— Вот так, Люсинда... лучше жуй это, — сказал Серый Призрак. — Губу ты уже порядочно... попортила, скажем так.
Джек хорошо запомнил, что это была за книжка. Память у Джека всегда работала странно, не умела отличать важное от неважного; впрочем, в нашем случае книга Эдны Мей Бернем "Курс игры на фортепиано, часть вторая", которую Джек частенько видел на парте у Люсинды, едва ли попадала в последнюю категорию. Мальчик думал, что по этой самой книге, вот по этому самому экземпляру, преподавал папа, он был в этом совершенно уверен. Конечно, он задавал по ней уроки тем самым девочкам, с которыми развлекался в школе Св. Хильды! Интересно, они обе читали ее или только одна из них?
Тут упала в обморок и Морин Яп — лицезреть происходящее, начиная с поцелуя и заканчивая книгой у Люсинды во рту, оказалось выше ее сил. Наверное, она решила, что миссис Макквот — ангел смерти, когда та склонилась над ее одноклассницей; на самом же деле такое поведение совершенно естественно для бывшей полевой медсестры, если она и правда была на войне, то видала куда больше крови.
Мисс Вурц конечно же продолжала рыдать, чем спровоцировала неизбежное.
— Кто из вас... — как всегда, тяжело выдохнула миссис Макквот, — довел мисс Вурц... до слез?
— Это я, — немедленно ответил Джек. Одноклассники и одноклассницы ахнули — так не полагается! Серый Призрак, однако, не удивился, услышав голос мальчика.
— Я прошу прощения, — добавил Джек, но миссис Макквот уже глядела в другую сторону — Люсинда пришла в себя и поднялась на ноги.
Ее шатало, из прокушенной губы сочилась кровь, блузка и юбка насквозь пропитались кровью и мочой, — впрочем, Люсинда ничего этого не заметила. Она лишь безмятежно улыбалась — как всегда.
— Люсинда... тебе надо... наложить швы, — сказал Серый Призрак. — Каролина... отведи ее... к медсестре.
Мисс Вурц снова решила, что коллега обращается к ней, но та имела в виду двойняшку Френч, которая сразу это поняла.
— Нет, я не про тебя... милая, — сказал мисс Вурц Серый Призрак. — Это же твой класс... стало быть, тебе... нужно остаться здесь.
Затем она скомандовала сестрам Бут отвести к медсестре заодно и Морин Яп — она тоже пришла в себя, но голова у нее все еще кружилась. Очнулся и Джимми Бэкон, и тоже не до конца — стоял на четвереньках на полу, словно собирался искать дохлого хомяка Гордона; его к медсестре выпало сопровождать Гранту Портеру и Джеймсу Тернеру. Джек подумал, эти двое такие тупые, они небось и не знают, где ее кабинет.
Миссис Макквот тем временем взяла Джека за ухо; он удивился, как нежно она это сделала. Ее пальцы, большой и указательный, были жутко холодные, но, выходя из класса, Джек не чувствовал боли, а в коридоре миссис Макквот и вовсе отпустила его, только положила руку (очень холодную) на шею и завела с Джеком весьма любезный, учитывая сложившиеся обстоятельства, разговор.
— Так что же... вызвало у мисс Вурц... истерику на этот раз? — прошептала миссис Макквот.
Джек очень боялся говорить про поцелуй, но лгать Серому Призраку было никак невозможно.
— Я поцеловал Люсинду Флеминг, — признался он. Миссис Макквот кивнула, кажется, она ожидала такой ответ.
— Куда?
— В шею, в затылок.
— Ох... вот оно что... слава богу... я думала, все куда хуже, — вздохнул Серый Призрак.
В часовне никого не было. Джек с ужасом представил себе, как сейчас его развернут спиной к алтарю посреди прохода, но миссис Макквот провела его в самый первый ряд, усадила на скамью и села рядом с ним.
— А почему вы не приказываете мне повернуться спиной?
— Нет, это не для тебя, Джек.
— Почему?
— Мне кажется, тебе стоит стоять к алтарю лицом, — сказал Серый Призрак. — Вот что, Джек, запомни — никогда, слышишь, никогда не поворачивайся к Богу спиной. Потому что я уверена... он смотрит на тебя... всегда, каждую секунду.
— Правда?
— Однозначно.
— Вот оно что.
— Джек... тебе же всего восемь... а ты уже целуешь девочек!.. Подумать только, восемь лет... а ты уже!
— Я же только в шею.
— Твой поступок сам по себе... совершенно невинный... но ты видел... к чему он привел.
В самом деле, несчастная описалась, билась головой об пол, прокусила губу, теперь ей нужно наложить швы!
— Что мне делать, миссис Макквот?
— Молись, — сказала она. — А молясь... нужно стоять к алтарю лицом... так полагается.
— О чем мне молиться?
— Молись... о силе воли... о способности контролировать свою похоть.
— Что-что?
— Молись... о способности... держать себя в руках, Джек.
— А зачем мне держать себя в руках? Чтобы не хотелось целовать девочек?
— Чтобы не хотелось... делать вещи похуже, Джек.
Такие, какие делал твой папа, который сидит у тебя внутри, вполне могла продолжить миссис Макквот. Произнося последнюю фразу, она не смела глянуть Джеку в глаза — она смотрела ему между ног! Она явно вела речь про "малыша", про вещи, которые тот может делать. Джек не очень понимал, что это за штуки такие, которые хуже, чем целовать девочек, но изо всех сил молился о том, чтобы их не делать. Он молился, молился и молился.
— Прошу прощения... что отвлекаю тебя, Джек... но у меня есть вопрос.
— Да, пожалуйста.
— Ты когда-нибудь... делал что-нибудь похуже... чем поцеловать девочку?
— А что может быть хуже?
— Ну... что-нибудь... серьезнее, чем поцелуи.
Джек взмолился, чтобы Серый Призрак простил его за то, что он сейчас скажет.
— Я спал с лифчиком миссис Оустлер.
— Ты про Эмму Оустлер? Она дала тебе свой лифчик?
— Нет, она дала мне лифчик своей мамы.
— Эмма дала тебе лифчик своей мамы?
— Да, именно так. А моя мама у меня его отобрала.
— О боже мой! — воскликнула миссис Макквот.
— Это был "пышный" лифчик, — уточнил Джек.
— Джек... молись дальше.
Она ушла, как полагается призраку, — встала на колени посреди прохода и перекрестилась. Она была так добра к нему, Джек решил, что сегодня она живее, чем он думал; но ее слова пробирали до костей не хуже, чем глас покойника из могилы.
Бог, значит, следит за Джеком Бернсом. И если Джек повернется к нему спиной, Бог увидит. Ясно, почему Бог так пристально за ним следит — он знает, что Джек свернет с пути истинного, Серый Призрак был в этом совершенно уверен. Кто в этом виноват, он ли, папа ли, который сидит внутри, или независимый и своенравный "малыш" — не важно, главное, Джеку, вне всякого сомнения, уготована судьба совершать сексуальные грехи, как и предсказывала Эмма Оустлер.
Он молился, молился изо всех сил; колени саднили, спина болела. Но вскоре он учуял запах фруктовой жевательной резинки.
— Что это ты тут делаешь, конфетка моя? — прошептала Эмма.
Джек не посмел обернуться.
— Молюсь, что же еще.
— Я слышала, ты таки поцеловал ее. Ей на губу наложили четыре шва! Малыш, надо нам с тобой хорошенько поработать над техникой! Девочку нельзя так целовать, она тебе не бифштекс!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266