Нет же; она лишь воспринимает его страдания как свои, а это же совсем другое дело. Она посмотрела ему прямо в глаза… да, если бы лицо его не осунулось так от ожесточения и обиды, не было искажено мукой, он мог бы показаться красавцем: правильные черты лица, темные, ласковые глаза… Судьба изувечила его тело, но дух не сломила; трус ни за что не выдержал бы испытаний друидов.
«Под покрывалом Богини, как любая женщина мне – сестра, дочь и мать, так и каждый мужчина должен быть мне отцом, возлюбленным и сыном… Отец мой погиб, я его и не помню толком, а сына своего я не видела с тех пор, как его отлучили от груди… но этому мужчине вручу я то, что велит Богиня…» Моргейна вновь поцеловала одну из покрытых шрамами рук и вложила ее себе под платье, на грудь.
Кевин был совсем неопытен – что показалось ей странным для мужчины его лет. «Но откуда бы ему набраться хоть каких-нибудь познаний – в его-то положении?» А вслед за этой пришла иная мысль: «А ведь я впервые делаю это по своей доброй воле, и дар мой принимается так же свободно и просто, как был он предложен». И в этот миг что-то исцелилось в ее душе. Странно, что так оно вышло с мужчиной, которого она почти не знает и к которому испытывает лишь приязнь. Даже при всей своей неопытности Кевин был с ней великодушен и ласков, и в груди ее в сколыхнулась волна неодолимой, невысказанной нежности.
– До чего странно, – проговорил он наконец тихо и мечтательно. – Я знал, что ты мудра, что ты жрица, но отчего-то мне и в голову не приходило, что ты красива.
– Красива? Я? – жестко рассмеялась она. И все же Моргейна испытывала глубокую признательность за то, что в этот миг показалась ему красавицей.
– Моргейна, расскажи мне – где ты была? Я бы и спрашивать не стал, да только вижу: то, что произошло, лежит у тебя на сердце тяжким бременем.
– Я сама не знаю, – выпалила она. А ведь ей и в голову не приходило, что она сможет поделиться этим с Кевином. – Возможно, что и за пределами мира… я пыталась попасть на Авалон… и не могла пробиться; думаю, путь для меня закрыт. Дважды побывала я там… словом, где-то. В иной стране, стране снов и чар… стране, где время застыло в неподвижности и просто не существует, и ничего там нет, кроме музыки… – Моргейна смущенно умолкла; чего доброго, арфист сочтет ее сумасшедшей.
Кевин ласково провел пальцем вдоль ее века. Было холодно, а покрывала они сбросили; друид вновь заботливо укутал ее плащом.
– Некогда и я побывал там, и слышал их музыку… – промолвил он отрешенно и задумчиво. – В том месте я вовсе не был калекой, и женщины их надо мною не насмехались… Может статься, однажды, когда избавлюсь я от страха безумия, я вернусь туда… Они показали мне тайные тропы и сказали, что я могу приходить, когда хочу… все благодаря моей музыке… – И вновь тихий голос его прервался, и наступило долгое молчание.
Моргейна задрожала всем телом и отвела взгляд.
– Надо бы нам вставать. Если наша бедная лошадка не превратилась за ночь в глыбу льда, сегодня мы доберемся-таки до Камелота.
– А если мы явимся вместе, – негромко отозвался Кевин, – там наверняка решат, что ты приехала со мной с Авалона. Не их это дело, где ты жила… ты – жрица, и над совестью твоей не властен никто из живущих, ни даже их епископы или сам Талиесин.
Молодая женщина пожалела, что нет у нее пристойного платья; судьба ей явиться к Артурову двору в одежде бродячей нищенки. Ну да ладно, ничего тут не попишешь. Под неотрывным взглядом Кевина она привела в порядок волосы, затем, словно между делом, подала ему руку и помогла встать. Но во взгляде его вновь отразились настороженность и горечь; и от внимания молодой женщины это не укрылось. Кевин окружил себя сотней частоколов молчания и гнева. Однако же, когда они с Моргейной выбирались наружу, он коснулся ее руки.
– Я еще не поблагодарил тебя, Моргейна…
– О… ежели тут причитаются благодарности, так обоюдные, друг мой… или ты сам не понял? – улыбнулась она.
На мгновение изувеченные пальцы сжали ее кисть… и тут, словно в ослепительно-яркой вспышке, она увидела изуродованное лицо Кевина в окружении кольца пламени, искаженное от крика, и огонь, огонь повсюду вокруг него… огонь… Похолодев, Моргейна резко высвободила ладонь и в ужасе воззрилась на своего спутника.
– Моргейна! – воскликнул он. – Что такое?
– Ничего, пустое… ногу свело… – солгала она. Кевин протянул руку, чтобы поддержать ее, но Моргейна уклонилась от помощи. «Смерть! Смерть на костре! Что это значит? Такой смертью не умирают даже худшие из предателей… или она просто-напросто увидела то, что случилось с ним еще в детстве, когда он и получил свои увечья?» Миг Зрения, при всей его краткости, потряс ее до глубины души, как если бы она сама произнесла приговор, обрекающий Кевина на смерть.
– Пойдем, – коротко бросила она. – Пора ехать.
Глава 15
Гвенвифар в жизни своей не хотела иметь ничего общего со Зрением; разве не сказано в Священном Писании, что довольно для каждого дня своей заботы[Мф 6:34]? За последний год, с тех пор как двор перебрался в Камелот, о Моргейне она почти не думала, а вот нынче утром пробудилась, помня сон про Моргейну: о том, как Моргейна взяла ее за руку, и повела к кострам Белтайна, и велела возлечь там с Ланселетом. Окончательно стряхнув с себя дрему, королева готова была рассмеяться фантазии столь безумной. Ясно, что сны насылает сам дьявол, ибо во всех ее снах ей давали советы столь порочные, что христианской жене к ним и прислушиваться грех. Чаще всего в роли советчицы выступала Моргейна.
«Ну что ж, двор она покинула, и вспоминать мне про нее вовсе незачем… нет-нет, я вовсе не желаю ей зла, пусть себе раскается в грехах и обретет мир в какой-нибудь обители… желательно, подальше отсюда». Теперь, когда Артур отрекся от своих языческих обычаев, Гвенвифар чувствовала, что могла бы быть счастлива, Если бы не эти сны… в которых Моргейна подсказывает ей всевозможные низости. А теперь вот сон так и преследовал ее, в то время как она вышивала для церкви алтарный покров, – преслеловал столь неотступно, что королева со стыда сгорала: ну, можно ли вышивать золотой нитью крест, думая при этом о Ланселете? Королева отложила иглу, прошептала молитву, но мысли неумолимо возвращались к прежнему. Артур, когда она попросила о том под Рождество, пообещал загасить костры Белтайна по всей стране; Гвенвифар находила, что следовало бы сделать это куда раньше, да только Мерлин запрещал. До чего же трудно не любить старика, размышляла про себя королева; он так мягок и добр; будь он христианином, так превзошел бы всех священников. Но Талиесин утверждал, что несправедливо это по отношению к сельским жителям – отнимать у них простодушную веру в Богиню, радеющую об их полях и урожае и наделяющую плодовитостью человека и зверя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370
«Под покрывалом Богини, как любая женщина мне – сестра, дочь и мать, так и каждый мужчина должен быть мне отцом, возлюбленным и сыном… Отец мой погиб, я его и не помню толком, а сына своего я не видела с тех пор, как его отлучили от груди… но этому мужчине вручу я то, что велит Богиня…» Моргейна вновь поцеловала одну из покрытых шрамами рук и вложила ее себе под платье, на грудь.
Кевин был совсем неопытен – что показалось ей странным для мужчины его лет. «Но откуда бы ему набраться хоть каких-нибудь познаний – в его-то положении?» А вслед за этой пришла иная мысль: «А ведь я впервые делаю это по своей доброй воле, и дар мой принимается так же свободно и просто, как был он предложен». И в этот миг что-то исцелилось в ее душе. Странно, что так оно вышло с мужчиной, которого она почти не знает и к которому испытывает лишь приязнь. Даже при всей своей неопытности Кевин был с ней великодушен и ласков, и в груди ее в сколыхнулась волна неодолимой, невысказанной нежности.
– До чего странно, – проговорил он наконец тихо и мечтательно. – Я знал, что ты мудра, что ты жрица, но отчего-то мне и в голову не приходило, что ты красива.
– Красива? Я? – жестко рассмеялась она. И все же Моргейна испытывала глубокую признательность за то, что в этот миг показалась ему красавицей.
– Моргейна, расскажи мне – где ты была? Я бы и спрашивать не стал, да только вижу: то, что произошло, лежит у тебя на сердце тяжким бременем.
– Я сама не знаю, – выпалила она. А ведь ей и в голову не приходило, что она сможет поделиться этим с Кевином. – Возможно, что и за пределами мира… я пыталась попасть на Авалон… и не могла пробиться; думаю, путь для меня закрыт. Дважды побывала я там… словом, где-то. В иной стране, стране снов и чар… стране, где время застыло в неподвижности и просто не существует, и ничего там нет, кроме музыки… – Моргейна смущенно умолкла; чего доброго, арфист сочтет ее сумасшедшей.
Кевин ласково провел пальцем вдоль ее века. Было холодно, а покрывала они сбросили; друид вновь заботливо укутал ее плащом.
– Некогда и я побывал там, и слышал их музыку… – промолвил он отрешенно и задумчиво. – В том месте я вовсе не был калекой, и женщины их надо мною не насмехались… Может статься, однажды, когда избавлюсь я от страха безумия, я вернусь туда… Они показали мне тайные тропы и сказали, что я могу приходить, когда хочу… все благодаря моей музыке… – И вновь тихий голос его прервался, и наступило долгое молчание.
Моргейна задрожала всем телом и отвела взгляд.
– Надо бы нам вставать. Если наша бедная лошадка не превратилась за ночь в глыбу льда, сегодня мы доберемся-таки до Камелота.
– А если мы явимся вместе, – негромко отозвался Кевин, – там наверняка решат, что ты приехала со мной с Авалона. Не их это дело, где ты жила… ты – жрица, и над совестью твоей не властен никто из живущих, ни даже их епископы или сам Талиесин.
Молодая женщина пожалела, что нет у нее пристойного платья; судьба ей явиться к Артурову двору в одежде бродячей нищенки. Ну да ладно, ничего тут не попишешь. Под неотрывным взглядом Кевина она привела в порядок волосы, затем, словно между делом, подала ему руку и помогла встать. Но во взгляде его вновь отразились настороженность и горечь; и от внимания молодой женщины это не укрылось. Кевин окружил себя сотней частоколов молчания и гнева. Однако же, когда они с Моргейной выбирались наружу, он коснулся ее руки.
– Я еще не поблагодарил тебя, Моргейна…
– О… ежели тут причитаются благодарности, так обоюдные, друг мой… или ты сам не понял? – улыбнулась она.
На мгновение изувеченные пальцы сжали ее кисть… и тут, словно в ослепительно-яркой вспышке, она увидела изуродованное лицо Кевина в окружении кольца пламени, искаженное от крика, и огонь, огонь повсюду вокруг него… огонь… Похолодев, Моргейна резко высвободила ладонь и в ужасе воззрилась на своего спутника.
– Моргейна! – воскликнул он. – Что такое?
– Ничего, пустое… ногу свело… – солгала она. Кевин протянул руку, чтобы поддержать ее, но Моргейна уклонилась от помощи. «Смерть! Смерть на костре! Что это значит? Такой смертью не умирают даже худшие из предателей… или она просто-напросто увидела то, что случилось с ним еще в детстве, когда он и получил свои увечья?» Миг Зрения, при всей его краткости, потряс ее до глубины души, как если бы она сама произнесла приговор, обрекающий Кевина на смерть.
– Пойдем, – коротко бросила она. – Пора ехать.
Глава 15
Гвенвифар в жизни своей не хотела иметь ничего общего со Зрением; разве не сказано в Священном Писании, что довольно для каждого дня своей заботы[Мф 6:34]? За последний год, с тех пор как двор перебрался в Камелот, о Моргейне она почти не думала, а вот нынче утром пробудилась, помня сон про Моргейну: о том, как Моргейна взяла ее за руку, и повела к кострам Белтайна, и велела возлечь там с Ланселетом. Окончательно стряхнув с себя дрему, королева готова была рассмеяться фантазии столь безумной. Ясно, что сны насылает сам дьявол, ибо во всех ее снах ей давали советы столь порочные, что христианской жене к ним и прислушиваться грех. Чаще всего в роли советчицы выступала Моргейна.
«Ну что ж, двор она покинула, и вспоминать мне про нее вовсе незачем… нет-нет, я вовсе не желаю ей зла, пусть себе раскается в грехах и обретет мир в какой-нибудь обители… желательно, подальше отсюда». Теперь, когда Артур отрекся от своих языческих обычаев, Гвенвифар чувствовала, что могла бы быть счастлива, Если бы не эти сны… в которых Моргейна подсказывает ей всевозможные низости. А теперь вот сон так и преследовал ее, в то время как она вышивала для церкви алтарный покров, – преслеловал столь неотступно, что королева со стыда сгорала: ну, можно ли вышивать золотой нитью крест, думая при этом о Ланселете? Королева отложила иглу, прошептала молитву, но мысли неумолимо возвращались к прежнему. Артур, когда она попросила о том под Рождество, пообещал загасить костры Белтайна по всей стране; Гвенвифар находила, что следовало бы сделать это куда раньше, да только Мерлин запрещал. До чего же трудно не любить старика, размышляла про себя королева; он так мягок и добр; будь он христианином, так превзошел бы всех священников. Но Талиесин утверждал, что несправедливо это по отношению к сельским жителям – отнимать у них простодушную веру в Богиню, радеющую об их полях и урожае и наделяющую плодовитостью человека и зверя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370