и изложил мне свое недовольство в самых сильных выражениях!
— Он не хотел быть моим единственным зрителем?
— Нет, ему не понравилась сама идея играть для единственного зрителя. Уильям отверг ее из эстетических соображений.
— Почему? — спросил Джек, отметив, что Вурц называет папу по имени.
Она тяжело вздохнула, и ее восхитительная хрупкая красота стала как-то особенно заметна.
— Мне-то кажется, — сказала она, — его идеи больше применимы к органу.
— Почему именно к органу?
— Твой папа настаивал, чтобы я учила тебя играть от сердца, раскрывать зрителям самую душу, Джек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266