В большом кабинете царил полумрак. Настольная лампа отбрасывала яркий круг света на широкий стол. Перед Вязовым в высоком серебряном подстаканнике стыл горячий чай с лимоном, но не весел был старый маршал, совсем не весел – мрачные мысли роились у него в голове. Все пошло не так как запланировали… Все шло неправильно, наперекосяк. С Крюковым они расстались плохо, натянуто… Напоследок Председатель КГБ попенял ему:
– Знаешь, Дмитрий Василич, принцип: достал пистолет – стреляй, а коли будешь им вертеть без дела, так тебя же в землю и закопают? Так вот я тебе так скажу – мы свой пистолет, считай, давно уже достали…
Вязов пробурчал угрюмо:
– Ладно, Виктор… Не дави… Мое решение окончательное…
Крюков смерил его презрительным взглядом – ну-ну, мол, и, не подав на прощанье руки, уехал. Правда, было ещё кое-что, что не сказал Крюкову старый маршал. А не сказал он о том, что войска стянутые к столице, вместо того, чтобы выдвигаться к местам своего намеченного расположения, упорно топтались на месте, а те, что уже вошли в столицу терялись, и связи с ними не было…. Подразделения полков и дивизий смешались, управление было частично потеряно и где кто находится подчас понять было невозможно… Происходило что-то невероятное – словно, кто-то невидимый, но всесильный упорно сопротивлялся тому, чтобы привести ситуацию в соответствие со здравым смыслом. Вязов, вначале устраивающий разносы своим подчиненным, сурово требовавший от них навести порядок, так ничего не добившись, в конце концов, понял… Просто никто не хотел воевать… Никто! Ни солдат, ни офицер, ни генерал… Никто не понимал, зачем их сюда пригнали, никто не видел здесь врага, но каждый знал, что раз оружие расчехлено, значит оно должно стрелять… Поэтому каждый старался увильнуть, улизнуть или сделать так, чтобы не брать на себя ответственность…
Неожиданно на столе перед министром обороны ожил телефон. Вязов взял трубку. Из трубки донесся голос дежурного офицера:
– Товарищ маршал… Срочное донесение о происшествиях в Москве…
– Слушаю! – сердито буркнул Вязов.
– Около часа ночи в районе Калининского проспекта подверглись нападению несколько боевых машин пехоты, патрулирующих город. Был сожжен один БМП, при этом несколько военнослужащих получили ранения и ожоги. Один офицер, находящийся в тяжелом состоянии, доставлен в госпиталь Бурденко. Со стороны нападавших есть погибшие…
– Что значит есть погибшие? Кто? Сколько?
– Гражданские лица… Трое… По непроверенным данным…
– Это все?
– Нет, товарищ маршал… Только, что радиостанция "Свобода" передала, что военными при помощи танков была предпринята попытка захватить здание Верховного Совета России… От имени российского руководства с комментариями выступил Тимур Чугай… Сказал, что это последняя попытка реакции на штыках утвердить тоталитарный режим… По итогам сложившейся обстановки в столице в Белом доме сейчас будет собрана пресс-конференция…
Вязов в сердцах матюгнулся и гулко трахнул широкой ладонью по краю стола. Чайная ложечка в стакане испуганно подпрыгнула и чай расплескался на стол. Вязов угрюмо спросил:
– Этот Чугай – сын писателя Бориса Чугая, что ли?
– Так точно… Сейчас он в советниках у Бельцина…
– Соедините меня с ним… – и ещё через несколько секунд. – Товарищ Чугай? Маршал Вязов говорит… Министр обороны… Ответственно заявляю… Никакого штурма не было! И я хочу, чтобы вы отметили это на вашей пресс-конференции… И перестаньте нагнетать истерию…
Из трубки послышался невозмутимый голос Чугая:
– Не волнуйтесь, товарищ Вязов… Мы разберемся…
– Вы уже, я вижу, разобрались, раз даете искаженную информацию! – раздраженно бросил старый маршал в трубку. – Я хочу, чтоб вы знали – у меня совершенно точные данные! Нападению подверглись не гражданские лица, а военный патруль, который совершал плановый объезд в районе Садового кольца… Опровергнуть это невозможно! Достаточно посмотреть на карту… Во время нападения был сожжена боевая машина и несколько военнослужащих получили тяжелые увечья… Это факты!
– Дмитрий Васильевич, – снова раздалось спокойное в трубке. – Неужели вы думаете, что в это кто-нибудь поверит? Прежде всего погибли мирные люди… Не трудно догадаться, что это продолжение безответственной политики Центра… Если бы я даже захотел, я не смогу теперь остановить те процессы, которые начнутся…
– Я повторяю! – упрямо перебил собеседника Вязов. – Произошла трагическая случайность!
– Извините, Дмитрий Васильевич, – голос в трубке зазвучал почти с сочувствием. – Думаю, что теперь будет очень трудно объяснить, что произошел просто несчастный случай… Мне кажется, сейчас у Союзного руководства остается единственный путь – это как можно быстрее вывести все войска из Москвы… – голос Чугая на секунду замолк, но тут же продолжил с воодушевлением. – Дмитрий Васильевич, а может вам самому приехать сюда на пресс-конференцию? Приедете и все объясните?
Вязов ничего не ответил и со всей силы грохнул трубку на рычаг. Гневно поджав губы, он подумал с ненавистью: "Гаденыш! Знал бы твой папочка, как ты борешься с Советской властью – придушил бы!" А затем он осторожно откинулся на спинку кресла, принялся массировать ладонью тупо занывшую поясницу – опять напомнила о себе старая рана. Когда боль немного отпустила, Вязов посмотрел из-под лохматых бровей электронные на часы – яркие цифры над дверью светили в полумраке тревожным кроваво-красным светом. "Ну и ночка!" – угрюмо подумал старый маршал и набрал номер Крюкова.
– Виктор!… Ты уже в курсе, что произошло? – сказал он.
– В курсе, – глухо отозвался Крюков.
– Слушай… Пока не поздно надо лететь в Крым и договариваться… Похоже, уже не себя надо спасать, а государство…
Крюков громко засопел в трубку, но потом сказал:
– Хорошо…
– Ты это… Плешакова своего подключи… – Вязов машинально придвинул к себе стакан и принялся помешивать серебряной ложечкой чай в стакане. – Линаева, думаю, брать не надо, он пьян наверняка… Испортит всё… Я пока с Тугго свяжусь…
– Ладно, – снова коротко ответил Крюков и аккуратно опустил трубку на аппарат. Он не стал говорить Вязову о том, что Плешаков ещё утром забронировал себе билет до Симферополя, – не стал говорить, потому что теперь это было неважно. Совсем не важно…
Министр внутренних дел услышав о предложении Вязова лететь в Крым долго и мучительно помолчал, а затем осипшим голосом произнес:
– Слабаки мы с тобой оказались, Дмитрий Василич!
– Ты чего это, Борис? – удивился Вязов.
– Пойду попрощаюсь с семьей, – произнес негромко Тугго. – Все! Прощай!
Смысл сказанного не сразу дошел до старого маршала, а когда дошел, он отчаянно крикнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
– Знаешь, Дмитрий Василич, принцип: достал пистолет – стреляй, а коли будешь им вертеть без дела, так тебя же в землю и закопают? Так вот я тебе так скажу – мы свой пистолет, считай, давно уже достали…
Вязов пробурчал угрюмо:
– Ладно, Виктор… Не дави… Мое решение окончательное…
Крюков смерил его презрительным взглядом – ну-ну, мол, и, не подав на прощанье руки, уехал. Правда, было ещё кое-что, что не сказал Крюкову старый маршал. А не сказал он о том, что войска стянутые к столице, вместо того, чтобы выдвигаться к местам своего намеченного расположения, упорно топтались на месте, а те, что уже вошли в столицу терялись, и связи с ними не было…. Подразделения полков и дивизий смешались, управление было частично потеряно и где кто находится подчас понять было невозможно… Происходило что-то невероятное – словно, кто-то невидимый, но всесильный упорно сопротивлялся тому, чтобы привести ситуацию в соответствие со здравым смыслом. Вязов, вначале устраивающий разносы своим подчиненным, сурово требовавший от них навести порядок, так ничего не добившись, в конце концов, понял… Просто никто не хотел воевать… Никто! Ни солдат, ни офицер, ни генерал… Никто не понимал, зачем их сюда пригнали, никто не видел здесь врага, но каждый знал, что раз оружие расчехлено, значит оно должно стрелять… Поэтому каждый старался увильнуть, улизнуть или сделать так, чтобы не брать на себя ответственность…
Неожиданно на столе перед министром обороны ожил телефон. Вязов взял трубку. Из трубки донесся голос дежурного офицера:
– Товарищ маршал… Срочное донесение о происшествиях в Москве…
– Слушаю! – сердито буркнул Вязов.
– Около часа ночи в районе Калининского проспекта подверглись нападению несколько боевых машин пехоты, патрулирующих город. Был сожжен один БМП, при этом несколько военнослужащих получили ранения и ожоги. Один офицер, находящийся в тяжелом состоянии, доставлен в госпиталь Бурденко. Со стороны нападавших есть погибшие…
– Что значит есть погибшие? Кто? Сколько?
– Гражданские лица… Трое… По непроверенным данным…
– Это все?
– Нет, товарищ маршал… Только, что радиостанция "Свобода" передала, что военными при помощи танков была предпринята попытка захватить здание Верховного Совета России… От имени российского руководства с комментариями выступил Тимур Чугай… Сказал, что это последняя попытка реакции на штыках утвердить тоталитарный режим… По итогам сложившейся обстановки в столице в Белом доме сейчас будет собрана пресс-конференция…
Вязов в сердцах матюгнулся и гулко трахнул широкой ладонью по краю стола. Чайная ложечка в стакане испуганно подпрыгнула и чай расплескался на стол. Вязов угрюмо спросил:
– Этот Чугай – сын писателя Бориса Чугая, что ли?
– Так точно… Сейчас он в советниках у Бельцина…
– Соедините меня с ним… – и ещё через несколько секунд. – Товарищ Чугай? Маршал Вязов говорит… Министр обороны… Ответственно заявляю… Никакого штурма не было! И я хочу, чтобы вы отметили это на вашей пресс-конференции… И перестаньте нагнетать истерию…
Из трубки послышался невозмутимый голос Чугая:
– Не волнуйтесь, товарищ Вязов… Мы разберемся…
– Вы уже, я вижу, разобрались, раз даете искаженную информацию! – раздраженно бросил старый маршал в трубку. – Я хочу, чтоб вы знали – у меня совершенно точные данные! Нападению подверглись не гражданские лица, а военный патруль, который совершал плановый объезд в районе Садового кольца… Опровергнуть это невозможно! Достаточно посмотреть на карту… Во время нападения был сожжена боевая машина и несколько военнослужащих получили тяжелые увечья… Это факты!
– Дмитрий Васильевич, – снова раздалось спокойное в трубке. – Неужели вы думаете, что в это кто-нибудь поверит? Прежде всего погибли мирные люди… Не трудно догадаться, что это продолжение безответственной политики Центра… Если бы я даже захотел, я не смогу теперь остановить те процессы, которые начнутся…
– Я повторяю! – упрямо перебил собеседника Вязов. – Произошла трагическая случайность!
– Извините, Дмитрий Васильевич, – голос в трубке зазвучал почти с сочувствием. – Думаю, что теперь будет очень трудно объяснить, что произошел просто несчастный случай… Мне кажется, сейчас у Союзного руководства остается единственный путь – это как можно быстрее вывести все войска из Москвы… – голос Чугая на секунду замолк, но тут же продолжил с воодушевлением. – Дмитрий Васильевич, а может вам самому приехать сюда на пресс-конференцию? Приедете и все объясните?
Вязов ничего не ответил и со всей силы грохнул трубку на рычаг. Гневно поджав губы, он подумал с ненавистью: "Гаденыш! Знал бы твой папочка, как ты борешься с Советской властью – придушил бы!" А затем он осторожно откинулся на спинку кресла, принялся массировать ладонью тупо занывшую поясницу – опять напомнила о себе старая рана. Когда боль немного отпустила, Вязов посмотрел из-под лохматых бровей электронные на часы – яркие цифры над дверью светили в полумраке тревожным кроваво-красным светом. "Ну и ночка!" – угрюмо подумал старый маршал и набрал номер Крюкова.
– Виктор!… Ты уже в курсе, что произошло? – сказал он.
– В курсе, – глухо отозвался Крюков.
– Слушай… Пока не поздно надо лететь в Крым и договариваться… Похоже, уже не себя надо спасать, а государство…
Крюков громко засопел в трубку, но потом сказал:
– Хорошо…
– Ты это… Плешакова своего подключи… – Вязов машинально придвинул к себе стакан и принялся помешивать серебряной ложечкой чай в стакане. – Линаева, думаю, брать не надо, он пьян наверняка… Испортит всё… Я пока с Тугго свяжусь…
– Ладно, – снова коротко ответил Крюков и аккуратно опустил трубку на аппарат. Он не стал говорить Вязову о том, что Плешаков ещё утром забронировал себе билет до Симферополя, – не стал говорить, потому что теперь это было неважно. Совсем не важно…
Министр внутренних дел услышав о предложении Вязова лететь в Крым долго и мучительно помолчал, а затем осипшим голосом произнес:
– Слабаки мы с тобой оказались, Дмитрий Василич!
– Ты чего это, Борис? – удивился Вязов.
– Пойду попрощаюсь с семьей, – произнес негромко Тугго. – Все! Прощай!
Смысл сказанного не сразу дошел до старого маршала, а когда дошел, он отчаянно крикнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155