Робби согласился на ее автограф у себя на правом плече; изящество букв произвело на Радемакера такое впечатление, что он не отстал от Алисы, пока она не вывела свою подпись и у него на теле — на левом предплечье. Радемакер сказал, что это место он берег для чего-нибудь особенного. Буквы шли от локтевого сгиба до запястья, а поскольку Тео носил часы, то отныне всякий раз, когда он смотрел, сколько времени, перед его глазами оказывалась "Дочурка Алиса".
— Ну, что скажешь, Джек, может, еще послушаем Дер Циммермана? — спросил Тео. Как всегда, "дер" вместо "ден", ведь Тео не знал немецкого — впрочем, Джек тоже, во всяком случае тогда.
Джек снял с полки какую-то пластинку Дилана и поставил ее. Робби де Вит сразу же стал подпевать, но Алиса не любила эту песню, так что пели только Боб да Робби, а Алиса работала.
— На рассвете встань и окно открой, — пели Боб и Робби. — Погляди мне вслед и помаши рукой. — В этот момент Алиса выводила букву "А". — Я ухожу, и пусть ты тому виной, — лезли в душу Боб и Робби, — я не в обиде, все путем.
Это была, конечно, полная чушь, и насчет обиды, и насчет "все путем", но Алиса не повела бровью и не сняла ногу с педали.
Элс проводила их в кассы порта, там царила полная неразбериха, без Элс они ни за что не смогли бы купить билеты. В результате они сначала должны были сесть на поезд до Роттердама, оттуда на корабль до Монреаля и только оттуда добраться до Торонто.
— Но почему Торонто? — спросила Алису Саския. — Канада же тебе чужая страна.
— Станет родной, что поделаешь, — ответила Алиса. — Я никогда не вернусь на солнечные берега речки Лит, ни за что, предлагайте мне хоть все виски Шотландии.
Она так и не объяснила почему. Наверное, слишком много призраков водится на берегу той речки.
— Кроме того, я нашла Джеку отличную школу, как раз для него, — услышал он слова мамы, обращенные к Элс и Саскии. А потом мама наклонилась к нему и шепнула на ухо: — Там девочки, а с девочками тебе будет хорошо.
Джек вздрогнул — мысль оказаться среди девочек школы Св. Хильды, особенно среди девочек постарше, не очень его обрадовала. И тогда он снова взял маму за руку — в последний раз по эту сторону Атлантики.
Часть вторая. Океан девиц
Глава 8. С девочками хорошо
Джеку казалось, что девочки в школе Св. Хильды, особенно те, что постарше, не очень-то довольны присутствием в школе мальчиков. Да, мальчики покидали их после четвертого класса, но все равно считалось, что они, даже самые маленькие, плохо влияют на девочек. А Эмма Оустлер добавляла:
— Особенно на тех, что постарше.
Эмма была как раз из тех, что постарше, и вид имела пугающий. Шестой класс — последний в начальной школе, и в обязанности шестиклассниц входило стоять у школьного входа на Россетер-роуд и открывать и закрывать дверцы машин, на которых в школу привозят малышей. Джек пошел в приготовительный класс осенью 1970 года; Эмма в тот год перешла в шестой, а школа Св. Хильды впервые открыла прием мальчиков. Стало быть, Джеку было пять, а Эмме — двенадцать (она пропустила год из-за каких-то проблем в семье). И в первый Джеков день в школе дверцу машины для него открыла как раз Эмма. Сие событие не прошло для Джека бесследно.
Уже в машине Джек почувствовал себя не в своей тарелке — уж слишком хорош был роскошный черный "линкольн-таун-кар" миссис Уикстид. Он не принадлежал ей, она нанимала его вместе с водителем в агентстве; ни она, ни Алиса, ни Лотти водить не умели. За рулем сидел миловидный ямаец, крупный мужчина по имени Пиви, такой же черный, как "линкольн". Миссис Уикстид любила его больше других.
Ну какой мальчик хочет начинать свой первый день в школе с появления в черном лимузине да с шофером? Однако Алиса до сих пор всегда соглашалась с идеями миссис Уикстид, и из этого всегда выходило только благо. Плюс Старинная Подруга платила не только за обучение Джека в школе, но и за лимузин.
Алиса частенько задерживалась по вечерам на работе в салоне Китайца, поэтому в школу Джека собирала Лотти, она же кормила его завтраком. Час был ранний, но у миссис Уикстид обычно хватало сил завязать мальчику галстук (казалось, впрочем, что она делает это автоматически, как бы не просыпаясь). По вечерам Лотти выкладывала Джеку одежду на завтра, а утром одевала его.
Джек обязательно заходил в полутемную мамину комнату и целовал ее на прощание, а затем Лотти выводила его на угол Спадайны и Лаутер-авеню, где их уже ждал Пиви. В первый день, впрочем, Алиса вызвалась проводить сына лично.
— Алиса, — укоризненно сказала миссис Уикстид, — не стоит, ведь Джек обязательно будет плакать.
Миссис Уикстид делала все, что в ее силах, дабы у Джека не было поводов плакать. Однажды утром, завязывая мальчику галстук, она сказала:
— Джек, тебя обязательно будут дразнить. Но запомни: ни в коем случае не позволяй себе плакать. Плакать можно, только если тебя ударили, — но вот уж если тебя ударили, то нужно плакать как можно громче.
— А что делать, когда меня дразнят? — спросил Джек.
По утрам миссис Уикстид, не вынимая из своей седой шевелюры бигуди, надевала поверх пижамы покойного мужа халат сливового цвета и садилась за кухонный стол, грела пальцы, сжав в руках чашку с горячим чаем, а после этого завязывала Джеку галстук, пока мальчик разглядывал ее намазанное маслом авокадо лицо.
— Тут требуется творческий подход, — сказала миссис Уикстид.
— Когда дразнят, требуется творческий подход?
— Да-да, — поддакнула Лотти. — Главное, будь вежлив.
— Именно, причем вежлив дважды, — добавила миссис Уикстид. — Это легко запомнить — "веж-лив", "дваж-ды".
— А на третий раз? — опять спросил Джек.
— Вот на третий раз потребуется творческий подход, — вернулась к своей изначальной версии миссис Уикстид.
Завязав галстук, миссис Уикстид целовала Джека в лоб и в переносицу, после чего Лотти вытирала масло с его лица. Лотти тоже целовала Джека — обычно в передней, перед тем как открыть входную дверь и отвести его за руку к Пиви.
Джек частенько разговаривал с мамой про Лоттину хромоту — как и отсутствующая нога Тату-Петера, она очень беспокоила его, он ничего не мог с собой поделать.
— Почему Лотти хромает? — спрашивал он маму в сотый раз.
— Спроси у Лотти сам.
Но и отправившись в первый раз в приготовительный класс, Джек не набрался храбрости спросить у няни, почему она хромает.
— А что тебе до ее хромоты, мой милый? — спросил его Пиви.
— Я не знаю, мне интересно. Можешь ты спросить ее, Пиви?
— Нет, мой милый, спроси сам. Ведь это ты у нас тут господин, хозяин дома. А я просто водитель.
Джек Бернс позднее думал, что и на смертном одре сможет словно наяву представить себе перекресток Пиктол и Хатчингс-Хилл-роуд, вспомнить, как Пиви замедлял ход, как девочки из тех, что постарше, очень скептически отнеслись к появлению очередного барчука на очередном лимузине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266