Мать их – рожать ей, по чести говоря, было слишком поздно – умерла, разрешившись Моргаузой. В тот же год, несколькими месяцами раньше, Вивиана тоже родила дитя; младенец умер, и Вивиана выкормила сводную сестру.
Моргейна свернулась калачиком на коленях у жрицы, здесь же покоилась рыжеволосая головка Моргаузы. Одной рукой Вивиана придерживала ребенка, другой – поглаживала длинные, шелковистые пряди девочки-подростка.
– Мне следовало приехать к тебе, когда родилась Моргейна, – проговорила Вивиана, – но я тоже была беременна. В тот год я разрешилась сыном. Отдала его на попечение кормилицы, думаю, приемная мать со временем отошлет его к монахам. Она, видишь ли, христианка.
– И тебе нет дела до того, что из него воспитают христианина? – удивилась Моргауза. – Он хоть хорошенький? Как его звать?
Вивиана рассмеялась.
– Я назвала его Баланом, – отозвалась она, – а его приемная мать нарекла своего собственного сына Балином. Между ними – всего каких-то десять дней разницы, так что их наверняка станут растить как близнецов. А что до того, что из него сделают христианина, – да пусть себе; христианином был его отец, а Присцилла – достойная женщина. Ты говоришь, путь сюда неблизкий, поверь мне, дитя, сейчас он кажется куда длиннее, нежели во времена твоей свадьбы. От острова Монахов возможно, и не дальше – но от Авалона далеко, очень далеко…
– Поэтому мы и приехали, – неожиданно возгласил мерлин, голосом гулким, напоминающим звук огромного колокола. Моргейна встрепенулась и испуганно захныкала.
– Я не понимаю, – проговорила Игрейна, вдруг встревожившись. – Они же совсем рядом…
– Они – одно, – поправил мерлин, выпрямляясь, – но приверженцы Христа вздумали говорить не то, что сами они не приемлют иных Богов пред своим Богом, но что иного Бога, кроме их Бога, нет и не было; что он и только он сотворил мир, что он правит в нем единовластно, что он один создал звезды и все живое.
При словах столь кощунственных Игрейна поспешно сделала охранительный жест.
– Но это же невозможно, – запротестовала она. – Ни одному Богу не под силу править миром в одиночестве… а как же Богиня? Как же Мать?
– Христиане считают, – ровным, тихим голосом пояснила Вивиана, – что никакой Богини не существует; что женское начало, как говорят они сами, корень всех зол; что через женщину, якобы, в мир вошло Зло; у иудеев есть одна такая немыслимая байка про яблоко и змея.
– Богиня покарает их, – потрясенно выдохнула Игрейна. – И ты – ты выдала меня замуж за одного из таких?
– Мы не знали, что кощунство их настолько всеохватно, – отозвался мерлин. – И в наше время были приверженцы иных Богов. Но чужих Богов они чтили.
– Но при чем тут путь от Авалона? – не отступалась Игрейна.
– Ну вот мы и подошли к цели нашего приезда, – ответствовал мерлин. – Ибо друидам ведомо: вера людская, и ничто иное, придает форму миру и всему сущему. Давным-давно, когда приверженцы Христа впервые пришли на наш остров, я понял: это – один из ключевых поворотов во времени, мгновение, способное изменить мир.
Моргауза подняла взгляд на старика, глаза ее благоговейно расширились.
– Ты так стар, о, почтенный?
Мерлин улыбнулся девочке:
– Не в этом теле, нет. Но я многое прочел в большом зале, что за пределами мира, – там, где ведется Летопись всего Сущего. Кроме того, я и впрямь жил в те времена. Владыки этого мира дозволили мне вернуться, но облекшись в иную плоть.
– Маленькой таких сложностей не понять, – мягко упрекнула его Вивиана. – Она же не жрица. Мерлин хочет сказать, сестренка, что он жил в те времена, когда христиане пришли сюда впервые, и что ему было дозволено воплотиться вновь и сразу же, дабы завершить свои труды. Вникать в эти таинства тебе незачем. Продолжай, отец.
– Я понял, что настало одно из тех мгновений, в которые меняется история рода людского, – проговорил мерлин. – Христиане тщатся уничтожить все знание, кроме собственного, и в этой борьбе изгоняют из мира любые таинства, кроме разве тех, что вписываются в их собственную религию. То, что люди проживают не одну жизнь, а несколько, христиане объявили ересью – а ведь каждый невежественный поселянин знает, что это так…
– Но если не верить в перерождение, – потрясенно запротестовала Игрейна, – как избежать отчаяния? Разве справедливый Бог станет создавать одних людей – несчастными и жалкими, других – богатыми и счастливыми, если им отпущена лишь одна жизнь и не больше?
– Не знаю, – отвечал мерлин. – Возможно, они хотят, чтобы люди, обреченные на участь столь тяжкую, отчаялись и на коленях приползли к Христу, который заберет их на небо. Мне неведомо, во что верят приверженцы Христа и на что уповают. – Старик на мгновение прикрыл глаза, на лице четче обозначились горькие морщины. – Но во что бы уж там они ни верили, их убеждения меняют наш мир, причем не только в духовном плане, но и в физическом. Поскольку они отрицают мир духа и Авалон, эти сферы для них просто не существуют. Конечно, они по-прежнему есть, но в мире ином, нежели мир приверженцев Христа. Авалон, Священный остров, – уже не тот же самый остров, что и Гластонбери, где мы, люди Древней религии, некогда дозволили монахам возвести свою часовню и монастырь. Ибо наша мудрость и их мудрость… много ли ты смыслишь в природе вещей, Игрейна?
– Очень мало, – убито призналась молодая женщина, не сводя глаз со жрицы и с верховного друида. – Меня никогда этому не учили.
– Жаль, – отозвался мерлин, – ибо тебе должно понять, Игрейна. Я попытаюсь объяснить как можно проще. Вот смотри, – проговорил он, снимая с шеи золотой торквес и извлекая кинжал. – Могу ли я поместить вот это золото и эту бронзу в одно и то же место, причем сразу?
Игрейна недоуменно заморгала.
– Нет, конечно же, нет. Их можно поставить рядом, но не на одно и то же место, разве что один из этих предметов ты сперва сдвинешь.
– Вот и со Священным островом то же самое, – проговорил мерлин. – Четыреста лет назад, еще до того, как сюда явились римляне в надежде завоевать эти земли, священники поклялись нам в том, что никогда против нас не поднимутся и не попытаются изгнать нас силой оружия, ибо мы жили здесь до них, они же пришли к нам как просители, и сила была за нами. Клятву они соблюли – здесь я вынужден отдать им должное. Но в духовном плане, в своих молитвах, они не переставали сражаться с нами за то, чтобы их Бог изгнал наших Богов, чтобы их мудрость одержала верх над нашей. В нашем мире, Игрейна, довольно места для многих Богов и Богинь. Но во вселенной христиан – как бы это сказать? – нет места ни для нашего Зрения, ни для нашего знания. В их мире есть один Бог, и только один; и ему угодно не только одержать победу над прочими Богами, но еще и представить дело так, что никаких других Богов нет и не было;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370
Моргейна свернулась калачиком на коленях у жрицы, здесь же покоилась рыжеволосая головка Моргаузы. Одной рукой Вивиана придерживала ребенка, другой – поглаживала длинные, шелковистые пряди девочки-подростка.
– Мне следовало приехать к тебе, когда родилась Моргейна, – проговорила Вивиана, – но я тоже была беременна. В тот год я разрешилась сыном. Отдала его на попечение кормилицы, думаю, приемная мать со временем отошлет его к монахам. Она, видишь ли, христианка.
– И тебе нет дела до того, что из него воспитают христианина? – удивилась Моргауза. – Он хоть хорошенький? Как его звать?
Вивиана рассмеялась.
– Я назвала его Баланом, – отозвалась она, – а его приемная мать нарекла своего собственного сына Балином. Между ними – всего каких-то десять дней разницы, так что их наверняка станут растить как близнецов. А что до того, что из него сделают христианина, – да пусть себе; христианином был его отец, а Присцилла – достойная женщина. Ты говоришь, путь сюда неблизкий, поверь мне, дитя, сейчас он кажется куда длиннее, нежели во времена твоей свадьбы. От острова Монахов возможно, и не дальше – но от Авалона далеко, очень далеко…
– Поэтому мы и приехали, – неожиданно возгласил мерлин, голосом гулким, напоминающим звук огромного колокола. Моргейна встрепенулась и испуганно захныкала.
– Я не понимаю, – проговорила Игрейна, вдруг встревожившись. – Они же совсем рядом…
– Они – одно, – поправил мерлин, выпрямляясь, – но приверженцы Христа вздумали говорить не то, что сами они не приемлют иных Богов пред своим Богом, но что иного Бога, кроме их Бога, нет и не было; что он и только он сотворил мир, что он правит в нем единовластно, что он один создал звезды и все живое.
При словах столь кощунственных Игрейна поспешно сделала охранительный жест.
– Но это же невозможно, – запротестовала она. – Ни одному Богу не под силу править миром в одиночестве… а как же Богиня? Как же Мать?
– Христиане считают, – ровным, тихим голосом пояснила Вивиана, – что никакой Богини не существует; что женское начало, как говорят они сами, корень всех зол; что через женщину, якобы, в мир вошло Зло; у иудеев есть одна такая немыслимая байка про яблоко и змея.
– Богиня покарает их, – потрясенно выдохнула Игрейна. – И ты – ты выдала меня замуж за одного из таких?
– Мы не знали, что кощунство их настолько всеохватно, – отозвался мерлин. – И в наше время были приверженцы иных Богов. Но чужих Богов они чтили.
– Но при чем тут путь от Авалона? – не отступалась Игрейна.
– Ну вот мы и подошли к цели нашего приезда, – ответствовал мерлин. – Ибо друидам ведомо: вера людская, и ничто иное, придает форму миру и всему сущему. Давным-давно, когда приверженцы Христа впервые пришли на наш остров, я понял: это – один из ключевых поворотов во времени, мгновение, способное изменить мир.
Моргауза подняла взгляд на старика, глаза ее благоговейно расширились.
– Ты так стар, о, почтенный?
Мерлин улыбнулся девочке:
– Не в этом теле, нет. Но я многое прочел в большом зале, что за пределами мира, – там, где ведется Летопись всего Сущего. Кроме того, я и впрямь жил в те времена. Владыки этого мира дозволили мне вернуться, но облекшись в иную плоть.
– Маленькой таких сложностей не понять, – мягко упрекнула его Вивиана. – Она же не жрица. Мерлин хочет сказать, сестренка, что он жил в те времена, когда христиане пришли сюда впервые, и что ему было дозволено воплотиться вновь и сразу же, дабы завершить свои труды. Вникать в эти таинства тебе незачем. Продолжай, отец.
– Я понял, что настало одно из тех мгновений, в которые меняется история рода людского, – проговорил мерлин. – Христиане тщатся уничтожить все знание, кроме собственного, и в этой борьбе изгоняют из мира любые таинства, кроме разве тех, что вписываются в их собственную религию. То, что люди проживают не одну жизнь, а несколько, христиане объявили ересью – а ведь каждый невежественный поселянин знает, что это так…
– Но если не верить в перерождение, – потрясенно запротестовала Игрейна, – как избежать отчаяния? Разве справедливый Бог станет создавать одних людей – несчастными и жалкими, других – богатыми и счастливыми, если им отпущена лишь одна жизнь и не больше?
– Не знаю, – отвечал мерлин. – Возможно, они хотят, чтобы люди, обреченные на участь столь тяжкую, отчаялись и на коленях приползли к Христу, который заберет их на небо. Мне неведомо, во что верят приверженцы Христа и на что уповают. – Старик на мгновение прикрыл глаза, на лице четче обозначились горькие морщины. – Но во что бы уж там они ни верили, их убеждения меняют наш мир, причем не только в духовном плане, но и в физическом. Поскольку они отрицают мир духа и Авалон, эти сферы для них просто не существуют. Конечно, они по-прежнему есть, но в мире ином, нежели мир приверженцев Христа. Авалон, Священный остров, – уже не тот же самый остров, что и Гластонбери, где мы, люди Древней религии, некогда дозволили монахам возвести свою часовню и монастырь. Ибо наша мудрость и их мудрость… много ли ты смыслишь в природе вещей, Игрейна?
– Очень мало, – убито призналась молодая женщина, не сводя глаз со жрицы и с верховного друида. – Меня никогда этому не учили.
– Жаль, – отозвался мерлин, – ибо тебе должно понять, Игрейна. Я попытаюсь объяснить как можно проще. Вот смотри, – проговорил он, снимая с шеи золотой торквес и извлекая кинжал. – Могу ли я поместить вот это золото и эту бронзу в одно и то же место, причем сразу?
Игрейна недоуменно заморгала.
– Нет, конечно же, нет. Их можно поставить рядом, но не на одно и то же место, разве что один из этих предметов ты сперва сдвинешь.
– Вот и со Священным островом то же самое, – проговорил мерлин. – Четыреста лет назад, еще до того, как сюда явились римляне в надежде завоевать эти земли, священники поклялись нам в том, что никогда против нас не поднимутся и не попытаются изгнать нас силой оружия, ибо мы жили здесь до них, они же пришли к нам как просители, и сила была за нами. Клятву они соблюли – здесь я вынужден отдать им должное. Но в духовном плане, в своих молитвах, они не переставали сражаться с нами за то, чтобы их Бог изгнал наших Богов, чтобы их мудрость одержала верх над нашей. В нашем мире, Игрейна, довольно места для многих Богов и Богинь. Но во вселенной христиан – как бы это сказать? – нет места ни для нашего Зрения, ни для нашего знания. В их мире есть один Бог, и только один; и ему угодно не только одержать победу над прочими Богами, но еще и представить дело так, что никаких других Богов нет и не было;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370