– Никоим образом, леди; магией я не владею. Просто я люблю лошадей и понимаю их – понимаю ход их мыслей, вот и все. Посуди сама: разве я похож на чародея?
– Но… но говорят, что в тебе есть кровь фэйри, – промолвила девушка, и Ланселет разом посерьезнел.
– Мать моя и впрямь принадлежит к тому Древнему народу, что правил этой землей еще до того, как сюда пришли римляне или даже северные Племена. Она – жрица на острове Авалон и очень мудрая женщина.
– Я понимаю, что не пристало тебе дурно отзываться о матери, – промолвила Гвенвифар, – но сестры на Инис Витрин рассказывали, будто женщины Авалона – все злобные ведьмы и служат демонам…
Ланселет серьезно покачал головой.
– Вовсе нет, – заверил он. – Я не то чтобы хорошо знаю мою мать; я воспитывался вдали от нее. Я страшусь ее не меньше, чем люблю. Но скажу тебе одно: зла в ней нет. Она возвела лорда моего Артура на трон и подарила ему меч – сражаться против саксов; по-твоему, это злое деяние? Что до магии – так чародейкой назовут ее разве что невежественные глупцы. По мне, если женщина мудра, так это великое благо.
Гвенвифар пригорюнилась:
– Я вовсе не мудра; я ужасно глупенькая. Даже среди сестер я научилась лишь читать Часослов, да и то с трудом; они сказали, что больше мне и не нужно. Ну, и всему тому, что надобно знать женщинам: стряпать, разбираться в травах, готовить несложные снадобья, перевязывать раны…
– Для меня все это – тайна еще более великая, нежели укрощение коней, – то, что ты считаешь за магию, – широко улыбнулся Ланселет. А затем, наклонившись в седле, легонько коснулся ее щеки. – Ежели будет на то милость Господа и саксы дадут нам передышку еще в несколько лун, мы увидимся снова, когда я вернусь сюда в свите короля. Помолись за меня, госпожа.
Ланселет ускакал; Гвенвифар долго смотрела ему вслед. Сердце ее гулко стучало, но на сей раз ощущение это заключало в себе некую приятность. Он еще вернется; он сам хочет вернуться! Отец говорил, что ее следует выдать замуж за воина, способного повести в битву коней и людей; а найдется ли жених лучше, чем кузен Верховного короля и его конюший? Значит, отец подумывает отдать ее в жены Ланселету? Девушка зарумянилась от радости и счастья. Впервые в жизни она почувствовала себя красавицей, смелой и отважной.
Но когда она возвратилась в залу, отец задумчиво промолвил:
– Этот красавчик, по прозвищу Эльфийская Стрела, и впрямь смазлив на диво, да и с лошадьми управляться умеет, но этаких щеголей всерьез принимать не стоит.
– Но если Верховный король назначил его первым из своих военачальников, уж наверное, он – лучший из воинов! – возразила Гвенвифар, сама удивляясь собственной храбрости.
Леодегранс пожал плечами.
– Он же королевский кузен; странно было бы не даровать ему какого-нибудь поста в армии. А что, уж не попытался ли он украсть твое сердце или, – Леодегранс сурово нахмурился, и девушка похолодела от страха, – твою девственность?
Гвенвифар снова вспыхнула, бессильно злясь сама на себя.
– Нет. Он – человек чести, и все, что он мне говорил, он мог бы повторить и в твоем присутствии, отец.
– Ну, так и не забивай ненужными мыслями свою пустую головку, – грубовато предостерег Леодегранс. – Ты стоишь большего. Этот – всего лишь один из бастардов короля Бана от Бог весть кого, какой-то там девицы с Авалона!
– Его мать – Владычица Авалона, могущественная Верховная жрица Древнего народа… да и сам он – королевский сын…
– Сын Бана Бенвикского! У Бана с полдюжины законных сыновей наберется, – возразил отец. – Да и к чему выходить замуж за королевского конюшего? Если все пойдет так, как я замыслил, ты станешь женой самого короля Британии!
Гвенвифар в страхе отпрянула:
– Я боюсь быть Верховной королевой!
– Да ты всего на свете боишься, – грубо оборвал ее Леодегранс. – Вот поэтому тебе нужен заботливый муж, а король, он получше королевского конюшего будет! – И, видя, что у дочери задрожали губы, тут же подобрел: – Ну, полно, полно, девочка моя, не плачь. Доверься мне, я-то лучше знаю, что тебе во благо. Вот для того я у тебя и есть: чтобы присмотреть за тобою и выдать тебя за надежного человека, способного порадеть как должно о моей прелестной маленькой дурочке!
Если бы король обрушился на нее с бранью и попреками, Гвенвифар, возможно, и продолжала бы настаивать на своем. «Но как, – обреченно думала она, – как сердиться на лучшего из отцов, который лишь о моем счастье и печется?»
Глава 3
Однажды ранней весной, на следующий год после Артуровой коронации, госпожа Игрейна сидела в своей келье, склонившись над подборкой вышитых алтарных покровов.
Всю свою жизнь она любила изящное рукоделие, но и в девичестве, и позже, замужем за Горлойсом, она, подобно всем женщинам, не покладая рук, ткала, и пряла, и обшивала весь дом. Как королева Утера, окруженная толпами слуг, она могла себе позволить тратить время на изящную вышивку и ткать кайму и ленты из шелка; а здесь, в обители, она нашла своему искусству достойное применение. «В противном случае, – думала она не без грусти, – мне пришлось бы разделить удел столь многих монахинь: ткать лишь темное и грубое шерстяное полотно на платье» – такую одежду здесь носили все, включая саму Игрейну, – или тонкий, но скучный своей однообразностью белый лен на покрывала, камилавки и алтарные покровы». Лишь двое-трое из сестер умели работать с шелком и владели искусством вышивания; Игрейна же затмевала их всех.
Игрейне было слегка не по себе. Нынче утром вновь, стоило ей усесться за пяльцы, ей померещилось, будто она слышит крик; не думая, она стремительно развернулась; ей показалось, будто где-то вдали Моргейна воскликнула: «Мама!» – и в крике этом звенело отчаяние и мука. Но в келье царила тишина, вокруг не было ни души, и спустя мгновение Игрейна осенила себя крестом и вновь принялась за работу.
И все же… она решительно прогнала искушение. Давным-давно она отвергла Зрение как обольщение язычества; с чародейством она не желает иметь ничего общего. Игрейна отнюдь не считала Вивиану воплощением зла, однако Древние боги Авалона, несомненно, в союзе с дьяволом, иначе им ни за что не удалось бы сохранить свою силу в христианской земле. И этим-то Древним богам она некогда отдала свою дочь!
В конце прошлого лета Вивиана прислала ей письмо со словами: «Если Моргейна у тебя, скажи ей, что все хорошо». Встревоженная Игрейна отписала сестре, что не видела Моргейну со времен Артуровой коронации и почитала, что та по-прежнему на Авалоне и в безопасности. Мать-настоятельница пришла в ужас, узнав, что одна из ее подопечных принимает гонцов с Авалона; Игрейна объяснила, что посланник принес ей весть от сестры, но настоятельница, по-прежнему недовольная, решительно объявила, что не дозволит никаких сношений с этим нечестивым местом, даже если речь идет всего лишь о письмах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370