Андрей
Тюрин, звоня из Москвы как бы по частному делу, условной фразой открыл нам,
что они дают - 14 ноября. Тотчас стал я собирать свою пресс-конференцию на
16-е.
В то время КГБ ещё давало нам свободный телефонный перезвон с Москвой, и
вечером 14-го я позвонил И. Р. Шафаревичу открыто, узнать: как прошло.
Разговор я записал подробно, и сейчас освежил в памяти. Черты этой
пресс-конференции при немалом событии - декларативном самообъявлении нового
направления русской мысли, с острой опасностью для участников, - так
характерны для "новостийно"-газетного, легкоплавающего восприятия. Наших
выступало четверо (не-анонимы). Из пришедших корреспондентов ни один не
владел русским языком настолько, чтобы понимать теоретические положения. (Да
от газетчиков - и не ожидается к ним интерес. Это была наша ошибка.) Вместо
этого все два часа мучительно растолковывали им элементарные вещи - в
стране, где они аккредитованы годами и должны бы понимать пронзительно и
стремительно! Им говорили об основных признаках советской жизни -
погубленной деревне, разоряемой природе, подавленных верующих, обширных
лагерях, об отсутствии самосознания, - изо всего их тревожила только
нынешняя еврейская эмиграция, и не тем, что образованные люди толпами
покидают страну, а: каковы перспективы этой эмиграции развиваться свободно,
без правительственных ограничений? - ведь эмиграция вполне обоснована, раз в
этой стране упадок культуры, а эмигрантам будет лучше на новом месте.
Сходные ошибки допустил и я в своей цюрихской пресс-конференции. Для мощной
поддержки наших ребят я размахнулся устроить её как можно шире, громче,
международней. Да ведь и символ же какой виделся в том, что вот из Цюриха
оглашается документ, сводка выводов, в которых группа русских людей
рассказывает Западу, чем кончилось то 60-летнее злодейство, которое Ленин
поехал совершать именно из этого самого Цюриха. Сперва добивался я в городе
зала с оборудованием для одновременного многоязыкового перевода. Не удалось.
Ладно, решили просто у себя дома, растворив дверь между двумя комнатами.
Долго составляли список приглашаемых. Хотелось - побольше, но более 30
человек поместить было невозможно. Ещё я переоценил значение русской
эмигрантской прессы: я придавал ей значимость соединения русских сил за
рубежом - одна достойная бы для неё роль, но именно её русская пресса не
несла, все группы, напротив, ожесточались в разъединении. Итальянцев я уже
не приглашал, насытившись однажды, да и нельзя было в комнате рассадить
слишком много языков: все переводчики должны были звучать одновременно вслух
и не мешая друг другу. Ещё столкнулись с районированием корреспондентских
округов: известных лично нам корреспондентов крупных газет нельзя было
пригласить, так как Цюрих не входил в их округ, а надо было звать непременно
местных, из Женевы, они же понимали в философском сборнике как сом по
библии. И советовала мне Аля как можно короче говорить, свести к факту
появления, мужеству составителей и самым ярким местам книги, - я же не мог
себя подавить и отказаться от подробного обзора статей, и даже истории
нашего спора со статьями "Вестника РХД" № 97, перевод шёл последовательный,
час моей речи да час перевода, корреспонденты осовели, только крутились
магнитофоны русскоязычных западных радиостанций, только они что-то и спасли.
После перерыва перешли к вопросам. По существу проблем сборника их, конечно,
не было, а тоже сбились на политику: как понимать наш сборник - как "левый"
или как "правый"? - только так, в плоскости, могли они расположить и
усвоить. Появление сборника - является ли частью международной разрядки? (И
это спрашивает Европа - Россию! Дожили.)
Сложное петлистое развитие, которое предстоит совершить России, да и многим
народам, попавшим под коммунизм, неуместимо в линейность современной
западной информации. Возможно, мы в этом сборнике преувеличили "нацию как
личность" сравнительно со всечеловечеством христианства, - но мы дружно
чувствовали так. Вероятно оттого, что - мучительное состояние, и нам
предстоит ещё много в нём прострадать: русская нация уже умирает, и вот
через наше горло прокричала о своей боли. (А из приехавших на
пресс-конференцию эмигрантов вожди НТС и Пирожкова, редактор "Голоса
Зарубежья", ждали от нас обещания скорой революции в СССР - и никак не
устраивало их всего лишь "жить не по лжи", революция нравственная. В.
Максимов - просидел безучастно и потом никак не отразил в "Континенте",
отчётливо не примкнул к нам.)
Но так или иначе, от дерзкой ли нашей выступки, достаточного международного
ботгула и потом широкого издания "Из-под глыб" в Соединённых Штатах и
Франции, - никакого движения советских властей по этому сборнику не
произошло, не преследовался прямо никто - хотя не обвинишь Советы в
потакании русскому национальному осознанию.
Вот только теперь я мог ответить и Сахарову, на его громкую критику в
апреле. Я отозвался как мог сдержанно, лишь о самом главном, в "Континенте"
№ 2*. Сыграла роль и передышка, Сахаров ничего мне не ответил, дискуссия не
возгорелась. Впрочем, ответ мой и мало был замечен. (Ещё годами спустя меня
спрашивали, отчего же я никогда не ответил на сахаровскую критику?)
В самые напряжённые дни выпуска "Из-под глыб" - нба тебе, приглашение из
Оксфорда: получать степень доктора литературы, да когда? - в конце будущего
июня, а ответить непременно тотчас. Да можно бы и получить, почёт, получали
в Оксфорде и Чуковский, и Ахматова, да мы так напряжены со временем, и - да
милые мои, разве можно вам открыть, где я буду в будущем июне? Уже за
океаном.
Ещё одна неоконченность прошлых лет оставалась - получение Нобелевской
премии. Подошёл и декабрь. У прекрасного старого цюрихского портного сшили
фрак - на одно надевание в жизни? Чтобы больше видеть Европу глазами, мы с
Алей поехали поездом. Какой прекрасной описывает Бунин свою железнодорожную
поездку в Стокгольм, из тех же почти мест. А я - не нашёл лучшего
расписания. Почему-то в Гамбурге утром наш спальный вагон отцепили -
перетаскивайся с чемоданами в другой вагон или в другой поезд, а позже
опять, и опять. Так до Швеции мы испытали пять пересадок. По Швеции ехали
долгим тёмным вечером, не видя её, а спутник по купе, бывший
западногерманский консул в Чили, рассказывал нам о бесстыдстве и
шарлатанстве тамошних "революционеров". - "Да вам бы об этом книгу издать!"
- "Что вы, разве можно? Заклюют. ФРГ - уже почти коммунистическая страна".
Чтоб избежать корреспондентской суматохи, мы уговорились приехать тайно и не
с главного стокгольмского вокзала (да подлавливать-то могли скорей на
аэродроме).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79