– Прошу вас, Владимир Николаевич, прошу… – услужливо распахнул он перед Бельциным дверь, но крупный и высокий Кожухов без труда оттеснил его в сторону.
– Пожалуйста, пожалуйста сюда, – не смутился директор, забегая вперед и показывая узкой ладошкой на широкую лестницу, ведущую к началу экспозиции. – Собранию наших экспонатов положил начало Петр Первый, – бодро затараторил он. – Петр Великий учредил на месте бывших оружейных мастерских музей российской ратной славы… После Полтавской битвы сюда были переданы все трофейные орудия и знамена…
Бельцин солидным, основательным медвежьим шагом шел по музейным анфиладам, окидывая хозяйским взглядом музейные экспонаты – оклады в сапфирах и изумрудах, тяжелые золотые кубки-братины, парадные рыцарские доспехи, украшенные червленой позолотой, царские троны и императорские мантии. Взгляд его ни на чем подолгу не задерживался – он словно выискивал глазами что-то совсем другое.
– Ну, где тут шапка Мономаха? – наконец, задал он вопрос, видимо, терзавший его с самого начала.
– Шапка Мономаха? – удивленно переспросил директор Оружейной палаты. – Это дальше…
Он суетливо повел почетных гостей по длинным коридорам в самый конец экспозиции. Там за толстым стеклом небольшой витрины в благоговейной музейной тишине покоились царские короны и несколько золотых головных уборов, отороченных дорогим собольим мехом.
– Вот! – ткнул директор в один из них. – Хотите посмотреть?
Кожухову показалось, что глаза его при этом хитро сверкнули… Но Бельцин не заметил коварного взгляда и важно кивнул. Вытащив из кармана ключи, директор открыл широкую витрину. Сигнализация не сработала – видимо, была отключена заранее. Директор снял с витрины драгоценную шапку и протянул ее Бельцину.
– Это и есть шапка Мономаха? – недоверчиво спросил Бельцин, беря в руки головной убор. Покрутил, принялся рассматривать внимательно. Восемь треугольных пластин из тонкой золотой скани соединялись остроконечной полусферой. По бокам и сверху были укреплены несколько драгоценных самоцветов… Не самых больших… На маковке – крупный изумруд и крест с крупными ягодами жемчужин на концах. Бельцин перевел взгляд на открытую витрину – там стояли другие державные атрибуты – царские короны и великокняжеские венцы. Шапка, которую он держал в руках была отнюдь не самой богатой – на витрине стояли куда более видные и дорогие, – и каменьев, и золота побольше. А эта была вроде и неказистой какой-то…
– И ее действительно Мономах носил? – Бельцин оторвал взгляд от шапки и строго посмотрел на хранителя кремлевских раритетов.
– Трудно сказать, – замялся директор. – О ее происхождении до сих пор спорят… Одни считают ее подарком Царьградского императора Константина Владимиру Мономаху, другие, что принадлежала она раньше татарскому хану, третьи утверждают, что она арабского происхождения…
У Бельцина пренебрежительно скривились тонкие губы.
– Но то, что эта самая древняя из всех – это факт, Владимир Николаевич! – торопливо добавил директор. – До 1682 года ею венчали на царствие всех русских царей. А "Мономаховой" ее впервые назвал Иван Грозный в своем завещании… Там было записано… "Благославляю сына своего Ивана чином царским, царством русским и шапкою Мономаховою, что прислал великому прародителю нашему Владимиру Мономаху император Константин из Царьграда", – процитировал он на память.
Бельцин посмотрел на драгоценный убор уже более уважительно, – теперь он был уверен, что держит в руках самый древний державный символ Руси.
Выходит, именно эту золотую шапку носил и мудрый Мономах, и грозный самодержец Иван, и преобразователь России Петр, – и вот теперь этот жребий достался ему! Власть… Власть – вот что на самом деле держал он сейчас в руках! Бельцин презрительно дернул ртом, вспоминая, что некоторые считают, что власть – его навязчивая идея… Чушь и глупость! Неосознанное желание власти – это мечта идиота… Власть ради власти – бессмысленна, а неосознанные желания свойственны лишь животным, смысл существования которых в отбирании жизни у себе подобных в борьбе за выживание. Но он? Он не идиот и не животное… Он знает смысл жизни! Жизнь – это дар, предоставленный свыше, и глупо его раньше времени закапывать в землю. Высшее наслаждение жизни, высший апофеоз ее – это почувствовать себя СВОБОДНЫМ! Абсолютно и совершенно СВОБОДНЫМ! Не зависеть ни от кого и ни от чего – вот высшая и абсолютная цель, – сделать так, чтобы не ты крутился под этот мир, а мир крутился под тебя! Но только добиться этого можно, когда у тебя есть нужный инструмент… Власть! Власть – вот та точка опоры, которая дает возможность дышать полной грудью, не подстраивать собственные мысли и поступки под серость и посредственность. Бельцин вынырнул от омута собственных мыслей и обернулся к стоящему рядом директору Оружейной палаты.
– А вроде не такая она и тяжелая, эта шапка Мономаха? – снисходительно спросил он у щупленького директора.
– Семьсот граммов всего, Владимир Николаевич… Самая легкая из всех здесь представленных… Остальные тяжелее… – быстро согласился директор. Кожухову показалось, что глаза его при этом снова тонко и хитро сощурились.
– Не велика вроде, – усмехнулся Бельцин… Сказал и нахлобучил шапку на голову. И тут золотая шапка как будто выросла, как будто раздвинула края свои – осела, наползла благородным мехом прямо на президентские брови. Директор торопливо опустил глаза, – он-то знал про это свойство царского головного убора, – в прошлом веке у древней шапки убрали нижние скрепляющие пластины и размер ее стал больше. Бельцин раздраженно стянул с головы коварную шапку и отдал ее обратно хранителю музея. Кивнув на другие уборы, стоящие на витрине, брякнул недовольно:
– А эти чьи?
– Это тоже царские… – торопливо ответил директор и принялся запирать драгоценную шапку под толстое пуленепробиваемое стекло. – Ко всему прочему они ещё символизировали и верховную власть входящих в Российскую империю территорий. Вот эта, например, изображала корону ханства Казанского, эта – царства Сибирского, а эта – Таврического… Все они были изображены на Большом государственном гербе России…
– Ну, а корона Российской империи где? – спросил Бельцин. – Самая большая…
– Тоже здесь… Только в Алмазном фонде… Там и скипетр, и держава…
Закрыв витрину, маленький директор суетливо сунул ключ к себе в карман.
– Пусть их сюда принесут! Я хочу на них посмотреть! – сказал Бельцин.
– Владимир Николаевич, это уже не моя епархия… – директор Оружейной палаты беспомощно развел в руками, застыл в растерянности. Бельцин грозно нахмурился – "Что, значит, не моя? Президент России приказывает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155