Сереньким промозглым утром в среду, 27 сентября 1989 года, Добрынин явился на Пушкинскую, 13, и был принят старшим помощником Генерального прокурора СССР, узкоплечим седоголовым старцем, кутавшимся в серый шерстяной пуловер. В полумраке кабинета с зашторенным окном горела лишь настольная лампа, а на полу тускло переливался малиновыми огоньками экран электрокамина - старца, по-видимому, знобило.
Скрипучим голосом старец заявил, что дорожит своим временем, и, не вступая в разговор с Добрыниным, принялся читать "Казус Тизенгауза", периодически посапывая носом. Читал он долго, внимательно, даже дотошно, ибо трижды возвращался к ранее прочитанному, а в конце фыркнул, разразившись заносчивой тирадой: писатели и журналисты, мол, распоясались - вместо того чтобы заниматься своим ремеслом и воспитывать наших сограждан, положительными примерами прививая им уважение к закону, они, видите ли, взяли за моду учить юристов уму-разуму, тогда как сами - стыд и позор! - напропалую хапают взятки за то, чтобы выгородить отпетых преступников и заодно с головы до ног оболгать бескорыстных слуг советской юстиции.
Видит Бог, сам бы рад получить взятку, да вот незадача - не дают, с саркастической усмешкой парировал Добрынин. Помимо того что писатель - не должностное лицо и применительно к нему о взятке как таковой вообще не может быть и речи, трудновато, черт их дери, найти тех, кто способен выложить крупную сумму за публикацию. В то же самое время стоустая молва твердит, что сюда, на Пушкинскую, приносят взятки мешками и чемоданами. Как будем беседовать дальше - в тональности крутобедрых базарных торговок или по существу?
Старец, как видно, не привык к жесткому отпору и нехотя согласился на деловой разговор, после чего Добрынин подчеркнул, что вовсе не намерен выгораживать Тизенгауза. Напротив, он принципиально не ставит во главу угла вопрос о его невиновности, предпочитая целиком сосредоточиться на беззакониях, совершенных сотрудниками УБХСС города Ленинграда. А виноват Тизенгауз или чист перед законом - это элементарно прояснится при проверке, поскольку разоблачение корыстной провокации автоматически расставит все по полочкам!
В течение получаса старец, с опаской поглядывая на часы, придирчиво рассматривал копии документов, требуя подробнейших пояснений, а затем вместо пуловера надел форменный китель с двумя генеральскими звездами в петлицах и куда-то заспешил, захватив с собой папку с очерком и конверт со слайдами. В ответ на предложение обождать в коридоре старец сказал: нет, побудьте здесь и, скупо улыбнувшись, выложил перед Добрыниным кипу свежих журналов.
Отсутствовал старец часа полтора, а по возвращении заговорил совершенно другим тоном. По его словам, Генеральный прокурор поставил дело гражданина Тизенгауза на особый контроль, вследствие чего полномочный представитель Прокуратуры в ранге государственного советника юстиции 3-го класса сегодня же в ночь отправится в Ленинград для проведения инспекции на месте, о чем надлежит поставить в известность осужденного. Что же касается дальнейшей информации по делу, то он всегда рад сотрудничать с писателем Добрыниным, который не должен обижаться на известную холодность в начале их встречи.
Тем временем в Ленинграде все складывалось явно не в пользу Тизенгауза. Вновь включившийся в работу адвокат со шрамом побывал на приеме у председателя городского суда и у прокурора города с жалобами, однако оба деятеля юстиции, в установленном порядке истребовав уголовное дело для изучения, с завидной быстротой отклонили притязания защиты, указав в ответах, что не усматривают оснований для принесения надзорных протестов. Мало того, в газете "Вечерние новости" от 14 сентября 1989 года появилась клеветническая статейка "Фиаско миллионера", где Тизенгауза выдали за матерого спекулянта, сколотившего громадное состояние на махинациях с евреями, которые при отъезде в Израиль не жалели денег на покупку уникальных произведений декоративно-прикладного искусства.
Наш клиент окончательно деморализован, сообщил Вороновский Добрынину во время очередного сеанса связи. В прежние времена после такого рода статейки впору было бы заказывать по нем панихиду. Придется спешно задействовать Евгения Петровича Скворцова, но для этого, как воздух, нужна серьезная публикация в центральной печати. Услышав про демарш на Пушкинской улице, 13, Вороновский одобрил нестандартный шаг Добрынина и заверил его, что должным образом подготовит Тизенгауза к разговору с представителем Москвы.
Забегая вперед, следует сказать, что ни Вороновский, ни Добрынин, ни сам Тизенгауз, в четверг побывавший на допросе в прокуратуре Ленинграда, так и не узнали всех подробностей инспекторской проверки, длившейся с 28 по 30 сентября. Да, признаться, особо и не интересовались ими, ибо ничто уже не играло сколько-нибудь заметной роли на фоне убойной силы события, происшедшего в ночь с четверга на пятницу: у кого-то из противников сдали нервы, из-за чего он подбросил на склад ГУВД сломанную скрипку с приклеенным к деке клочком медицинского пластыря, на котором пастой из шариковой ручки было написано по-русски: "Антониус Страдивариус, божьей милостью мастер из Кремоны".
А утром 4 октября Тизенгауз извлек из своего почтового ящика казенный конверт со штампом прокуратуры Ленинграда и письмом следующего содержания:
"Сообщаю, что прокуратурой города вновь истребовано и изучено уголовное дело в отношении Вас.
Состоявшиеся по делу судебные решения признаны незаконными.
2 октября 1989 года прокурором города в Президиум Ленинградского городского суда принесен протест в порядке надзора, в котором поставлен вопрос об отмене приговора от 21, июня 1989 года и определения судебной коллегии по уголовным делам Ленинградского городского суда и прекращении уголовного дела.
О результатах рассмотрения протеста Президиумом Ленгорсуда Вам будет сообщено.
Начальник отдела по надзору за рассмотрением уголовных дел в судах юрист 1 класса Такой-то".
52. БОЕГОТОВНОСТЬ No 1
В четверг, 12 октября, Затуловский допоздна работал у себя в кабинете на Каляева, 19, а когда подчиненные наконец ушли и он собрался мысленно прикинуть, что успел и чего не успел сделать, в дверях показалась испуганная мордочка старшего лейтенанта Пичугина.
- Можно, Роман Валентиныч?
- Заходи, Пичугин, садись. Принес рапорт? - За полтора года внешний облик Пичугина претерпел существенные изменения: на нем была коричневая куртка из мягчайшей замши, полосатые брюки с отутюженными стрелками, белые носки и лакированные полуботинки с нашлепками из фальшивой позолоты.
- Роман Валентиныч, виноват, - убитым голосом пробормотал он, не решаясь приблизиться к шефу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192