Елки-палки, он, лейтенант юстиции, будет ставить вопросы Маршалу Советского Союза!
69. БЕЗ МУНДИРА И ПЕНСИИ
Убывая в отпуск, Затуловский на сей раз отказался от путевки в санаторий МВД и весь сентябрь провел у себя на даче в Усть-Нарве, с любопытством наблюдая за первыми шагами эстонских властей, устанавливающих свою государственность, и споря с женой о том, что считать перегибами, а что нормой. Он находил, что эстонцы слишком круто шарахнулись вправо и напрасно рубят сплеча связи с Советским Союзом, без чьей помощи едва ли обойдутся, тогда как Инна, будучи хоть и умеренной, но все же националисткой, утверждала обратное: чем быстрее пройдет принудительная санация, тем легче и вернее ее маленькая страна интегрируется в европейскую экономику, а издержки и перегибы с русскоязычным населением - это неизбежная плата за страдания народа под гнетом коммунистов. Их полемика не была непримиримой, напротив, оба сходились на том, что неприхотливые, работящие эстонцы выдержат шоковую терапию по польскому образцу и, по-видимому, добьются своего.
Впрочем, политика занимала его в основном за обедом и ужином, а в остальное время Роман Валентинович отсыпался, отдыхал, нежась на веранде под ласковым осенним солнцем с книгой в руках, и ежедневно ходил по пять километров вдоль берега моря, восстанавливая форму после нервотрепок двух последних лет. Мог ли он предвидеть, что совершенно безобидная операция "Человек в футляре" выйдет боком и поставит под угрозу его благополучие? Этот вопрос дал обильную пищу для размышлений, далеко не во всем радостных, но, без сомнения, крайне полезных. Пусть он блистательно выскользнул из-под удара, однако, к его глубокому сожалению, последствия неоправданного риска подорвали здоровье: язва у него снова обострилась, участились судороги в ногах, особенно по ночам, а тупые боли в затылке, по мнению врача, могут обернуться гипертонической болезнью.
Задним числом анализируя недавнее прошлое, Роман Валентинович пришел к выводу, что милицейский персонал год от года деградирует все больше и больше. В самом деле, лень, мздоимство и разболтанность настолько разложили оперативный состав, что скоро не с кем будет работать. Не может же он быть нянькой у великовозрастных оболтусов с офицерскими погонами на плечах. Почему у них, за редким исключением, нет проблесков интереса к делу, той необыкновенно увлекательной, жгучей, ни с чем не сравнимой тяги к преследованию правонарушителей, которая, однажды овладев тобой, уже не отпустит никогда, превращая повседневную работу в удовольствие и даря возвышающую радость свершения?
Ссылки на то, что советский строй насквозь прогнил, не казались Затуловскому убедительными. Ведь в человеческой природе заложена склонность к определенному занятию, если хотите, призвание. Почему в государстве с расшатавшимися устоями ученые совершают открытия, поражающие воображение, и скрипачи завоевывают призы на престижных международных конкурсах. А сыщик разве не творческая профессия? Он, Затуловский, в состоянии выпестовать целую плеяду блестящих розыскников, но... Люди почему-то идут служить в милицию не по призванию, а за легкой наживой. Оттого и толку от них с гулькин нос...
Итогом многочасовых размышлений Романа Валентиновича стало решение смириться с реальностью и впредь не рисковать ради долга, раньше казавшегося ему краеугольным камнем бытия. Увы, не в том он возрасте, когда жертвуют собой во имя высоких идеалов. И, разумеется, надо беречь здоровье. Пусть он принесет меньше пользы, чем хотелось бы, зато и он сам, и Инна с Женей никогда не узнают, почем фунт лиха.
Затуловский вновь приступил к работе во вторник, 8 октября, сразу же с головой окунувшись в привычную сутолоку, и чрезвычайно удивился утреннему визиту Ухаря, первого заместителя начальника УБХСС. Обычно тот приходил в кабинет к Затуловскому по вечерам, причем только за халявным коньяком, да и то предварительно получив подтверждение, что таковой имеется в наличии.
- Кого я вижу? - с наигранным радушием воскликнул Затуловский, не питавший приязни к Ухарю. - Товарищ полковник собственной персоной!
Летом Ухарю присвоили звание полковника, и это слово все еще ласкало его слух.
Против ожидания Ухарь не расцвел от удовольствия и, отмахнувшись, цыкнул на толпившихся в кабинете оперативников:
- Брысь!.. У меня к подполковнику срочное дело.
- С чем пришел? - предчувствуя недоброе, осведомился Затуловский.
- Даже не знаю, с чего начать, - признался Ухарь.
- Начни с конца, - посоветовал Затуловский, чья язва тотчас отозвалась резью в желудке.
- Выгоняют тебя, Роман, без мундира и пенсии, - одним духом выпалил Ухарь.
- Извини, я не совсем тебя понимаю, - машинально произнес Затуловский.
- Увольняют из органов по служебному несоответствию. Чего тут не понять? Приказ уже отдан на подпись. Благодари московского "важняка", это он подложил тебе свинью. Обрывает телефон, зануда, требует доложить об исполнении. Он всюду вхож - расследует дело ГКЧП, трехзвездочные генералы перед ним на цырлах!
- Так это Долгов возглавил расследование августовского путча? - вслух подумал Затуловский.
- Кому возглавлять, и без него хватает. Но варится он в самой гуще...
Ухарь с надрывом продолжал говорить о том, что новое руководство МВД СССР поплелось на поводу у дерьмократов, в то время как старые кадры забились в норы и дрожат за свою шкуру, так что вступиться за оболганных некому, но Роман Валентинович пропустил его слова мимо ушей. Весть об увольнении обрушилась на него горной лавиной, не оставив от жизненных планов камня на камне. Вдобавок, по горькой иронии судьбы, глашатаем беды выступил Ухарь, бездельник, невежда и взяточник.
- Повтори, что ты сказал? - попросил он слабым, голосом.
- Возьми наши верх в августе, с твоей головы ни один бы волосок не упал, уверял Ухарь. - А теперь тебе хана!.. Но ты, Роман, соберись, не раскисай. Мы тебя в горе не бросим. Я тебе работенку подобрал - мечта поэта, как ты говоришь. Помнишь Колокольникова?
- Какого Колокольникова?
- Родион Филимоныча. Ну, того стеклотарного делягу, которого потрошили два жидка. Неужто позабыл?
- Братья Нахманы, - еле слышно пробормотал Затуловский.
- Во-во! Родион Филимоныч - светлая голова, - нахваливал Ухарь. - Едва не прошел в народные депутаты России, всего семисот голосов не хватило. Он теперь банкир, президент "Онелы". Слыхал?
Затуловский промолчал.
- Полное название: "Онежско-Ладожский коммерческий банк". Родион Филимоныч дал слово, что возьмет тебя вице-президентом по юридической части. Бери ноги в руки и дуй к нему, на Невский, пока он не передумал. Встретишь там общих знакомых.
- Кого? - безразличным тоном спросил Затуловский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
69. БЕЗ МУНДИРА И ПЕНСИИ
Убывая в отпуск, Затуловский на сей раз отказался от путевки в санаторий МВД и весь сентябрь провел у себя на даче в Усть-Нарве, с любопытством наблюдая за первыми шагами эстонских властей, устанавливающих свою государственность, и споря с женой о том, что считать перегибами, а что нормой. Он находил, что эстонцы слишком круто шарахнулись вправо и напрасно рубят сплеча связи с Советским Союзом, без чьей помощи едва ли обойдутся, тогда как Инна, будучи хоть и умеренной, но все же националисткой, утверждала обратное: чем быстрее пройдет принудительная санация, тем легче и вернее ее маленькая страна интегрируется в европейскую экономику, а издержки и перегибы с русскоязычным населением - это неизбежная плата за страдания народа под гнетом коммунистов. Их полемика не была непримиримой, напротив, оба сходились на том, что неприхотливые, работящие эстонцы выдержат шоковую терапию по польскому образцу и, по-видимому, добьются своего.
Впрочем, политика занимала его в основном за обедом и ужином, а в остальное время Роман Валентинович отсыпался, отдыхал, нежась на веранде под ласковым осенним солнцем с книгой в руках, и ежедневно ходил по пять километров вдоль берега моря, восстанавливая форму после нервотрепок двух последних лет. Мог ли он предвидеть, что совершенно безобидная операция "Человек в футляре" выйдет боком и поставит под угрозу его благополучие? Этот вопрос дал обильную пищу для размышлений, далеко не во всем радостных, но, без сомнения, крайне полезных. Пусть он блистательно выскользнул из-под удара, однако, к его глубокому сожалению, последствия неоправданного риска подорвали здоровье: язва у него снова обострилась, участились судороги в ногах, особенно по ночам, а тупые боли в затылке, по мнению врача, могут обернуться гипертонической болезнью.
Задним числом анализируя недавнее прошлое, Роман Валентинович пришел к выводу, что милицейский персонал год от года деградирует все больше и больше. В самом деле, лень, мздоимство и разболтанность настолько разложили оперативный состав, что скоро не с кем будет работать. Не может же он быть нянькой у великовозрастных оболтусов с офицерскими погонами на плечах. Почему у них, за редким исключением, нет проблесков интереса к делу, той необыкновенно увлекательной, жгучей, ни с чем не сравнимой тяги к преследованию правонарушителей, которая, однажды овладев тобой, уже не отпустит никогда, превращая повседневную работу в удовольствие и даря возвышающую радость свершения?
Ссылки на то, что советский строй насквозь прогнил, не казались Затуловскому убедительными. Ведь в человеческой природе заложена склонность к определенному занятию, если хотите, призвание. Почему в государстве с расшатавшимися устоями ученые совершают открытия, поражающие воображение, и скрипачи завоевывают призы на престижных международных конкурсах. А сыщик разве не творческая профессия? Он, Затуловский, в состоянии выпестовать целую плеяду блестящих розыскников, но... Люди почему-то идут служить в милицию не по призванию, а за легкой наживой. Оттого и толку от них с гулькин нос...
Итогом многочасовых размышлений Романа Валентиновича стало решение смириться с реальностью и впредь не рисковать ради долга, раньше казавшегося ему краеугольным камнем бытия. Увы, не в том он возрасте, когда жертвуют собой во имя высоких идеалов. И, разумеется, надо беречь здоровье. Пусть он принесет меньше пользы, чем хотелось бы, зато и он сам, и Инна с Женей никогда не узнают, почем фунт лиха.
Затуловский вновь приступил к работе во вторник, 8 октября, сразу же с головой окунувшись в привычную сутолоку, и чрезвычайно удивился утреннему визиту Ухаря, первого заместителя начальника УБХСС. Обычно тот приходил в кабинет к Затуловскому по вечерам, причем только за халявным коньяком, да и то предварительно получив подтверждение, что таковой имеется в наличии.
- Кого я вижу? - с наигранным радушием воскликнул Затуловский, не питавший приязни к Ухарю. - Товарищ полковник собственной персоной!
Летом Ухарю присвоили звание полковника, и это слово все еще ласкало его слух.
Против ожидания Ухарь не расцвел от удовольствия и, отмахнувшись, цыкнул на толпившихся в кабинете оперативников:
- Брысь!.. У меня к подполковнику срочное дело.
- С чем пришел? - предчувствуя недоброе, осведомился Затуловский.
- Даже не знаю, с чего начать, - признался Ухарь.
- Начни с конца, - посоветовал Затуловский, чья язва тотчас отозвалась резью в желудке.
- Выгоняют тебя, Роман, без мундира и пенсии, - одним духом выпалил Ухарь.
- Извини, я не совсем тебя понимаю, - машинально произнес Затуловский.
- Увольняют из органов по служебному несоответствию. Чего тут не понять? Приказ уже отдан на подпись. Благодари московского "важняка", это он подложил тебе свинью. Обрывает телефон, зануда, требует доложить об исполнении. Он всюду вхож - расследует дело ГКЧП, трехзвездочные генералы перед ним на цырлах!
- Так это Долгов возглавил расследование августовского путча? - вслух подумал Затуловский.
- Кому возглавлять, и без него хватает. Но варится он в самой гуще...
Ухарь с надрывом продолжал говорить о том, что новое руководство МВД СССР поплелось на поводу у дерьмократов, в то время как старые кадры забились в норы и дрожат за свою шкуру, так что вступиться за оболганных некому, но Роман Валентинович пропустил его слова мимо ушей. Весть об увольнении обрушилась на него горной лавиной, не оставив от жизненных планов камня на камне. Вдобавок, по горькой иронии судьбы, глашатаем беды выступил Ухарь, бездельник, невежда и взяточник.
- Повтори, что ты сказал? - попросил он слабым, голосом.
- Возьми наши верх в августе, с твоей головы ни один бы волосок не упал, уверял Ухарь. - А теперь тебе хана!.. Но ты, Роман, соберись, не раскисай. Мы тебя в горе не бросим. Я тебе работенку подобрал - мечта поэта, как ты говоришь. Помнишь Колокольникова?
- Какого Колокольникова?
- Родион Филимоныча. Ну, того стеклотарного делягу, которого потрошили два жидка. Неужто позабыл?
- Братья Нахманы, - еле слышно пробормотал Затуловский.
- Во-во! Родион Филимоныч - светлая голова, - нахваливал Ухарь. - Едва не прошел в народные депутаты России, всего семисот голосов не хватило. Он теперь банкир, президент "Онелы". Слыхал?
Затуловский промолчал.
- Полное название: "Онежско-Ладожский коммерческий банк". Родион Филимоныч дал слово, что возьмет тебя вице-президентом по юридической части. Бери ноги в руки и дуй к нему, на Невский, пока он не передумал. Встретишь там общих знакомых.
- Кого? - безразличным тоном спросил Затуловский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192