– Его морщинистое лицо просто-таки лучилось благодушием. – Если я могу хоть чем-нибудь тебе помочь, ты, госпожа, только прикажи. Тебе присылают ли свежую пищу или только солдатские пайки?
Гиенвифар заверила старика, что ни в чем не знает недостатка: каждый день ей приносили корзину с отборнейшими яствами; хотя о том, что на еду ее почти не тянет, королева умолчала. Она рассказала Мерлину о смерти Игрейны, о том, что похоронили королеву в Тинтагеле, и о том, что перед самой кончиной Игрейна рассказала ей о ребенке. Про Зрение Гвенвифар предпочла не распространяться, но, обеспокоенно глядя на старика, спросила:
– Сэр, не знаешь ли ты, где ныне Моргейна, раз даже не смогла прибыть к смертному одру матери?
Мерлин медленно покачал головой:
– Прости, не знаю.
– Но это же стыд и позор: Моргейна даже родне своей не сказалась, куда отправилась!
– Может статься, – с жрицами Авалона иногда так случается, – она отбыла в некое магическое странствие или живет затворницей, прозревая незримое, – предположил Талиесин, но и у него вид был изрядно встревоженный. – В таком случае мне бы ничего не сказали; но, думается мне, будь она на Авалоне, где среди жриц воспитывается моя дочь, я бы об этом знал. Но мне о ней ничего не ведомо. – Старик вздохнул. – Моргейна – взрослая женщина, и ей не нужно спрашиваться у кого-либо, чтобы уехать или вернуться.
«Вот так Моргейне и надо, – подумала про себя Гвенвифар, – если негодница попала в беду через собственное свое упрямство и нечестивое своеволие!» Королева сжала кулачки и, ни словом не ответив друиду, потупилась, чтобы собеседник не догадался, в каком она гневе… Мерлин так хорошо о ней думает; Гвен совсем не хотелось упасть в его глазах. Впрочем, друид так ничего и не заметил; Элейна как раз показывала ему знамя.
– Вот поглядите, как мы проводим дни заточения, добрый отец.
– Вы быстро продвигаетесь, – улыбнулся Мерлин. – Я уж вижу, времени у вас нет… как там говорят ваши священники: «Дьявол праздным рукам занятие всегда найдет», – вы-то дьяволу и малой лазейки не оставили, трудитесь вдвоем, точно пчелки! Я уже и чудесный узор различаю!
– А пока я ткала, я молилась, не переставая, – с вызовом объявила Гвенвифар. – В каждый стежок вплетала я молитву о том, чтобы Артур и Христов крест восторжествовали над саксами и их языческими богами! Разве ты не упрекнешь меня, лорд Мерлин, за такие деяния, раз сам велишь Артуру сражаться под языческим знаменем?
– Ни одна молитва не пропадает втуне, Гвенвифар, – мягко отозвался Мерлин. – Ты думаешь, нам о молитвах ничего не ведомо? Когда Артуру вручили могучий меч Эскалибур, клинок вложен был в ножны, в которые жрица вплела молитвы и заклятия оберега и защиты; и все пять дней, трудясь над ножнами, она постилась и молилась. А ты ведь наверняка заметила: даже будучи ранен, Артур почти не теряет крови.
– Мне бы хотелось, чтобы Артура оберегал Христос, а не чародейство, – с жаром воскликнула Гвенвифар, и старик с улыбкой промолвил:
– Господь – един; существует лишь один Бог; все прочие – лишь попытка невежественных простецов придать богам обличие, им понятное, как, скажем, вон то изображение вашей Святой Девы, госпожа. В этом мире ничего не происходит без благословения Единого, того, что дарует нам победу или поражение, как уж распорядится Господь. И Дракон, и Дева – лишь попытки человека воззвать к тому, что превыше нас.
– И ты не разгневаешься, если знамя Пендрагона будет низвергнуто, а над нашим легионом взовьется стяг Святой Девы? – презрительно бросила Гвенвифар.
Старик подошел совсем близко, протянул морщинистую руку, погладил блестящий шелк.
– Такая прекрасная работа, – мягко проговорил он, – и столько любви в нее вложено; как же можно ее осуждать? Но ведь есть и те, кому знамя Пендрагона дорого так же, как тебе – Христов крест; отнимешь ли ты у этих людей их святыни, госпожа? Подданные Авалона – друид, жрец и жрица – поймут, что знамя – всего лишь символ, а символ – ничто, в то время как подлинная сущность – все. Но малые мира сего – нет, они не поймут, им необходим их дракон как символ королевской защиты.
Гвенвифар подумала о низкорослых людях Авалона и далеких холмов Уэльса: они пришли с бронзовыми топорами и крохотными стрелами с кремневыми наконечниками; тела их были грубо раскрашены краской. При мысли о том, что эти свирепые дикари станут сражаться под знаменами христианского короля, королева содрогнулась от ужаса.
Мерлин заметил, как она дрожит, хотя причину понял не сразу.
– Здесь сыро и холодно, – промолвил он, – надо бы тебе чаще греться на солнышке. – И, с запозданием догадавшись, что к чему, он обнял собеседницу за плечи и мягко проговорил: – Милое дитя, запомни: земля эта – для всех, кто на ней живет, каким бы богам они ни поклонялись; и с саксами мы сражаемся не потому, что саксы не чтят наших богов, но потому, что хотят они сжечь и разорить наши земли и забрать себе все то, что принадлежит нам. Мы воюем того ради, чтобы сохранить мир в этих краях, госпожа, – как христиане, так и язычники; вот почему столь многие стекаются под знамена Артура. А ты хочешь сделать из него тирана, что ввергнет души людские в рабство к твоему Богу, притом что не все цезари на такое осмеливались?
Но Гвенвифар продолжала бить дрожь, и Талиесин поспешил распрощаться, сказав, что, ежели ей что-либо понадобится, пусть непременно его известит.
– А Кевин, часом, не в замке, лорд Мерлин? – спросила Элейна.
– Да, сдается мне, что так… конечно, как же я сам об этом не подумал? Я пришлю его: пусть сыграет вам на арфе и поразвлечет прекрасных дам, что томятся в заточении.
– Мы бы ему весьма порадовались, – промолвила Элейна, – но спросить я хотела вот о чем: нельзя ли одолжить у него арфу… или у тебя, лорд друид?
Талиесин замялся.
– Кевин свою арфу никому не уступит: Моя Леди – ревнивая госпожа. – Старик улыбнулся. – Что до моей, она посвящена богам, так что я не вправе позволить кому-либо прикоснуться к ее струнам. Но госпожа Моргейна, уезжая, оставила здесь свою; эта арфа в ее покоях. Не прислать ли ее сюда, леди Элейна? Ты умеешь играть на ней?
– Не то чтобы, – созналась девушка, – но я достаточно знаю о струнной музыке, чтобы не повредить инструмента, а так будет нам чем руки занять, когда устанем от вышивания.
– Не нам, а тебе, – поправила Гвенвифар. – Я всегда считала, что не подобает женщине играть на арфе.
– Не подобает – ну и пусть! – откликнулась Элейна. – А то я тут с ума сойду взаперти, если не найду чем заняться; а пялиться тут на меня некому, даже если бы я вздумала отплясывать в чем мать родила, точно Саломея перед Иродом!
Гвенвифар захихикала, а в следующий миг изобразила праведное возмущение: что подумает Мерлин?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370
Гиенвифар заверила старика, что ни в чем не знает недостатка: каждый день ей приносили корзину с отборнейшими яствами; хотя о том, что на еду ее почти не тянет, королева умолчала. Она рассказала Мерлину о смерти Игрейны, о том, что похоронили королеву в Тинтагеле, и о том, что перед самой кончиной Игрейна рассказала ей о ребенке. Про Зрение Гвенвифар предпочла не распространяться, но, обеспокоенно глядя на старика, спросила:
– Сэр, не знаешь ли ты, где ныне Моргейна, раз даже не смогла прибыть к смертному одру матери?
Мерлин медленно покачал головой:
– Прости, не знаю.
– Но это же стыд и позор: Моргейна даже родне своей не сказалась, куда отправилась!
– Может статься, – с жрицами Авалона иногда так случается, – она отбыла в некое магическое странствие или живет затворницей, прозревая незримое, – предположил Талиесин, но и у него вид был изрядно встревоженный. – В таком случае мне бы ничего не сказали; но, думается мне, будь она на Авалоне, где среди жриц воспитывается моя дочь, я бы об этом знал. Но мне о ней ничего не ведомо. – Старик вздохнул. – Моргейна – взрослая женщина, и ей не нужно спрашиваться у кого-либо, чтобы уехать или вернуться.
«Вот так Моргейне и надо, – подумала про себя Гвенвифар, – если негодница попала в беду через собственное свое упрямство и нечестивое своеволие!» Королева сжала кулачки и, ни словом не ответив друиду, потупилась, чтобы собеседник не догадался, в каком она гневе… Мерлин так хорошо о ней думает; Гвен совсем не хотелось упасть в его глазах. Впрочем, друид так ничего и не заметил; Элейна как раз показывала ему знамя.
– Вот поглядите, как мы проводим дни заточения, добрый отец.
– Вы быстро продвигаетесь, – улыбнулся Мерлин. – Я уж вижу, времени у вас нет… как там говорят ваши священники: «Дьявол праздным рукам занятие всегда найдет», – вы-то дьяволу и малой лазейки не оставили, трудитесь вдвоем, точно пчелки! Я уже и чудесный узор различаю!
– А пока я ткала, я молилась, не переставая, – с вызовом объявила Гвенвифар. – В каждый стежок вплетала я молитву о том, чтобы Артур и Христов крест восторжествовали над саксами и их языческими богами! Разве ты не упрекнешь меня, лорд Мерлин, за такие деяния, раз сам велишь Артуру сражаться под языческим знаменем?
– Ни одна молитва не пропадает втуне, Гвенвифар, – мягко отозвался Мерлин. – Ты думаешь, нам о молитвах ничего не ведомо? Когда Артуру вручили могучий меч Эскалибур, клинок вложен был в ножны, в которые жрица вплела молитвы и заклятия оберега и защиты; и все пять дней, трудясь над ножнами, она постилась и молилась. А ты ведь наверняка заметила: даже будучи ранен, Артур почти не теряет крови.
– Мне бы хотелось, чтобы Артура оберегал Христос, а не чародейство, – с жаром воскликнула Гвенвифар, и старик с улыбкой промолвил:
– Господь – един; существует лишь один Бог; все прочие – лишь попытка невежественных простецов придать богам обличие, им понятное, как, скажем, вон то изображение вашей Святой Девы, госпожа. В этом мире ничего не происходит без благословения Единого, того, что дарует нам победу или поражение, как уж распорядится Господь. И Дракон, и Дева – лишь попытки человека воззвать к тому, что превыше нас.
– И ты не разгневаешься, если знамя Пендрагона будет низвергнуто, а над нашим легионом взовьется стяг Святой Девы? – презрительно бросила Гвенвифар.
Старик подошел совсем близко, протянул морщинистую руку, погладил блестящий шелк.
– Такая прекрасная работа, – мягко проговорил он, – и столько любви в нее вложено; как же можно ее осуждать? Но ведь есть и те, кому знамя Пендрагона дорого так же, как тебе – Христов крест; отнимешь ли ты у этих людей их святыни, госпожа? Подданные Авалона – друид, жрец и жрица – поймут, что знамя – всего лишь символ, а символ – ничто, в то время как подлинная сущность – все. Но малые мира сего – нет, они не поймут, им необходим их дракон как символ королевской защиты.
Гвенвифар подумала о низкорослых людях Авалона и далеких холмов Уэльса: они пришли с бронзовыми топорами и крохотными стрелами с кремневыми наконечниками; тела их были грубо раскрашены краской. При мысли о том, что эти свирепые дикари станут сражаться под знаменами христианского короля, королева содрогнулась от ужаса.
Мерлин заметил, как она дрожит, хотя причину понял не сразу.
– Здесь сыро и холодно, – промолвил он, – надо бы тебе чаще греться на солнышке. – И, с запозданием догадавшись, что к чему, он обнял собеседницу за плечи и мягко проговорил: – Милое дитя, запомни: земля эта – для всех, кто на ней живет, каким бы богам они ни поклонялись; и с саксами мы сражаемся не потому, что саксы не чтят наших богов, но потому, что хотят они сжечь и разорить наши земли и забрать себе все то, что принадлежит нам. Мы воюем того ради, чтобы сохранить мир в этих краях, госпожа, – как христиане, так и язычники; вот почему столь многие стекаются под знамена Артура. А ты хочешь сделать из него тирана, что ввергнет души людские в рабство к твоему Богу, притом что не все цезари на такое осмеливались?
Но Гвенвифар продолжала бить дрожь, и Талиесин поспешил распрощаться, сказав, что, ежели ей что-либо понадобится, пусть непременно его известит.
– А Кевин, часом, не в замке, лорд Мерлин? – спросила Элейна.
– Да, сдается мне, что так… конечно, как же я сам об этом не подумал? Я пришлю его: пусть сыграет вам на арфе и поразвлечет прекрасных дам, что томятся в заточении.
– Мы бы ему весьма порадовались, – промолвила Элейна, – но спросить я хотела вот о чем: нельзя ли одолжить у него арфу… или у тебя, лорд друид?
Талиесин замялся.
– Кевин свою арфу никому не уступит: Моя Леди – ревнивая госпожа. – Старик улыбнулся. – Что до моей, она посвящена богам, так что я не вправе позволить кому-либо прикоснуться к ее струнам. Но госпожа Моргейна, уезжая, оставила здесь свою; эта арфа в ее покоях. Не прислать ли ее сюда, леди Элейна? Ты умеешь играть на ней?
– Не то чтобы, – созналась девушка, – но я достаточно знаю о струнной музыке, чтобы не повредить инструмента, а так будет нам чем руки занять, когда устанем от вышивания.
– Не нам, а тебе, – поправила Гвенвифар. – Я всегда считала, что не подобает женщине играть на арфе.
– Не подобает – ну и пусть! – откликнулась Элейна. – А то я тут с ума сойду взаперти, если не найду чем заняться; а пялиться тут на меня некому, даже если бы я вздумала отплясывать в чем мать родила, точно Саломея перед Иродом!
Гвенвифар захихикала, а в следующий миг изобразила праведное возмущение: что подумает Мерлин?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370