– Она ведь не какая-нибудь юная ветреница.
Моргейна подошла и присела в реверансе. Она улыбалась и была так же бесстрастна, как и всегда на людях – и впервые Гвенвифар порадовалась этому.
– Сестра, – сказал Артур. – У меня есть для тебя предложение о браке. И я думаю, после сегодняшнего утра, – он понизил голос, – тебе стоило бы на некоторое время уехать от двора.
– Я и вправду была бы рада уехать отсюда, брат.
– Ну, в таком случае… – сказал Артур. – Как ты посмотришь на предложение поселиться в Северном Уэльсе? Я слыхал, что это глухие места – но, уж конечно, не более глухие, чем Тинтагель…
К удивлению Гвенвифар, Моргейна зарделась, словно пятнадцатилетняя девчонка.
– Не стану притворяться, брат, будто твое предложение – неожиданность для меня. Артур хмыкнул.
– Надо же! Что ж он мне не сказал, что уже поговорил с тобой, хитрец он этакий?
Моргейна покраснела и принялась играть кончиком косы. Гвенвифар подумала, что она совсем не выглядит на свои годы.
– Можешь сказать ему, что я с радостью переселюсь в Северный Уэльс.
– Не смущает ли тебя разница в возрасте? – мягко поинтересовался Артур.
– Если его она не смущает, то и меня не смущает тоже.
– Значит, так тому и быть, – сказал Артур и кивком подозвал Уриенса. Тот просиял и подошел. – Моя сестра сказала, что согласна стать королевой Северного Уэльса, друг мой. Думаю, у нас нет никаких причин откладывать свадьбу – мы можем назначить венчание на воскресенье.
Он поднял кубок и обратился к гостям:
– Выпьем за свадьбу, друзья мои – за свадьбу леди Моргейны Корнуольской, моей возлюбленной сестры, и моего доброго друга Уриенса, короля Северного Уэльса!
Впервые за весь день настроение гостей стало соответствовать праздничному пиру на Пятидесятницу; зал заполнился рукоплесканиями, радостными возгласами и поздравлениями. Но Моргейна застыла, словно обратилась в камень.
«Но ведь она согласилась, она сказала, что он уже поговорил с ней…» – подумала Гвенвифар, и вдруг вспомнила молодого рыцаря, увивавшегося вокруг Моргейны. – Так ведь это же был сын Уриенса! Как там его зовут? Ах, да, Акколон! Но не могла же она ожидать, что он к ней посватается – ведь Моргейна намного старше его! Наверняка это Акколон – иначе с чего бы она была так потрясена?"
Но затем Гвенвифар ощутила очередной приступ ненависти. «Ну так пусть Моргейна узнает, каково это – оказаться замужем за мужчиной, которого она не любит!»
– Так значит, ты теперь тоже будешь королевой, сестра, – сказала она, взяв Моргейну под руку. – Я буду на свадьбе твоей подружкой.
Но Моргейна взглянула прямо в глаза королеве, и Гвенвифар поняла, что любезные слова ее не обманули.
« Что ж, так тому и быть. По крайней мере, мы окажемся достаточно далеко друг от друга. И нам не придется больше притворяться подругами».
ТАК ПОВЕСТВУЕТ МОРГЕЙНА
"Пожалуй, для брака, заключенного по сговору, мой начался более-менее неплохо. Гвенвифар немало потрудилась над устройством моей свадьбы – особенно если учесть, как она меня ненавидела. У меня было шесть подружек, и четыре из них – королевы. Артур подарил мне украшения; я никогда не питала особой любви к драгоценностям – на Авалоне меня не приучили их носить, и впоследствии я так к этому и не привыкла, хотя кое-что мне досталось еще от Игрейны. Теперь Артур отдал мне и другие драгоценности нашей матери и кое-что из добычи, захваченной у саксов. Я попыталась было возражать, но Гвенвифар напомнила, что Уриенс наверняка ожидает, что его жена будет одеваться, как подобает королеве. Я пожала плечами и позволила Гвенвифар разукрасить меня, словно детскую куклу. Один из подарков, янтарное ожерелье, я видела в раннем детстве на груди у Игрейны; потом как-то раз я еще видела его в шкатулке матери, тоже в детстве, и она сказала, что это – подарок Горлойса и что когда-нибудь оно достанется мне. Но прежде, чем я выросла настолько, чтобы носить украшения, я стала жрицей Авалона – а там они мне были не нужны. Теперь же оно перешло ко мне вместе со множеством других драгоценностей, хоть я и предупреждала, что не буду их носить.
Единственное, о чем я их просила, – это отложить свадьбу, чтобы я могла пригласить на нее Моргаузу, единственную мою родственницу, – но эту просьбу не выполнили. Возможно, они боялись, что я приду в себя и заявлю, что когда я соглашалась поехать в Северный Уэльс, то имела в виду Акколона, а не старого короля. Я уверена, что по крайней мере Гвенвифар об этом знала. Что мог подумать обо мне Акколон? Ведь я дала слово ему, и в тот же самый день при всех пообещала выйти замуж за его отца! Но мне так и не удалось с ним поговорить.
Но в конце концов, я полагаю, Акколон скорее захотел бы взять в жены пятнадцатилетнюю девушку, а не женщину тридцати четырех лет от роду. Женщина, которой за тридцать, должна довольствоваться мужчиной, который уже успел до этого вступить в брак, и берет ее ради родственных связей, или ради ее красоты, или ради ее имущества, или для того, чтобы она заменила мать его детям – по крайней мере, так говорят женщины. Что ж, с родственными связями у меня все было в порядке – лучше не придумаешь.
Что же касается всего прочего, у меня имелось предостаточно драгоценностей, но мне трудно было вообразить себя мачехой Акколона или прочих детей старого короля. Или даже бабушкой его внуков. Мне пришлось напомнить себе, что мать Вивианы стала бабушкой, когда была моложе, чем я сейчас; она родила Вивиану в тринадцать лет, а Вивиана родила дочь, когда ей самой еще не сравнялось четырнадцати.
За три дня, пролетевших между Пятидесятницей и нашей свадьбой, я лишь раз поговорила с Уриенсом. Я надеялась, что, быть может, он, христианский король, откажется от этого брака, когда узнает обо всем; или, быть может, ему нужна молодая жена, способная подарить ему детей. Я не хотела, чтобы он питал ложные надежды и стал потом упрекать меня за их крушение; кроме того, я знала, что христиане придают большое значение непорочности невесты. Должно быть, они переняли это от римлян, с их преклонением перед семьей и почитанием девственности.
– Мне уже за тридцать, Уриенс, – сказала я, – и я – не девушка.
Я не умела говорить о таких вещах вежливо и куртуазно.
Уриенс протянул руку и коснулся маленького синего полумесяца у меня на лбу. Он уже потускнел – я видела это в зеркале, преподнесенном мне Гвенвифар среди прочих подарков. Когда я прибыла на Авалон, знак у Вивианы на лбу тоже уже померк, но она подновляла его синей краской.
– Ты была жрицей Авалона и одной из дев Владычицы Озера и отдала свою девственность богу?
Я подтвердила, что так оно и есть.
– Некоторые из моих людей до сих пор так поступают, – сказал Уриенс, – и я не особенно стараюсь искоренять этот обычай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370
Моргейна подошла и присела в реверансе. Она улыбалась и была так же бесстрастна, как и всегда на людях – и впервые Гвенвифар порадовалась этому.
– Сестра, – сказал Артур. – У меня есть для тебя предложение о браке. И я думаю, после сегодняшнего утра, – он понизил голос, – тебе стоило бы на некоторое время уехать от двора.
– Я и вправду была бы рада уехать отсюда, брат.
– Ну, в таком случае… – сказал Артур. – Как ты посмотришь на предложение поселиться в Северном Уэльсе? Я слыхал, что это глухие места – но, уж конечно, не более глухие, чем Тинтагель…
К удивлению Гвенвифар, Моргейна зарделась, словно пятнадцатилетняя девчонка.
– Не стану притворяться, брат, будто твое предложение – неожиданность для меня. Артур хмыкнул.
– Надо же! Что ж он мне не сказал, что уже поговорил с тобой, хитрец он этакий?
Моргейна покраснела и принялась играть кончиком косы. Гвенвифар подумала, что она совсем не выглядит на свои годы.
– Можешь сказать ему, что я с радостью переселюсь в Северный Уэльс.
– Не смущает ли тебя разница в возрасте? – мягко поинтересовался Артур.
– Если его она не смущает, то и меня не смущает тоже.
– Значит, так тому и быть, – сказал Артур и кивком подозвал Уриенса. Тот просиял и подошел. – Моя сестра сказала, что согласна стать королевой Северного Уэльса, друг мой. Думаю, у нас нет никаких причин откладывать свадьбу – мы можем назначить венчание на воскресенье.
Он поднял кубок и обратился к гостям:
– Выпьем за свадьбу, друзья мои – за свадьбу леди Моргейны Корнуольской, моей возлюбленной сестры, и моего доброго друга Уриенса, короля Северного Уэльса!
Впервые за весь день настроение гостей стало соответствовать праздничному пиру на Пятидесятницу; зал заполнился рукоплесканиями, радостными возгласами и поздравлениями. Но Моргейна застыла, словно обратилась в камень.
«Но ведь она согласилась, она сказала, что он уже поговорил с ней…» – подумала Гвенвифар, и вдруг вспомнила молодого рыцаря, увивавшегося вокруг Моргейны. – Так ведь это же был сын Уриенса! Как там его зовут? Ах, да, Акколон! Но не могла же она ожидать, что он к ней посватается – ведь Моргейна намного старше его! Наверняка это Акколон – иначе с чего бы она была так потрясена?"
Но затем Гвенвифар ощутила очередной приступ ненависти. «Ну так пусть Моргейна узнает, каково это – оказаться замужем за мужчиной, которого она не любит!»
– Так значит, ты теперь тоже будешь королевой, сестра, – сказала она, взяв Моргейну под руку. – Я буду на свадьбе твоей подружкой.
Но Моргейна взглянула прямо в глаза королеве, и Гвенвифар поняла, что любезные слова ее не обманули.
« Что ж, так тому и быть. По крайней мере, мы окажемся достаточно далеко друг от друга. И нам не придется больше притворяться подругами».
ТАК ПОВЕСТВУЕТ МОРГЕЙНА
"Пожалуй, для брака, заключенного по сговору, мой начался более-менее неплохо. Гвенвифар немало потрудилась над устройством моей свадьбы – особенно если учесть, как она меня ненавидела. У меня было шесть подружек, и четыре из них – королевы. Артур подарил мне украшения; я никогда не питала особой любви к драгоценностям – на Авалоне меня не приучили их носить, и впоследствии я так к этому и не привыкла, хотя кое-что мне досталось еще от Игрейны. Теперь Артур отдал мне и другие драгоценности нашей матери и кое-что из добычи, захваченной у саксов. Я попыталась было возражать, но Гвенвифар напомнила, что Уриенс наверняка ожидает, что его жена будет одеваться, как подобает королеве. Я пожала плечами и позволила Гвенвифар разукрасить меня, словно детскую куклу. Один из подарков, янтарное ожерелье, я видела в раннем детстве на груди у Игрейны; потом как-то раз я еще видела его в шкатулке матери, тоже в детстве, и она сказала, что это – подарок Горлойса и что когда-нибудь оно достанется мне. Но прежде, чем я выросла настолько, чтобы носить украшения, я стала жрицей Авалона – а там они мне были не нужны. Теперь же оно перешло ко мне вместе со множеством других драгоценностей, хоть я и предупреждала, что не буду их носить.
Единственное, о чем я их просила, – это отложить свадьбу, чтобы я могла пригласить на нее Моргаузу, единственную мою родственницу, – но эту просьбу не выполнили. Возможно, они боялись, что я приду в себя и заявлю, что когда я соглашалась поехать в Северный Уэльс, то имела в виду Акколона, а не старого короля. Я уверена, что по крайней мере Гвенвифар об этом знала. Что мог подумать обо мне Акколон? Ведь я дала слово ему, и в тот же самый день при всех пообещала выйти замуж за его отца! Но мне так и не удалось с ним поговорить.
Но в конце концов, я полагаю, Акколон скорее захотел бы взять в жены пятнадцатилетнюю девушку, а не женщину тридцати четырех лет от роду. Женщина, которой за тридцать, должна довольствоваться мужчиной, который уже успел до этого вступить в брак, и берет ее ради родственных связей, или ради ее красоты, или ради ее имущества, или для того, чтобы она заменила мать его детям – по крайней мере, так говорят женщины. Что ж, с родственными связями у меня все было в порядке – лучше не придумаешь.
Что же касается всего прочего, у меня имелось предостаточно драгоценностей, но мне трудно было вообразить себя мачехой Акколона или прочих детей старого короля. Или даже бабушкой его внуков. Мне пришлось напомнить себе, что мать Вивианы стала бабушкой, когда была моложе, чем я сейчас; она родила Вивиану в тринадцать лет, а Вивиана родила дочь, когда ей самой еще не сравнялось четырнадцати.
За три дня, пролетевших между Пятидесятницей и нашей свадьбой, я лишь раз поговорила с Уриенсом. Я надеялась, что, быть может, он, христианский король, откажется от этого брака, когда узнает обо всем; или, быть может, ему нужна молодая жена, способная подарить ему детей. Я не хотела, чтобы он питал ложные надежды и стал потом упрекать меня за их крушение; кроме того, я знала, что христиане придают большое значение непорочности невесты. Должно быть, они переняли это от римлян, с их преклонением перед семьей и почитанием девственности.
– Мне уже за тридцать, Уриенс, – сказала я, – и я – не девушка.
Я не умела говорить о таких вещах вежливо и куртуазно.
Уриенс протянул руку и коснулся маленького синего полумесяца у меня на лбу. Он уже потускнел – я видела это в зеркале, преподнесенном мне Гвенвифар среди прочих подарков. Когда я прибыла на Авалон, знак у Вивианы на лбу тоже уже померк, но она подновляла его синей краской.
– Ты была жрицей Авалона и одной из дев Владычицы Озера и отдала свою девственность богу?
Я подтвердила, что так оно и есть.
– Некоторые из моих людей до сих пор так поступают, – сказал Уриенс, – и я не особенно стараюсь искоренять этот обычай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370