– « Отчего же я так нерадива?» – но подумала, что та наверняка временно связана обетом молчания.
– Служить тебе, Матерь, – великая честь, – тихо отозвалась вторая. – Ты не отдохнешь ли?
– Не сейчас, – отвечала Вивиана и, повинуясь внезапному наитию, произнесла: – Пойди позови ко мне жрицу Врану.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем в комнату неслышной поступью вошла Врана. Вивиана приветствовала ее наклоном головы; Врана подошла, поклонилась и, повинуясь жесту Вивианы, уселась напротив Владычицы. Вивиана протянула ей чашу, по-прежнему до половины наполненную горячим вином; Врана пригубила, благодарно улыбнулась и отставила чашу.
И Вивиана умоляюще заговорила:
– Дочь моя, однажды ты нарушила молчание: до того, как Моргейна нас покинула. Теперь я ищу ее и не в силах отыскать. Ее нет в Каэрлеоне, нет в Тинтагеле, нет у Лота с Моргаузой в Лотиане… а я стара. Служить Богине некому… Я вопрошаю тебя, как вопросила бы оракула Богини: вернется ли Моргейна?
Врана долго молчала – и наконец покачала головой.
– Ты хочешь сказать, что Моргейна не вернется? – настаивала Вивиана. – Или что ты не знаешь? – Но ответом ей был лишь странный жест беспомощности и недоумения.
– Врана, – промолвила Владычица, – ты знаешь, что мне пора уступить свой титул, но нет никого, способного принять это бремя, никого, прошедшего обучение жрицы, как заведено встарь, никого, кто продвинулся бы столь далеко – только ты. Если Моргейна не вернется к нам, Владычицей Озера станешь ты. Ты дала обет молчания и ревностно соблюдала его все эти годы. Настало время сложить с себя клятву и принять власть над Островом из моих рук – иного выхода нет.
Врана вновь покачала головой. Высокая, хрупкая… а ведь она уже немолода, подумала про себя Вивиана; она лет на десять старше Моргейны – значит, ей уже под сорок. «А приехала сюда совсем маленькой, у нее тогда еще и грудь не оформилась». Длинные, темные волосы, смуглое, землистого цвета лицо; огромные глаза под темными, густыми бровями… Вид у нее изнуренный и строгий.
Вивиана закрыла лицо руками и хрипло, сквозь непролитые слезы, проговорила:
– Врана, я… я не могу.
Спустя мгновение, не отнимая рук от лица, она ощутила ласковое прикосновение к щеке. Врана встала с места – и теперь склонялась над нею. Жрица не произнесла ни слова, лишь крепко обняла Вивиану и на мгновение прижала ее к себе, и Владычица, ощущая тепло прильнувшего к ней тела, разрыдалась, чувствуя, что могла бы плакать так бесконечно, не пытаясь сдерживаться, не унимая слез. Наконец, когда обессиленная Вивиана затихла, Врана поцеловала ее в щеку и неслышно ушла.
Глава 10
Некогда Игрейна уверяла сноху, будто Корнуолл находится на самом краю земли. И теперь Гвенвифар готова была в это поверить: казалось, будто нет в мире ни разбойников-саксов, ни Верховного короля. Ни Верховной королевы, если на то пошло. Здесь, в далеком корнуольском монастыре, даже при том, что в ясный день, глядя в сторону моря, Гвенвифар различала резкие очертания замка Тинтагель, они с Игрейной были лишь двумя женщинами-христианками, не более. «Я рада, что приехала», – думала про себя гостья, сама себе удивляясь.
Однако же, когда Артур попросил ее съездить в Корнуолл, Гвенвифар ужасно испугалась при мысли о том, что придется покинуть надежные стены Каэрлеона. Путешествие показалось ей нескончаемым кошмаром, даже стремительная, комфортная езда по южной римской дороге; но вот римская дорога осталась позади, и отряд двинулся через открытые всем ветрам вересковые нагорья. Охваченная паникой Гвенвифар забилась в носилки, не в состоянии даже сказать, что внушает ей больший ужас: высокое, необозримое небо или бесконечные, уходящие к самому горизонту безлесные пустоши, на которых тут и там торчат скалы – голые и холодные, точно кости земли. Какое-то время взгляд не различал вокруг ничего живого, одни лишь вороны кружили в вышине, дожидаясь чьей-нибудь смерти, или, совсем вдалеке, какой-нибудь дикий пони замирал на миг, запрокидывал косматую голову – и, сорвавшись с места, стрелой уносился прочь.
Однако здесь, в далекой корнуольской обители, царили покой и мир; мелодичный колокол вызванивал часы, в огороженном саду цвели розы, оплетая трещины осыпающейся кирпичной стены. Некогда это была римская вилла. В одной из просторных комнат сестры разобрали пол, на котором, как рассказывали, изображалась возмутительная языческая сцена; Гвенвифар было любопытно, какая именно, но объяснять ей никто не стал, а сама она спросить постеснялась. Вдоль стен тянулся мозаичный бордюр: прелестные крохотные дельфинчики и невиданные рыбы, а в центре положили простой кирпич. Там Гвенвифар частенько сиживала по вечерам вместе с сестрами за шитьем, пока Игрейна отдыхала.
Игрейна умирала. Два месяца назад известие о том доставили в Каэрлеон. Артур как раз отправлялся на север, в Эборак, проследить за укреплением тамошней римской стены, и к матери поспешить не мог, а Моргейны при дворе не случилось. А поскольку сам Артур оказался занят, а на то, что Вивиана, в ее возрасте, сумеет проделать такой путь, рассчитывать не приходилось, Артур попросил Гвенвифар съездить поухаживать за его матерью, и после долгих уговоров королева все-таки согласилась.
В том, что касается ухода за больными, Гвенвифар разбиралась слабо. Но, какой бы недуг ни подкосил Игрейну, по крайней мере, боль ее не мучила; зато она страдала одышкой и, не пройдя и нескольких шагов, начинала кашлять и задыхаться. Сестра, к ней приставленная, сказала, что это, дескать, застой крови в легких, однако Игрейна кровью не кашляла, жара у нее не было и нездорового румянца – тоже. Губы ее побелели, ногти посинели, лодыжки распухли, так что ступала Игрейна с трудом; слишком измученная, чтобы говорить, с постели она почти не поднималась. На взгляд Гвенвифар, расхворалась она не то чтобы серьезно; однако монахиня уверяла, что Игрейна и впрямь умирает и что осталась ей какая-нибудь неделя, не больше.
Лето стояло в разгаре – самая прекрасная пора; в то утро Гвенвифар принесла из монастырского сада белую розу и положила ее Игрейне на подушку. Накануне вечером Игрейна с трудом поднялась-таки на ноги, чтобы пойти к вечерне, но нынче утром, усталая и обессиленная, уже не смогла встать. Однако ж она улыбнулась Гвенвифар и, тяжело дыша, произнесла:
– Спасибо, дорогая дочка.
Она поднесла розу к самому лицу, деликатно понюхала лепестки.
– Я всегда мечтала развести в Тинтагеле розы, вот только почва там тощая, ничего на ней не растет… Я прожила там пять лет и все это время пыталась устроить что-то вроде садика…
– Ты ведь видела мой сад, когда приезжала сопроводить меня на свадьбу, – промолвила Гвенвифар. Сердце ее на мгновение сжалось от тоски по дому и по далекому, обнесенному стеной цветнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370
– Служить тебе, Матерь, – великая честь, – тихо отозвалась вторая. – Ты не отдохнешь ли?
– Не сейчас, – отвечала Вивиана и, повинуясь внезапному наитию, произнесла: – Пойди позови ко мне жрицу Врану.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем в комнату неслышной поступью вошла Врана. Вивиана приветствовала ее наклоном головы; Врана подошла, поклонилась и, повинуясь жесту Вивианы, уселась напротив Владычицы. Вивиана протянула ей чашу, по-прежнему до половины наполненную горячим вином; Врана пригубила, благодарно улыбнулась и отставила чашу.
И Вивиана умоляюще заговорила:
– Дочь моя, однажды ты нарушила молчание: до того, как Моргейна нас покинула. Теперь я ищу ее и не в силах отыскать. Ее нет в Каэрлеоне, нет в Тинтагеле, нет у Лота с Моргаузой в Лотиане… а я стара. Служить Богине некому… Я вопрошаю тебя, как вопросила бы оракула Богини: вернется ли Моргейна?
Врана долго молчала – и наконец покачала головой.
– Ты хочешь сказать, что Моргейна не вернется? – настаивала Вивиана. – Или что ты не знаешь? – Но ответом ей был лишь странный жест беспомощности и недоумения.
– Врана, – промолвила Владычица, – ты знаешь, что мне пора уступить свой титул, но нет никого, способного принять это бремя, никого, прошедшего обучение жрицы, как заведено встарь, никого, кто продвинулся бы столь далеко – только ты. Если Моргейна не вернется к нам, Владычицей Озера станешь ты. Ты дала обет молчания и ревностно соблюдала его все эти годы. Настало время сложить с себя клятву и принять власть над Островом из моих рук – иного выхода нет.
Врана вновь покачала головой. Высокая, хрупкая… а ведь она уже немолода, подумала про себя Вивиана; она лет на десять старше Моргейны – значит, ей уже под сорок. «А приехала сюда совсем маленькой, у нее тогда еще и грудь не оформилась». Длинные, темные волосы, смуглое, землистого цвета лицо; огромные глаза под темными, густыми бровями… Вид у нее изнуренный и строгий.
Вивиана закрыла лицо руками и хрипло, сквозь непролитые слезы, проговорила:
– Врана, я… я не могу.
Спустя мгновение, не отнимая рук от лица, она ощутила ласковое прикосновение к щеке. Врана встала с места – и теперь склонялась над нею. Жрица не произнесла ни слова, лишь крепко обняла Вивиану и на мгновение прижала ее к себе, и Владычица, ощущая тепло прильнувшего к ней тела, разрыдалась, чувствуя, что могла бы плакать так бесконечно, не пытаясь сдерживаться, не унимая слез. Наконец, когда обессиленная Вивиана затихла, Врана поцеловала ее в щеку и неслышно ушла.
Глава 10
Некогда Игрейна уверяла сноху, будто Корнуолл находится на самом краю земли. И теперь Гвенвифар готова была в это поверить: казалось, будто нет в мире ни разбойников-саксов, ни Верховного короля. Ни Верховной королевы, если на то пошло. Здесь, в далеком корнуольском монастыре, даже при том, что в ясный день, глядя в сторону моря, Гвенвифар различала резкие очертания замка Тинтагель, они с Игрейной были лишь двумя женщинами-христианками, не более. «Я рада, что приехала», – думала про себя гостья, сама себе удивляясь.
Однако же, когда Артур попросил ее съездить в Корнуолл, Гвенвифар ужасно испугалась при мысли о том, что придется покинуть надежные стены Каэрлеона. Путешествие показалось ей нескончаемым кошмаром, даже стремительная, комфортная езда по южной римской дороге; но вот римская дорога осталась позади, и отряд двинулся через открытые всем ветрам вересковые нагорья. Охваченная паникой Гвенвифар забилась в носилки, не в состоянии даже сказать, что внушает ей больший ужас: высокое, необозримое небо или бесконечные, уходящие к самому горизонту безлесные пустоши, на которых тут и там торчат скалы – голые и холодные, точно кости земли. Какое-то время взгляд не различал вокруг ничего живого, одни лишь вороны кружили в вышине, дожидаясь чьей-нибудь смерти, или, совсем вдалеке, какой-нибудь дикий пони замирал на миг, запрокидывал косматую голову – и, сорвавшись с места, стрелой уносился прочь.
Однако здесь, в далекой корнуольской обители, царили покой и мир; мелодичный колокол вызванивал часы, в огороженном саду цвели розы, оплетая трещины осыпающейся кирпичной стены. Некогда это была римская вилла. В одной из просторных комнат сестры разобрали пол, на котором, как рассказывали, изображалась возмутительная языческая сцена; Гвенвифар было любопытно, какая именно, но объяснять ей никто не стал, а сама она спросить постеснялась. Вдоль стен тянулся мозаичный бордюр: прелестные крохотные дельфинчики и невиданные рыбы, а в центре положили простой кирпич. Там Гвенвифар частенько сиживала по вечерам вместе с сестрами за шитьем, пока Игрейна отдыхала.
Игрейна умирала. Два месяца назад известие о том доставили в Каэрлеон. Артур как раз отправлялся на север, в Эборак, проследить за укреплением тамошней римской стены, и к матери поспешить не мог, а Моргейны при дворе не случилось. А поскольку сам Артур оказался занят, а на то, что Вивиана, в ее возрасте, сумеет проделать такой путь, рассчитывать не приходилось, Артур попросил Гвенвифар съездить поухаживать за его матерью, и после долгих уговоров королева все-таки согласилась.
В том, что касается ухода за больными, Гвенвифар разбиралась слабо. Но, какой бы недуг ни подкосил Игрейну, по крайней мере, боль ее не мучила; зато она страдала одышкой и, не пройдя и нескольких шагов, начинала кашлять и задыхаться. Сестра, к ней приставленная, сказала, что это, дескать, застой крови в легких, однако Игрейна кровью не кашляла, жара у нее не было и нездорового румянца – тоже. Губы ее побелели, ногти посинели, лодыжки распухли, так что ступала Игрейна с трудом; слишком измученная, чтобы говорить, с постели она почти не поднималась. На взгляд Гвенвифар, расхворалась она не то чтобы серьезно; однако монахиня уверяла, что Игрейна и впрямь умирает и что осталась ей какая-нибудь неделя, не больше.
Лето стояло в разгаре – самая прекрасная пора; в то утро Гвенвифар принесла из монастырского сада белую розу и положила ее Игрейне на подушку. Накануне вечером Игрейна с трудом поднялась-таки на ноги, чтобы пойти к вечерне, но нынче утром, усталая и обессиленная, уже не смогла встать. Однако ж она улыбнулась Гвенвифар и, тяжело дыша, произнесла:
– Спасибо, дорогая дочка.
Она поднесла розу к самому лицу, деликатно понюхала лепестки.
– Я всегда мечтала развести в Тинтагеле розы, вот только почва там тощая, ничего на ней не растет… Я прожила там пять лет и все это время пыталась устроить что-то вроде садика…
– Ты ведь видела мой сад, когда приезжала сопроводить меня на свадьбу, – промолвила Гвенвифар. Сердце ее на мгновение сжалось от тоски по дому и по далекому, обнесенному стеной цветнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370