- То есть? - спросил он, хмуря брови.
- Вы хотите жить по западным стандартам, а работать вынуждены по советским - через пень колоду и, соответственно, почти задарма, - охотно пояснил Вороновский. - Так что в вашей жизненной позиции, насколько я уяснил себе, концы с концами, увы, не сходятся.
- Однако, Виктор Александрович, ваша модель лабиринта для меня неприемлема, - возразил Сергей. - Что-то внутри противится, восстает против этого.
- М-да, вам не суждено блаженствовать в лабиринте, - согласился Вороновский. - На скрижалях судьбы вам предначертан иной путь. Иной... Вскоре вам придется содержать семью из трех ртов, а вы, пардон, и на себя одного еле-еле зарабатываете. Следовательно, предстоит соразмерить возможное с желаемым или, по-русски, по одежке протягивать ножки, для чего надо выбрать одно из двух: либо перебиваться с хлеба на квас, либо по рублику подпитывать семейный бюджет тем способом, который не будет противоречить вашим высоким нравственным устоям. Или вы нашли третий путь?
Этот вопрос Сергей многократно задавал себе, но уходил от ответа, потому что ничего стоящего так и не пришло в голову, а маячившая вдали неопределенность портила настроение.
- Пока не знаю... - Сергей потупился, разглядывая узор на скатерти. - Если возьмут, устроюсь где-нибудь по совместительству, а если нет, по вечерам буду вести в техникуме основы строительного дела за почасовую оплату.
- Чтобы добыть еще пятьдесят целковых в месяц? - Вороновский грустно усмехнулся. - Лучше скажите, что собираетесь разводить для продажи аквариумных рыбок или волнистых попугайчиков.
- Кое-что у меня осталось от гонораров, на первое время хватит. А там будет видно.
- Перспектива, прямо скажем, не из блистательных, - со вздохом констатировал Вороновский. - Родись вы в Америке или, допустим, в странах Скандинавии, эта дилемма перед вами бы не стояла. Образование у вас добротное, работы вы не чураетесь, поэтому в тамошних условиях жили бы на достойном уровне класса синих воротничков, а быть может, и чуть получше. Вас же угораздило родиться здесь, в царстве зрелого социализма, где умственный труд ценят дешевле физического. Прискорбно!
Сергей бросил в пепельницу догоревший до фильтра окурок и с вызовом взглянул на Вороновского.
- Виктор Александрович, высказать вам все как есть?
- Валяйте.
- Наша бабушка, Зинаида Афанасьевна, как-то по-простому сказала Вениамину, моему непутевому дядюшке, что первое счастье человека - коли стыда в глазах нету!.. Так вот, Виктор Александрович, смейтесь надо мной, потешайтесь вволю, а я все равно буду жить по совести. Пытался по-другому, попробовал - не получилось!.. Что же вы не смеетесь над моими, как вы только что выразились, высокими нравственными устоями? Из вежливости?
- Вежливость, Сережа, ни при чем, - задумчиво ответил Вороновский. - Не смеюсь я потому, что ничего смешного вы не сказали. Весьма сожалею, что мои уроки не пошли впрок.
- Вы о чем? Поясните, если не трудно.
- Ваша беда в том, что вы не просто хотите жить по совести, как живут молодые ученые или начинающие художники, литераторы, музыканты. Им свойственна увлеченность, влюбленность в занятие, которое они для себя выбрали, самоотверженность, тяга к чему-то новому, доселе неведомому, на что незаметно уходит молодость, а то и вся жизнь. Вы же, как и я, человек приземленный, не склонный витать в эмпиреях, предпочитающий жить сыто, вольготно, с удобствами и изысками. Но, в отличие от меня, расплачиваться за это вам поперек души... Согласны?
Сергей промолчал.
- Что это такое? - Вороновский обвел глазами весь обеденный зал ресторана. - Фрагмент лабиринта, один из его чертогов. Конечно, в убогом варианте. И все здесь, подчеркиваю, все, включая даже тех, кто пришел на халяву, внесли входную плату полным рублем: одни прямо пошли на хозяйственные или должностные преступления, а то и на вульгарную уголовщину, другие - на пособничество или посредничество, третьи - на подлость, четвертые - на предательство, пятые еще на что-то, в чем стыдно признаться себе самому, не говоря уж о посторонних, и так далее. Посмотрите на их лица - похоже на то, что их гложет совесть? Зарубите себе на носу, с незапятнанной совестью сюда не приходят кошелек не позволяет, слишком накладно.
- Виктор Александрович, вы не преувеличиваете? - Сергей воспользовался паузой, вызванной тем, что Вороновский снова закурил. - Выходит, здесь одни проходимцы?
- Если придерживаться терминологии записных моралистов, то да, Вороновский презрительно усмехнулся.
Подошедший официант освежил стол и подал им кофе с коньяком.
- Когда свадьба? - полюбопытствовал Вороновский.
- 7 сентября, в пятницу.
- М-да, чему быть, того не миновать. - Вороновский потушил сигарету и взялся за рюмку. - Сережа, позвольте на прощание пожелать вам и Елене счастья!.. Подарок, разумеется, за мной. Прозит!
Они церемонно чокнулись.
Вороновский продегустировал коньяк, мысленно одобрил выбор Аршака и с чувством пропел вполголоса:
- "Люби, люби, пока дано любить..."
- Не замечал у вас тяги к вокалу, - сказал Сергей.
- Вы, надеюсь, слышали "Канцону" Листа в исполнении Ирины Архиповой и ансамбля скрипачей Большого театра? Бесподобно исполняют, черти, за душу берут... Как вам известно, я убежденный холостяк, в этом вопросе мы с вами занимаем полярные позиции. Вас прельщает писк младенца, а меня - благовест в Печорской обители. Тем не менее, Сережа, как исстари водится у нас на Руси, не поминайте лихом!..
Сергей уже вышел из ресторана, а Вороновский рассеянно смотрел ему вслед, думая о том, что поступил абсолютно правильно - и распрощался с ним по-хорошему, и сделал это своевременно. Когда корабль готовится к бою, с палубы убирают все лишнее.
В минувший вторник Вороновскому показалось, что у него появился хвост три однотипных "топтуна" попеременно водили его по городу. Не подав виду, что заподозрил слежку, он дважды проверился, для чего сперва с Невского прошел через универмаг "Пассаж" на улицу Ракова, а четверть часа спустя использовал проходной двор между Фонтанкой и Литейным проспектом. "Топтуны" за ним не пошли, но сам по себе симптом настораживал: откуда-то подкрадывается опасность! И хотя "топтуны" больше не попадались на глаза, он не поленился принять кое-какие профилактические меры.
26. ОЗНОБ
Воскресенье Сергей целиком посвятил уборке, вымыв окна и до блеска надраив комнату, а в понедельник объехал чуть ли не весь город в поисках деликатесов для Лены. Поскольку даже в лучших гастрономах - Елисеевском и Соловьевском не нашлось того, что Лена по-детски называла "вкуснятиной", ему волей-неволей пришлось пойти в ресторан "Баку", на поклон к Аршаку Самсоновичу, который снабдил и семгой, и бужениной, и паюсной икрой, и отварным языком, и осетриной горячего копчения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192