Джек не считал Эмму жирной, но миссис Оустлер имела противоположное мнение. Свою роль сыграла здесь, видимо, и стройность и красота Алисы.
Программа была рассчитана на две недели (бедняжка Эмма!), на это время Алиса наняла миссис Машаду готовить Джеку обед и сидеть с ним, пока она и миссис Оустлер не вернутся (обычно миссис Машаду укладывала Джека спать, а две дамы и не думали появляться еще несколько часов). Так Джекова спарринг-партнерша стала ему няней, нежданной наследницей Лотти.
Перед тем как ложиться спать, Джек и миссис Машаду повторяли, в укороченном виде, тренировку — без "полного контакта", как говорил Ченко, "не завершая приемы"; потом португалка укладывала его в постель, оставляя дверь открытой, а свет в конце коридора — непогашенным. Засыпая, Джек частенько слышал, как она говорит по телефону по-португальски, наверное, думал мальчик, со своими детьми, которые уехали. Правда, уехали, видимо, недалеко — миссис Машаду говорила так долго, что ее собеседники никак не могли находиться дальше пригородов Торонто, она же не миллионер — говорить часами с какой-нибудь Флоридой. Не раз и не два миссис Машаду вешала трубку в слезах.
Джек засыпал под ее рыдания и скрип полов в коридоре — она ходила туда-сюда, а потом Джек слышал характерный скрип кожи по дереву, это она разворачивалась, нанося по воздуху удар ногой. Джек знал — она воображает, что прицельно бьет в пах своему бывшему мужу или другому какому врагу.
Одной прекрасной теплой ночью в конце июня миссис Машаду, как обычно, рыдала, ходила взад-вперед и наносила удары ногой по воздуху — но громче, чем в другие ночи; Джек хорошо слышал все это, несмотря на шум от вентилятора под потолком (вообще-то у Оустлеров был кондиционер, но не в гостевом крыле, там были только вентиляторы). На теплые месяцы Алиса купила Джеку "летнюю пижаму" — то есть набор его первых трусов-шорт, в серую и малиновую клетку, точь-в-точь форма в школе Св. Хильды. Они оказались немного велики.
Мальчик вылез из кровати и отправился вдоль по коридору, к свету, чтобы по возможности успокоить миссис Машаду. Он увидел, как она ходит вокруг напольных часов в главном холле (видимо воображая часы противником). Остановившись, она перенесла вес на левую ногу, и Джек восхитился, как правильно она выставила другую, ударную, ногу, как верно согнуто колено, как четко она держит ступню под прямым углом, словно это голова готовящейся к броску кобры.
Наверное, Джеку надо было кашлянуть или как-то иначе заявить о своем присутствии, но он видел, как сосредоточена миссис Машаду, и не хотел ее напугать, внезапно подав голос. А слышать шаги мальчика, спускавшегося по лестнице, она не могла — слишком тяжело дышала, а заодно всхлипывала. Лицо все залито слезами и потом, черная футболка выбилась из синих шорт, тяжелые груди раскачиваются вправо и влево, когда она разворачивается на левой ноге.
Наверное, миссис Машаду увидела отражение Джека в стекле напольных часов — полуобнаженный мужчина, ее роста или даже выше, тихонько подбирается к ней сзади. Джек стоял на третьей ступеньке снизу, когда она его заметила, — наверное, она еще и поэтому не смогла правильно рассчитать высоту удара (почему она вообще атаковала? ну, ее муж, видимо, имел привычку нападать на нее, раздевшись до трусов). Джек замер — такой раздался пронзительный скрип туфли по полу, когда миссис Машаду стала разворачиваться. Нанесенный ею удар заслужил бы у экс-мистера Бангкок аплодисменты, несмотря на его возражения против "нечестных" приемов. Джек стоял на ступеньке, поэтому, наверное, миссис Машаду попала ему ниже, чем он ожидал, — а именно прямо по яйцам. Полный, до конца проведенный удар, за ним обычное и гордое:
— Ха!
Джек рухнул на лестницу как подкошенный, скатился вниз, сжался, подтянул ноги к подбородку. Ему казалось, что его несчастные яйца неожиданно приобрели размеры грейпфрутов и оказались у него в горле.
— Ой-ой-ой! — заплакала миссис Машаду, все еще прыгая на одной ноге.
Джек хотел или отдать концы, или чтобы его стошнило. Ни то ни другое не спешило произойти.
— Я сейчас прибегу со льдом! — раздался из кухни голос миссис Машаду.
Она подняла Джека на ноги и потащила его вверх по лестнице, зажав пакет со льдом в зубах.
— Ох, Джек, мой бедный, бедный Джек!
Она расстелила на кровати полотенце и сняла с Джека шорты. Джек уже показывал "малыша" Эмме и ее подружкам, поэтому ничего не стеснялся — его пугал, напротив, лед. Миссис Машаду же беспокоил размер его пениса. Наверное, у нее были только дочери (а может, если у нее были сыновья, то давно, и она забыла, какие маленькие у них пенисы и яйца).
— Он меньше? — в ужасе спросила миссис Машаду.
— Меньше чего?
— Меньше, чем был до того, как я тебя ударила?
Джек посмотрел — вроде ничего не изменилось. Да, в паху очень больно, пенис словно пульсирует — и уменьшается от холода (миссис Машаду как раз в этот момент положила ему туда пакет со льдом).
— Мне холодно! Мне еще больнее!
— Да-да, это всего на несколько минут.
— А на сколько?
— На четверть часа.
Да за это время в лед обратится он сам, подумал Джек.
— Вам приходилось замораживать пенисы раньше?
— Так, как сегодня, — не приходилось.
Пенису стало так холодно, что Джек заплакал. Миссис Машаду легла рядом с ним, обняла его и стала укачивать, спела ему песенку по-португальски. Через десять минут Джек все еще дрожал, но у него хотя бы перестали стучать зубы. Чтобы согреть его получше, миссис Машаду легла на него сверху, ее груди словно подушки, подумал Джек.
— Кстати, мне тоже холодно, — сказала миссис Машаду минуты через две. — В общем, ничего страшного.
Боль и в самом деле отступала; пениса Джек вообще не чувствовал, яички были словно деревянные.
По истечении четверти часа миссис Машаду убрала пакет со льдом. Джек не смел глянуть себе между ног — вдруг все, что там было, отвалилось? Миссис Машаду тем временем вылила воду и остатки льда из пакета в раковину в ванной, затем вернулась в спальню и села рядом с Джеком.
— У тебя там все красное, — сказала она.
— Я ничего не чувствую, наверное, он умер.
Миссис Машаду нежно прикоснулась к пенису полотенцем.
— Не бойся, он обязательно оживет, — сказала она. Джек чувствовал сквозь полотенце тепло ее пальцев. Она сидела к нему в профиль, волосы, грубые, блестящие, черные, собраны на затылке в хвост ("боевая прическа", как она это называла). Джек заметил, как отвисла у нее кожа под подбородком, заметил, что груди достают до живота. Не красавица, никогда ею не была. Но когда тебе десять лет и когда твой пенис держит в руках женщина, — разве тебе нужна ее красота?
— Ха! — сказала миссис Машаду, сняв полотенце. — Мистер Пенис ожил, и у него грандиозные планы!
"Малыш" не привык, чтобы к нему обращались так изысканно;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266