- Покачнувшись на стуле, заметно осоловевшая Марина погрозила ему пальцем. - Зайка, родненькая, не сердись на меня, я дурная. Андрей - он хороший, добрый, но, что с ним поделаешь, привык жить один. Либо день-деньской молчком возится со своими финтифлюшками, разглядывая их в лупу, либо пропадает в клинике Крестовоздвиженского, на пару с Оськой сеет доброе, мудрое, вечное...
- Мариночка, Бог с тобой! - не выдержал Тизенгауз. - Если бы не благотворительный фонд Виктора Александровича и те двести долларов, которые я получаю за свою работу, мы бы с протянутой рукой стояли на паперти и...
Сзади послышался стук двери, и Тизенгауз испуганно осекся. Впрочем, Лена легко догадалась, что он хотел сказать. Когда год назад местные чиновники бесцеремонно разворовали целый пароход с гуманитарной помощью, отгруженной Вороновским в Санкт-Петербург от имени "Ост-Вест Интернэшнл", Виктор заявил с несвойственной ему резкостью, что впредь безадресной благотворительностью заниматься не будет, набивать карманы всякой нечисти ему не с руки. А месяц спустя вместе с Крестовоздвиженским учредил фонд поддержки клиники ортопедической хирургии, закупил одноразовые шприцы и лекарства, выделил средства для улучшения питания и высказал пожелание, чтобы малоимущие больные, в основном пенсионеры, после выписки домой получали бы денежное вспомоществование. Возник вопрос, кому персонально поручить эту деликатную миссию, и тогда Лена предложила Тизенгауза, чья кандидатура не встретила возражений. Так что Лена знала обо всем, кроме размера его вознаграждения. Всего двести долларов - не слишком ли мало?
- Кто к нам пришел! - в тишине прозвучал голос Лары. - Еленочка Георгиевна!
- Здравствуй, Лара! - Лена подошла к ней. - А где твоя подружка?
- Лерка торгует "сникерсами" и жвачкой, важничает, как пава! - Глаза Лары переместились вправо и уцепились за шубку Лены. - Держите меня! Норка?
Марина, не таясь, сплюнула от досады.
- Норка, - подтвердила Лена.
- Еленочка Георгиевна, можно примерить? - Нельзя сказать, что просьба Лары доставила Лене удовольствие, но отказывать было неловко.
- Примеряй.
Пока Лена помогала Тизенгаузу убрать со стола грязную посуду и банку с корюшкой, Лара надела шубку и завертелась перед зеркалом.
- Мне идет, вот только в грудях узковато... За норковую шубку я бы продалась в рабство! Еленочка Георгиевна, у вас на примете нет желающих? Ведь правда, что в Европе мода на русских девушек?
- Я не слежу за модой.
- Вы? Ни в жизнь не поверю! - Горящий взор Лары снова скользнул по комнате и задержался на свертке. - А это кому? Неужто мне?
- Елена Георгиевна привезла подарок для дочери Марины Васильевны, хмурясь, вмешался Тизенгауз.
- А-а, - огорченно протянула Лара. - Везет же некоторым.
- Мне пора, - сказала Лена, целуя Марину в щеку. - Я тебе позвоню.
Лара без энтузиазма рассталась с шубкой и спросила:
- Еленочка Георгиевна, можно я провожу вас на улицу?
- Проводи, если тебе так хочется.
Распрощавшись с Тизенгаузом, который вышел покурить на лестницу, Лена пешком спустилась вниз в сопровождении ни на минуту не умолкавшей Лары.
- Я не глупей Лерки, тоже пошла бы торговать жвачкой, да боязно, - трещала та, забегая вперед и льстиво заглядывая в глаза Лены. - А вдруг коммуняки обратно захватят власть?
- Не захватят. А если бы и захватили - тебе-то что?
- Могут посадить. Еленочка Георгиевна, у вас в Париже есть прислуга?
- Я живу не в Париже, а в Берлине.
- Все равно. Так есть или нету?
- У нас служит пожилая немка, фрау Борзиг.
- Много вы ей платите?
- Тысячу семьсот марок в месяц, - ответила Лена. - А что?
- Сколько будет в долларах?
- Примерно тысяча.
- Еленочка Георгиевна, возьмите лучше меня, - взмолилась Лара. - На ваших харчах я пойду за пятьсот. Мыть полы, чистить обувь - никакой черной работой не побрезгую. А по утрам буду подавать вам кофе в койку. Возьмете?
- Лара, зачем тебе идти в прислуги?
- Охота пожить по-человечески! - Лене стало не по себе. Остановившись, она достала из сумочки сто марок и вложила купюру в ладонь Лары:
- Купи себе что-нибудь... - На улице Лена, не оборачиваясь, села в "волгу", а Лара высунулась из подъезда и громко крикнула ей вслед:
- Еленочка Георгиевна, приезжайте почаще!
По пути в Комарове Лена вспомнила слова Вороновского и сказала себе, что он прав. Никогда и никуда не следует возвращаться из сентиментальных побуждений...
В Комарово Лену атаковал эрдельтерьер Яков. Заросший за зиму, он, беспрестанно виляя обрубком хвоста, прыгал на нее до тех пор, пока не опрокинул на диван и не облизал с головы до ног. Весь вечер пес не отходил от Лены, в знак любви переворачиваясь кверху брюхом, а ночью вполглаза дремал возле кровати, оберегая ее сон.
За ночь подморозило, и, когда Лена шла от автостоянки до Всеволожской церкви на Сергиевской улице, под каблучками сухо похрустывал ледок. В пяти метрах за нею с венком из белых гвоздик следовали Алексей Алексеевич и Володя, явно получившие задание не отпускать ее ни на шаг.
Без десяти минут одиннадцать в полутемной церкви у гроба Зинаиды Афанасьевны сгрудились одни старухи в черном, неслышно шептавшие молитвы. Лена зажгла дюжину свечек перед иконами и всю панихиду простояла не шелохнувшись, вглядываясь в восковые черты усопшей. Она издавна чтила своенравную Зинаиду Афанасьевну, бывшую матриархальным стержнем холмогоровской семьи, и сейчас, отдавая последний долг, думала о том, что покойница заслужила царствие небесное, о чем, вторя священнику, хором твердили дьякон и певчие, на разные голоса выводившие: "Со святыми упокой..." Требовательная ко всем независимо от степени родства, Зинаида Афанасьевна умела прощать непростительное и в то же самое время безвозвратно отлучала от сердца тех, кого называла нелюдью. Так, пулей вылетела из семейной обоймы взбалмошная Наталья Николаевна, ее настоящая невестка и настоящая свекровь Лены. Но стоило Лене незадолго до родов переселиться во Всеволожск, как старуха в тот же день ласково назвала ее "невестушка", что обе сочли в порядке вещей: быстро менявшиеся жены Вениамина Ивановича Холмогорова в счет не шли, Наталья Николаевна как бы вовсе не существовала, так что у Зинаиды Афанасьевны не было другой невестки, равно как у Лены - другой свекрови. Именно поэтому, заказывая венок, Лена попросила Алексея Алексеевича, чтобы на ленте написали: "Незабвенной свекрови от любящей невестки". Лена хотела было добавить "и внука", но удержалась, дабы не вносить еще большей терминологической путаницы - ведь ее сын был не внуком, а правнуком Зинаиды Афанасьевны.
Позднее, перед выносом, Лена осмотрелась. Неподалеку от нее, рядом с насупившимся, наполовину поседевшим Сергеем, плакал пьяненький Вениамин Иванович, с другой стороны, поглядывая на Сергея снизу вверх, стоял щуплый, похожий на подростка Додик Шапиро, а из-за плеча Сергея на нее давящим взглядом смотрел косоглазый человек с чертами Пушкина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
- Мариночка, Бог с тобой! - не выдержал Тизенгауз. - Если бы не благотворительный фонд Виктора Александровича и те двести долларов, которые я получаю за свою работу, мы бы с протянутой рукой стояли на паперти и...
Сзади послышался стук двери, и Тизенгауз испуганно осекся. Впрочем, Лена легко догадалась, что он хотел сказать. Когда год назад местные чиновники бесцеремонно разворовали целый пароход с гуманитарной помощью, отгруженной Вороновским в Санкт-Петербург от имени "Ост-Вест Интернэшнл", Виктор заявил с несвойственной ему резкостью, что впредь безадресной благотворительностью заниматься не будет, набивать карманы всякой нечисти ему не с руки. А месяц спустя вместе с Крестовоздвиженским учредил фонд поддержки клиники ортопедической хирургии, закупил одноразовые шприцы и лекарства, выделил средства для улучшения питания и высказал пожелание, чтобы малоимущие больные, в основном пенсионеры, после выписки домой получали бы денежное вспомоществование. Возник вопрос, кому персонально поручить эту деликатную миссию, и тогда Лена предложила Тизенгауза, чья кандидатура не встретила возражений. Так что Лена знала обо всем, кроме размера его вознаграждения. Всего двести долларов - не слишком ли мало?
- Кто к нам пришел! - в тишине прозвучал голос Лары. - Еленочка Георгиевна!
- Здравствуй, Лара! - Лена подошла к ней. - А где твоя подружка?
- Лерка торгует "сникерсами" и жвачкой, важничает, как пава! - Глаза Лары переместились вправо и уцепились за шубку Лены. - Держите меня! Норка?
Марина, не таясь, сплюнула от досады.
- Норка, - подтвердила Лена.
- Еленочка Георгиевна, можно примерить? - Нельзя сказать, что просьба Лары доставила Лене удовольствие, но отказывать было неловко.
- Примеряй.
Пока Лена помогала Тизенгаузу убрать со стола грязную посуду и банку с корюшкой, Лара надела шубку и завертелась перед зеркалом.
- Мне идет, вот только в грудях узковато... За норковую шубку я бы продалась в рабство! Еленочка Георгиевна, у вас на примете нет желающих? Ведь правда, что в Европе мода на русских девушек?
- Я не слежу за модой.
- Вы? Ни в жизнь не поверю! - Горящий взор Лары снова скользнул по комнате и задержался на свертке. - А это кому? Неужто мне?
- Елена Георгиевна привезла подарок для дочери Марины Васильевны, хмурясь, вмешался Тизенгауз.
- А-а, - огорченно протянула Лара. - Везет же некоторым.
- Мне пора, - сказала Лена, целуя Марину в щеку. - Я тебе позвоню.
Лара без энтузиазма рассталась с шубкой и спросила:
- Еленочка Георгиевна, можно я провожу вас на улицу?
- Проводи, если тебе так хочется.
Распрощавшись с Тизенгаузом, который вышел покурить на лестницу, Лена пешком спустилась вниз в сопровождении ни на минуту не умолкавшей Лары.
- Я не глупей Лерки, тоже пошла бы торговать жвачкой, да боязно, - трещала та, забегая вперед и льстиво заглядывая в глаза Лены. - А вдруг коммуняки обратно захватят власть?
- Не захватят. А если бы и захватили - тебе-то что?
- Могут посадить. Еленочка Георгиевна, у вас в Париже есть прислуга?
- Я живу не в Париже, а в Берлине.
- Все равно. Так есть или нету?
- У нас служит пожилая немка, фрау Борзиг.
- Много вы ей платите?
- Тысячу семьсот марок в месяц, - ответила Лена. - А что?
- Сколько будет в долларах?
- Примерно тысяча.
- Еленочка Георгиевна, возьмите лучше меня, - взмолилась Лара. - На ваших харчах я пойду за пятьсот. Мыть полы, чистить обувь - никакой черной работой не побрезгую. А по утрам буду подавать вам кофе в койку. Возьмете?
- Лара, зачем тебе идти в прислуги?
- Охота пожить по-человечески! - Лене стало не по себе. Остановившись, она достала из сумочки сто марок и вложила купюру в ладонь Лары:
- Купи себе что-нибудь... - На улице Лена, не оборачиваясь, села в "волгу", а Лара высунулась из подъезда и громко крикнула ей вслед:
- Еленочка Георгиевна, приезжайте почаще!
По пути в Комарове Лена вспомнила слова Вороновского и сказала себе, что он прав. Никогда и никуда не следует возвращаться из сентиментальных побуждений...
В Комарово Лену атаковал эрдельтерьер Яков. Заросший за зиму, он, беспрестанно виляя обрубком хвоста, прыгал на нее до тех пор, пока не опрокинул на диван и не облизал с головы до ног. Весь вечер пес не отходил от Лены, в знак любви переворачиваясь кверху брюхом, а ночью вполглаза дремал возле кровати, оберегая ее сон.
За ночь подморозило, и, когда Лена шла от автостоянки до Всеволожской церкви на Сергиевской улице, под каблучками сухо похрустывал ледок. В пяти метрах за нею с венком из белых гвоздик следовали Алексей Алексеевич и Володя, явно получившие задание не отпускать ее ни на шаг.
Без десяти минут одиннадцать в полутемной церкви у гроба Зинаиды Афанасьевны сгрудились одни старухи в черном, неслышно шептавшие молитвы. Лена зажгла дюжину свечек перед иконами и всю панихиду простояла не шелохнувшись, вглядываясь в восковые черты усопшей. Она издавна чтила своенравную Зинаиду Афанасьевну, бывшую матриархальным стержнем холмогоровской семьи, и сейчас, отдавая последний долг, думала о том, что покойница заслужила царствие небесное, о чем, вторя священнику, хором твердили дьякон и певчие, на разные голоса выводившие: "Со святыми упокой..." Требовательная ко всем независимо от степени родства, Зинаида Афанасьевна умела прощать непростительное и в то же самое время безвозвратно отлучала от сердца тех, кого называла нелюдью. Так, пулей вылетела из семейной обоймы взбалмошная Наталья Николаевна, ее настоящая невестка и настоящая свекровь Лены. Но стоило Лене незадолго до родов переселиться во Всеволожск, как старуха в тот же день ласково назвала ее "невестушка", что обе сочли в порядке вещей: быстро менявшиеся жены Вениамина Ивановича Холмогорова в счет не шли, Наталья Николаевна как бы вовсе не существовала, так что у Зинаиды Афанасьевны не было другой невестки, равно как у Лены - другой свекрови. Именно поэтому, заказывая венок, Лена попросила Алексея Алексеевича, чтобы на ленте написали: "Незабвенной свекрови от любящей невестки". Лена хотела было добавить "и внука", но удержалась, дабы не вносить еще большей терминологической путаницы - ведь ее сын был не внуком, а правнуком Зинаиды Афанасьевны.
Позднее, перед выносом, Лена осмотрелась. Неподалеку от нее, рядом с насупившимся, наполовину поседевшим Сергеем, плакал пьяненький Вениамин Иванович, с другой стороны, поглядывая на Сергея снизу вверх, стоял щуплый, похожий на подростка Додик Шапиро, а из-за плеча Сергея на нее давящим взглядом смотрел косоглазый человек с чертами Пушкина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192