не свиньям же выливать, в самом деле!
– Рачительная ты хозяйка, Гвенвифар, – криво улыбнулась Моргейна. – Мне бы это и в голову не пришло; по мне, с глаз его долой, и чем скорее, тем лучше. Кроме того, теперь маслодельни будут кислым молоком благоухать! Право же, пусть лучше свиньи жиреют.
– По такой погоде свиньи и без того отъедятся вволю, желудей-то сколько созрело! – возразила Гвенвифар, вновь глядя на небо. – Посмотри-ка, это не молния, часом?
Проследив ее взгляд, Моргейна увидела, как в небе полыхнул огненный росчерк.
– Да, верно. Мужчины вернутся промокшие и промерзшие до костей; надо бы подогреть для них вина, – рассеянно проговорила она – и, вздрогнув, осознала, что Гвенвифар смотрит на нее во все глаза.
– Вот теперь я и впрямь верю, что ты обладаешь Зрением: воистину, не слышно ни цокота копыт, ни оклика со сторожевой башни, – промолвила Гвенвифар. – Однако ж, пойду скажу Кэю, чтобы мясо непременно было. – И королева ушла прочь, а Моргейна осталась на месте, прижав руку к ноющему лбу.
«Не к добру это». На Авалоне она научилась управлять Зрением и не давать захватить себя врасплох, когда меньше всего этого ждешь… А то вскорости она и впрямь сделается деревенской ведуньей, станет торговать амулетами да предсказывать будущим матерям, кто у них родится, мальчик или девочка, а девицам – новых возлюбленных, а все – от беспросветной скуки: уж больно ничтожна и мелочна жизнь среди женщин! Соскучившись в обществе сплетниц, она волей-неволей взялась за прялку, а за прялкой сама не заметила, как впала в транс… «В один прекрасный день я, чего доброго, паду так низко, что дам-таки Гвенвифар желанный амулет, чтобы она родила Артуру сына… бесплодие для королевы – тяжкое бремя, а ведь за эти два года признаки беременности проявились в ней только раз…»
И все же общество Гвенвифар и Элейны было более-менее терпимым; большинство прочих женщин в жизни своей не задумывались ни о чем, кроме следующей трапезы и следующего мотка пряжи. Гвенвифар с Элейной обладали хоть какой-то ученостью, и порою, непринужденно с ними болтая, Моргейна уже почти готова была вообразить, что мирно беседует со жрицами Дома дев.
Гроза разразилась на закате: во дворе, дробно отскакивая от камней, загрохотал град, хлынул проливной дождь, и когда со сторожевой башни сообщили о приближении всадников, Моргейна ни на минуту не усомнилась в том, что это – Артур и его люди. Гвенвифар приказала осветить двор факелами, и очень скоро Каэрлеон был уже битком набит конями и воинами. Королева загодя посовещалась с Кэем, и к ужину забили не козленка, а целую овцу; так что на огне жарилось мясо и кипел бульон. Большинство воинов легиона встали лагерем на внешнем дворе и в поле; и, как и подобает полководцу, Артур сперва позаботился о размещении своих людей и о том, чтобы коней поставили в стоила, и только потом поспешил во внутренний дворик, где ждала его Гвенвифар.
Под шлемом голова его была перевязана, а сам он слегка опирался на руку Ланселета, однако от расспросов жены Артур небрежно отмахнулся.
– Да небольшая стычка: юты вздумали поразбойничать. Союзные саксы уже почти очистили от них берег, когда подоспели мы. Ха! Пахнет жареной бараниной… да это магия, не иначе; вы же не знали, что мы возвращаемся?
– Моргейна сказала мне, что вы вот-вот будете; так что и подогретое вино есть, – отозвалась Гвенвифар.
– Ну и ну: великое это благо для изголодавшегося воина – сестрица, наделенная Зрением, – промолвил Артур, жизнерадостно улыбаясь Моргейне; улыбка эта болезненно подействовала ей на нервы, и без того расшатавшиеся, а голова разболелась еще сильнее. Артур поцеловал сестру – и вновь обернулся к Гвенвифар.
– Ты ранен, муж мой, дай, я позабочусь о тебе…
– Нет-нет, говорю же тебе, сущие пустяки. Ты же знаешь, крови я теряю немного, пока при мне эти ножны, – отмахнулся он. – Ну, а ты-то как, госпожа, спустя столько месяцев? Я надеялся, что…
Глаза королева медленно наполнились слезами.
– Я опять ошиблась. Ох, лорд мой, а ведь на этот раз я была так уверена, так уверена…
Артур сжал ее руку в своих, искусно скрывая разочарование при виде горя жены.
– Ну, право, полно; пожалуй, придется нам попросить у Моргейны какой-нибудь амулет для тебя, – небрежно промолвил он, глядя, как Мелеас приветствует Грифлета супружеским поцелуем и гордо выпячивает округлившийся живот, – и на лице его на миг обозначились мрачные складки. – До старости нам с тобой еще далеко, моя Гвенвифар.
«Но и молодой меня не назовешь, – подумала про себя Гвенвифар. – Большинство знакомых мне женщин, за исключением разве незамужних Моргейны с Элейной, к двадцати годам уже обзавелись славными сыновьями и дочерьми; Игрейна родила Моргейну в пятнадцать лет, а Мелеас всего четырнадцать с половиной, не больше!» Она пыталась держаться спокойно и непринужденно, однако душу ей истерзало чувство вины. Что бы уж там еще ни делала королева для своего господина, первый и основной ее долг – подарить мужу сына; и долг этот она не выполнила, хотя и молилась до ломоты в коленях.
– Как моя дорогая госпожа? – улыбаясь, Ланселет поклонился королеве, и она протянула ему руку для поцелуя. – В который раз возвращаемся мы домой и обнаруживаем, что ты похорошела еще больше. Ты – единственная из дам, чья красота с годами не меркнет. Я начинаю думать, что так распорядился сам Господь: в то время как все прочие женщины стареют, толстеют и блекнут, ты остаешься ослепительно-прекрасной.
Гвенвифар одарила его ответной улыбкой – и утешилась. Пожалуй, оно и к лучшему, что она не забеременела и не подурнела… от взгляда ее не укрылось, что на Мелеас Ланселет глядит, чуть презрительно изогнув губы: мысль о том, чтобы предстать перед Ланселетом сущей уродиной, казалась ей просто кощунственной. Даже Артур выглядел не лучшим образом: можно подумать, он так и спал в одной и той же измятой тунике на протяжении всего похода, и заворачивался в добрый, изрядно поношенный плащ в слякоть и дождь, и непогоду; а вот Ланселет свеж и бодр: плащ и туника безупречно вычищены, точно владелец их принарядился к пасхальному пиру; волосы подстрижены и аккуратно расчесаны, кожаный пояс ярко блестит, орлиные перья на шапочке сухи и даже не поникли. «А ведь он больше похож на короля, нежели сам Артур», – подумала про себя Гвенвифар.
Служанки принялись обносить вновь прибывших круглыми блюдами с хлебом и мясом, и Артур привлек жену к себе.
– Иди-ка сюда, Гвен, садись между Ланселетом и мной, и мы потолкуем по душам… давненько не слышал я иного голоса, кроме мужских, грубых и хриплых, и не вдыхал аромата женского платья. – Артур погладил женину косу. – Иди и ты, Моргейна, посиди со мной рядом; я устал от войны и походов, хочу послушать дамские сплетни, а не солдатскую речь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370
– Рачительная ты хозяйка, Гвенвифар, – криво улыбнулась Моргейна. – Мне бы это и в голову не пришло; по мне, с глаз его долой, и чем скорее, тем лучше. Кроме того, теперь маслодельни будут кислым молоком благоухать! Право же, пусть лучше свиньи жиреют.
– По такой погоде свиньи и без того отъедятся вволю, желудей-то сколько созрело! – возразила Гвенвифар, вновь глядя на небо. – Посмотри-ка, это не молния, часом?
Проследив ее взгляд, Моргейна увидела, как в небе полыхнул огненный росчерк.
– Да, верно. Мужчины вернутся промокшие и промерзшие до костей; надо бы подогреть для них вина, – рассеянно проговорила она – и, вздрогнув, осознала, что Гвенвифар смотрит на нее во все глаза.
– Вот теперь я и впрямь верю, что ты обладаешь Зрением: воистину, не слышно ни цокота копыт, ни оклика со сторожевой башни, – промолвила Гвенвифар. – Однако ж, пойду скажу Кэю, чтобы мясо непременно было. – И королева ушла прочь, а Моргейна осталась на месте, прижав руку к ноющему лбу.
«Не к добру это». На Авалоне она научилась управлять Зрением и не давать захватить себя врасплох, когда меньше всего этого ждешь… А то вскорости она и впрямь сделается деревенской ведуньей, станет торговать амулетами да предсказывать будущим матерям, кто у них родится, мальчик или девочка, а девицам – новых возлюбленных, а все – от беспросветной скуки: уж больно ничтожна и мелочна жизнь среди женщин! Соскучившись в обществе сплетниц, она волей-неволей взялась за прялку, а за прялкой сама не заметила, как впала в транс… «В один прекрасный день я, чего доброго, паду так низко, что дам-таки Гвенвифар желанный амулет, чтобы она родила Артуру сына… бесплодие для королевы – тяжкое бремя, а ведь за эти два года признаки беременности проявились в ней только раз…»
И все же общество Гвенвифар и Элейны было более-менее терпимым; большинство прочих женщин в жизни своей не задумывались ни о чем, кроме следующей трапезы и следующего мотка пряжи. Гвенвифар с Элейной обладали хоть какой-то ученостью, и порою, непринужденно с ними болтая, Моргейна уже почти готова была вообразить, что мирно беседует со жрицами Дома дев.
Гроза разразилась на закате: во дворе, дробно отскакивая от камней, загрохотал град, хлынул проливной дождь, и когда со сторожевой башни сообщили о приближении всадников, Моргейна ни на минуту не усомнилась в том, что это – Артур и его люди. Гвенвифар приказала осветить двор факелами, и очень скоро Каэрлеон был уже битком набит конями и воинами. Королева загодя посовещалась с Кэем, и к ужину забили не козленка, а целую овцу; так что на огне жарилось мясо и кипел бульон. Большинство воинов легиона встали лагерем на внешнем дворе и в поле; и, как и подобает полководцу, Артур сперва позаботился о размещении своих людей и о том, чтобы коней поставили в стоила, и только потом поспешил во внутренний дворик, где ждала его Гвенвифар.
Под шлемом голова его была перевязана, а сам он слегка опирался на руку Ланселета, однако от расспросов жены Артур небрежно отмахнулся.
– Да небольшая стычка: юты вздумали поразбойничать. Союзные саксы уже почти очистили от них берег, когда подоспели мы. Ха! Пахнет жареной бараниной… да это магия, не иначе; вы же не знали, что мы возвращаемся?
– Моргейна сказала мне, что вы вот-вот будете; так что и подогретое вино есть, – отозвалась Гвенвифар.
– Ну и ну: великое это благо для изголодавшегося воина – сестрица, наделенная Зрением, – промолвил Артур, жизнерадостно улыбаясь Моргейне; улыбка эта болезненно подействовала ей на нервы, и без того расшатавшиеся, а голова разболелась еще сильнее. Артур поцеловал сестру – и вновь обернулся к Гвенвифар.
– Ты ранен, муж мой, дай, я позабочусь о тебе…
– Нет-нет, говорю же тебе, сущие пустяки. Ты же знаешь, крови я теряю немного, пока при мне эти ножны, – отмахнулся он. – Ну, а ты-то как, госпожа, спустя столько месяцев? Я надеялся, что…
Глаза королева медленно наполнились слезами.
– Я опять ошиблась. Ох, лорд мой, а ведь на этот раз я была так уверена, так уверена…
Артур сжал ее руку в своих, искусно скрывая разочарование при виде горя жены.
– Ну, право, полно; пожалуй, придется нам попросить у Моргейны какой-нибудь амулет для тебя, – небрежно промолвил он, глядя, как Мелеас приветствует Грифлета супружеским поцелуем и гордо выпячивает округлившийся живот, – и на лице его на миг обозначились мрачные складки. – До старости нам с тобой еще далеко, моя Гвенвифар.
«Но и молодой меня не назовешь, – подумала про себя Гвенвифар. – Большинство знакомых мне женщин, за исключением разве незамужних Моргейны с Элейной, к двадцати годам уже обзавелись славными сыновьями и дочерьми; Игрейна родила Моргейну в пятнадцать лет, а Мелеас всего четырнадцать с половиной, не больше!» Она пыталась держаться спокойно и непринужденно, однако душу ей истерзало чувство вины. Что бы уж там еще ни делала королева для своего господина, первый и основной ее долг – подарить мужу сына; и долг этот она не выполнила, хотя и молилась до ломоты в коленях.
– Как моя дорогая госпожа? – улыбаясь, Ланселет поклонился королеве, и она протянула ему руку для поцелуя. – В который раз возвращаемся мы домой и обнаруживаем, что ты похорошела еще больше. Ты – единственная из дам, чья красота с годами не меркнет. Я начинаю думать, что так распорядился сам Господь: в то время как все прочие женщины стареют, толстеют и блекнут, ты остаешься ослепительно-прекрасной.
Гвенвифар одарила его ответной улыбкой – и утешилась. Пожалуй, оно и к лучшему, что она не забеременела и не подурнела… от взгляда ее не укрылось, что на Мелеас Ланселет глядит, чуть презрительно изогнув губы: мысль о том, чтобы предстать перед Ланселетом сущей уродиной, казалась ей просто кощунственной. Даже Артур выглядел не лучшим образом: можно подумать, он так и спал в одной и той же измятой тунике на протяжении всего похода, и заворачивался в добрый, изрядно поношенный плащ в слякоть и дождь, и непогоду; а вот Ланселет свеж и бодр: плащ и туника безупречно вычищены, точно владелец их принарядился к пасхальному пиру; волосы подстрижены и аккуратно расчесаны, кожаный пояс ярко блестит, орлиные перья на шапочке сухи и даже не поникли. «А ведь он больше похож на короля, нежели сам Артур», – подумала про себя Гвенвифар.
Служанки принялись обносить вновь прибывших круглыми блюдами с хлебом и мясом, и Артур привлек жену к себе.
– Иди-ка сюда, Гвен, садись между Ланселетом и мной, и мы потолкуем по душам… давненько не слышал я иного голоса, кроме мужских, грубых и хриплых, и не вдыхал аромата женского платья. – Артур погладил женину косу. – Иди и ты, Моргейна, посиди со мной рядом; я устал от войны и походов, хочу послушать дамские сплетни, а не солдатскую речь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370