Заканчивалось обвинительное заключение сведениями о том, что гражданин Тизенгауз ранее не судим, на учете в психоневрологическом диспансере и у нарколога не состоит, по месту жительства замечаний не имел, по месту работы характеризуется положительно - постоянно перевыполнял производственный план, вел общественную работу, был лектором общества "Знание", дисциплинарным взысканиям не подвергался. Обстоятельством, отягчающим ответственность Тизенгауза, является совершение преступления из корыстных побуждений, а обстоятельств, смягчающих ответственность, в его действиях не установлено.
Против Андрея Святославовича у них, выходит, ничего нет, кроме липовой истории с иконами, догадалась Лена. Вот, значит, чем занимаются наши спецслужбы - подло провоцируют людей, а потом с гордостью рапортуют начальству, что разоблачили и отдали под суд столько-то злостных нарушителей социалистической законности.
Допрос подсудимого прошел без эксцессов и занял менее получаса. Андрей Святославович не признал себя виновным и объяснил, что является коллекционером в четвертом поколении. Даже в невыносимых условиях блокады Ленинграда его родители, распродав и обменяв на продукты питания большую часть имущества, в неприкосновенности сохранили коллекции, а он, в меру своих сил, неуклонно пополнял их. Финифть он покупал для обмена не за 1050 рублей, как, лжесвидетельствуя, показал на следствии и на прошлом суде Коростовцев, а за 2510 рублей. Что же касается винтовочных патронов, то они ему не принадлежат. Объяснить их наличие в сейфе он не может, но допускает, что патроны подбросили. Сделать это несложно, тем более что дубликат ключей от сейфа имелся в канцелярии ЦНИИСЭ.
Судебное следствие повторилось с удручившей Лену тождественностью, разве что Сергей давал показания не твердым голосом, как в тот раз, а нехотя, будто через силу, да добавились два новых свидетеля - Лара, бойко рассказавшая, как проходил обыск в отделе товароведения ЦНИИСЭ, и представитель УБХСС, щуплый блондин в очках с металлической оправой, по-военному доложивший, что выезжал по заданию органов следствия в командировку в город-курорт Палангу Литовской ССР, где установил пять школьных учителей с именем Витаутас, ни один из которых, как показала оперативная проверка, не появлялся в Ленинграде за период с февраля по март прошлого года.
Прения сторон начались речью обвинительницы, страстно обличившей такое позорное явление нашей действительности, как стяжательство. Когда весь советский народ под водительством Михаила Сергеевича Горбачева перестраивает экономику, ускоряя поступательное движение вперед, к светлым вершинам, находятся отдельные отщепенцы вроде подсудимого, грубо попирающие законы Родины. Потом, поумерив ораторский пафос, она проанализировала доводы обвинительного заключения, признав версию подсудимого об обмене финифти несостоятельной, а его ссылку на родителей, деда и прадеда, якобы собиравших антиквариат, - голословной. А в заключение, ни словом не упомянув о винтовочных патронах, заговорила человеческим тоном: подсудимый прежде ни в чем предосудительном замечен не был, имеет на иждивении приемную дочь, Тихонову Наталью, 1976 года рождения, перенес инфаркт и, в силу перечисленных причин, не представляет существенной опасности для общества, вследствие чего она от лица государственного обвинения просит суд назначить гражданину Тизенгаузу наказание, не связанное с лишением свободы, в виде исправительных работ сроком на два года с удержанием 20% заработка в доход государства и с конфискацией имущества.
Лена взволнованно сжала ладонь подруги, но та никак не отреагировала. Понурив голову, Марина беззвучно роняла слезы - для нее любое наказание Андрея Святославовича означало вопиющую несправедливость.
В противовес выступлению обвинительницы старый адвокат рокочущим басом заговорил о том, что следствие не удосужилось проверить заявление его подзащитного относительно предметов антиквариата, доставшихся ему по наследству, из чего вытекает, что у суда нет веских оснований усомниться в их добросовестном происхождении. Не выдерживает критики и аргумент обвинителя, утверждавшего, что литовец Витаутас - плод фантазии подсудимого, ибо свидетельские показания старшего оперуполномоченного УБХСС Пичугина о безрезультатных поисках учителя из Паланги не основаны на законе, так как получены оперативным путем, а в комментарии к статье 68 Уголовно-процессуального кодекса ясно сказано, что оперативно-розыскные мероприятия имеют ориентирующее значение для разработки и проверки версий, но не могут заменять доказательств. Столь же безосновательным является и утверждение обвинителя о необъективности показаний свидетельницы Рябокобылко из-за того, что последняя якобы расположена к подсудимому. Нельзя умолчать и о том, что показания свидетелей Коростовцева, Однополенко, Холмогорова, Потери и Цымбаревич по-разному указывают на искусственный характер обеих сделок с финифтью, вызывая мотивированные подозрения в провокации, жертвой которой стал его подзащитный. На это же непреложно указывают и боевые припасы, якобы хранившиеся им в служебном сейфе. Перечисленные обстоятельства, на взгляд защиты, настолько убедительны, что суд, тщательно взвесив и обсудив все, вместе взятое, а также руководствуясь пунктом 2 Постановления Пленума Верховного Суда Союза ССР "О судебном приговоре", обязывающим все сомнения толковать в пользу подсудимого, должен признать Тизенгауза Андрея Святославовича невиновным за отсутствием в его действиях состава преступления.
Выдержав смысловую паузу, адвокат сверху вниз посмотрел на визави и елейным голоском спросил: "Не потому ли уважаемый процессуальный противник рекомендовала вынести наказание мягче минимального по статье 154, часть 3, УК РСФСР, что в глубине души сама не верит в виновность моего подзащитного?"
Последнее слово подсудимого прозвучало в гробовой тишине. Даже пенсионеры слушали, не шелохнувшись. Он не оправдывался, а говорил лишь о том, что во время обыска, вопреки его законным требованиям, работники милиции не включили в опись имущества, например, скрипку Страдивари, хотя в протоколе нашлось место для алюминиевой ложки и шариковой авторучки ценою в 32 копейки. У него изъяли свыше восьми тысяч произведений декоративно-прикладного искусства, тогда как в материалах дела содержатся сведения только о пяти с небольшим тысячах. Куда делись остальные, в том числе все до одного драгоценные камни, скрипка и множество других, поистине бесценных предметов? Где описи коллекций, где систематизированная картотека с фотографиями? Где редкие книги по искусству?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192