Вскоре он встрепенулся, заметив курчавую шевелюру остроносого Ромы, имевшего отдаленное сходство с Александром Сергеевичем Пушкиным, но, к огорчению Судакова, Затуловский был не один - рядом с ним, по-утиному переваливаясь на ходу, степенно шествовал тучный и белоголовый подполковник Малоешко. В другое время Судаков был бы рад пообедать с Львом Климентьевичем, но сегодня однокашник оказался помехой, в его присутствии заводить разговор о женщинах не хотелось.
Судаков присоединился к ним у входа в столовую, взял в руки поднос и встал в очередь, не принимая участия в оживленной беседе, тема которой была ему глубоко безразлична, даже неприятна. Выбрав себе комплексный обед за рубль пятьдесят, состоявший из салата витаминного, борща украинского с пампушкой, бифштекса рубленого с яйцом и сложным гарниром и стакана компота с плававшими там прожилками апельсиновой мякоти, он с сосредоточенным видом поглощал пищу.
Между тем Затуловский увлеченно, с массой подробностей продолжал рассказывать Малоешко историю, известную не только Судакову, но и, наверное, всей ленинградской милиции. Незадолго до перевода из райотдела в Следственное управление Рома и его жена Инна по случаю купили детеныша обезьяны и назвали малышку Эдит. Выкармливали Эдит из соски, оформив в детской консультации разрешение на отпуск грудничкового питания, для чего понадобилось официальное ходатайство милицейского начальства, адресованное в горздрав, так что обезьянка выросла буквально у них на руках. Теперь она вполне взрослая, способная к размножению, но очень компактная - без хвоста ее длина всего сорок шесть сантиметров. Эдит ужасно умная, понимает все с полуслова. А глаза просто потрясающие, совсем как у человека. И жена, и сам Затуловский полюбили Эдит, а их шестилетняя дочка Женя вообще души в ней не чает. Эдит поразительно чистоплотна, сама ходит в уборную, виртуозно пользуется туалетной бумагой, на редкость скромна и появляется на людях только в махровых штанишках румынского производства. Уже третьи по счету такие штанишки Затуловский купил ей позавчера в универмаге "Пассаж" за два рубля семнадцать копеек. Вот чек случайно сохранился. Моется Эдит самостоятельно, забот не доставляет. Естественно, ее надо кормить. Питается она в основном сырыми овощами и фруктами, отдавая предпочтение не дефицитным бананам, а картошке с морковкой. Причем ест мало, в среднем на сорок пять копеек в сутки. Иными словами, это всего на двадцать процентов дороже, чем содержание подследственных в изоляторе "Кресты". Блох у Эдит нет.
Малоешко слушал Затуловского с неослабевающим интересом, утробно посмеивался над проделками обезьянки, отчего его обвислые, мучнисто-белые щеки подрагивали, как желе, и задавал наводящие вопросы, тем самым открывая путь новым подробностям, вылетавшим из Ромы, точно лента серпантина изо рта циркового клоуна. Любознательность Малоешко, прежде уже не раз слышавшего про Эдит, представлялась Судакову объяснимой и простительной - добрейший подполковник был человеком, во-первых, бездетным и, во-вторых, страстно любившим домашних животных, которых почему-то не жаловала его супруга, Луиза Францевна. Сам же Судаков, имевший сына Филиппа, 1953 года рождения, ныне в звании гвардии старшего лейтенанта проходящего службу в ракетных войсках Закавказского военного округа, и кастрированного кота Тарзана, в этом отношении не был обделен жизнью и, если говорить начистоту, брезговал обезьянами.
Отобедав, все трое встали и вышли на улицу, где, к вящей радости Судакова, выяснилось, что Малоешко вынужден их покинуть - к четырнадцати ноль-ноль Льва Климентьевича, оказывается, ждут в Управлении по борьбе с хищениями социалистической собственности. Оставшись вдвоем, оба следователя, пожилой и молодой, не спеша отправились восвояси, и тут, погнавшись за моментом истины, Судаков допустил промах, о чем запоздало сожалел три минуты спустя.
- Рома, вот что... - начал он и сразу смутился. - Давно хочу спросить, обменяться мнением...
- Что спросить, товарищ майор? - с готовностью откликнулся Затуловский.
- Насчет нашей новенькой... Тони. Как она вам?
- В каком смысле?
- В женском. - Судаков сконфузился. - Будь вы холостым, вы бы ее...
Затуловский посмотрел на Судакова с состраданием, как врач на ненароком забеременевшую школьницу.
- Да или нет, только честно? - через силу выдавил из себя Судаков.
- Извините, Максим Демьянович, я вас не совсем понимаю.
- У ней мордочка, ножки, то, се... как на ваш взгляд? - с надеждой спросил Судаков. - Стоит?.. Все между нами!
- Строго конфиденциально? - В слегка косивших глазах Затуловского заплясали чертики.
- Могила! - поклялся Судаков.
- Вообще говоря, это дело хозяйское, в данном случае зависящее прежде, всего от порога брезгливости, - вдумчиво ответил Затуловский. - Как вы в этом смысле?
- Нормально, - упавшим голосом произнес Судаков, не понимавший, о чем идет речь.
- Если бы Тоня запломбировала зубы и научилась пользоваться биде, ей бы цены не было, - резюмировал Затуловский. - А пока - не советую...
Затуловский ушел, а Судаков застыл столбом посреди улицы, костеря себя последними словами. Зачем он, старый пень, допустил такой поворот разговора, при котором Рома не только вывернулся, но и оставил его, Судакова, в дураках? Может, и в самом деле пора на покой?.. Стоит ли дальше цепляться за кресло старшего следователя, унижаться перед двадцативосьмилетним молокососом, сносить его насмешки, если и на пенсии люди живут не тужат?.. В деньгах он, Судаков, потеряет сотни полторы, не больше, но кое-что наверстает на садовом участке, а дополнит до нормы на стороне: Иван Матвеевич, корешок из УКГБ, ныне возглавляющий курортное отделение добровольного общества "Рыболов-спортсмен", обещал место сторожа на лодочном пирсе...
16. ИСТЕРИКА
После обеденного перерыва майор Судаков прибегнул к дыроколу как к спасительному средству, из практики зная, что механическая работа восстанавливает душевное равновесие. И верно - не прошло десяти минут, как мысли о пенсии и забронированном для него месте сторожа на лодочной станции развеялись, сменившись бодрым, жизнеутверждающим настроем. "Мы еще повоюем! сказал себе Судаков и, подразумевая Затуловского, показал два кукиша Феликсу Дзержинскому, чей запыленный портрет висел напротив его стола. - На-ка, выкуси!"
Ровно в три часа пополудни в затененном дверном проеме обозначилась женская головка с рыжими кудряшками и карими глазами, похожими на вишенки.
- Простите, вы - майор Судаков?
- Судаков! - Он вышел из-за стола и застегнул пиджак. - А вы, сдается мне, Мария Сигизмундовна?
Тартаковская закрыла дверь, подошла к Судакову и с улыбкой протянула ему холеную, руку с ярким маникюром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
Судаков присоединился к ним у входа в столовую, взял в руки поднос и встал в очередь, не принимая участия в оживленной беседе, тема которой была ему глубоко безразлична, даже неприятна. Выбрав себе комплексный обед за рубль пятьдесят, состоявший из салата витаминного, борща украинского с пампушкой, бифштекса рубленого с яйцом и сложным гарниром и стакана компота с плававшими там прожилками апельсиновой мякоти, он с сосредоточенным видом поглощал пищу.
Между тем Затуловский увлеченно, с массой подробностей продолжал рассказывать Малоешко историю, известную не только Судакову, но и, наверное, всей ленинградской милиции. Незадолго до перевода из райотдела в Следственное управление Рома и его жена Инна по случаю купили детеныша обезьяны и назвали малышку Эдит. Выкармливали Эдит из соски, оформив в детской консультации разрешение на отпуск грудничкового питания, для чего понадобилось официальное ходатайство милицейского начальства, адресованное в горздрав, так что обезьянка выросла буквально у них на руках. Теперь она вполне взрослая, способная к размножению, но очень компактная - без хвоста ее длина всего сорок шесть сантиметров. Эдит ужасно умная, понимает все с полуслова. А глаза просто потрясающие, совсем как у человека. И жена, и сам Затуловский полюбили Эдит, а их шестилетняя дочка Женя вообще души в ней не чает. Эдит поразительно чистоплотна, сама ходит в уборную, виртуозно пользуется туалетной бумагой, на редкость скромна и появляется на людях только в махровых штанишках румынского производства. Уже третьи по счету такие штанишки Затуловский купил ей позавчера в универмаге "Пассаж" за два рубля семнадцать копеек. Вот чек случайно сохранился. Моется Эдит самостоятельно, забот не доставляет. Естественно, ее надо кормить. Питается она в основном сырыми овощами и фруктами, отдавая предпочтение не дефицитным бананам, а картошке с морковкой. Причем ест мало, в среднем на сорок пять копеек в сутки. Иными словами, это всего на двадцать процентов дороже, чем содержание подследственных в изоляторе "Кресты". Блох у Эдит нет.
Малоешко слушал Затуловского с неослабевающим интересом, утробно посмеивался над проделками обезьянки, отчего его обвислые, мучнисто-белые щеки подрагивали, как желе, и задавал наводящие вопросы, тем самым открывая путь новым подробностям, вылетавшим из Ромы, точно лента серпантина изо рта циркового клоуна. Любознательность Малоешко, прежде уже не раз слышавшего про Эдит, представлялась Судакову объяснимой и простительной - добрейший подполковник был человеком, во-первых, бездетным и, во-вторых, страстно любившим домашних животных, которых почему-то не жаловала его супруга, Луиза Францевна. Сам же Судаков, имевший сына Филиппа, 1953 года рождения, ныне в звании гвардии старшего лейтенанта проходящего службу в ракетных войсках Закавказского военного округа, и кастрированного кота Тарзана, в этом отношении не был обделен жизнью и, если говорить начистоту, брезговал обезьянами.
Отобедав, все трое встали и вышли на улицу, где, к вящей радости Судакова, выяснилось, что Малоешко вынужден их покинуть - к четырнадцати ноль-ноль Льва Климентьевича, оказывается, ждут в Управлении по борьбе с хищениями социалистической собственности. Оставшись вдвоем, оба следователя, пожилой и молодой, не спеша отправились восвояси, и тут, погнавшись за моментом истины, Судаков допустил промах, о чем запоздало сожалел три минуты спустя.
- Рома, вот что... - начал он и сразу смутился. - Давно хочу спросить, обменяться мнением...
- Что спросить, товарищ майор? - с готовностью откликнулся Затуловский.
- Насчет нашей новенькой... Тони. Как она вам?
- В каком смысле?
- В женском. - Судаков сконфузился. - Будь вы холостым, вы бы ее...
Затуловский посмотрел на Судакова с состраданием, как врач на ненароком забеременевшую школьницу.
- Да или нет, только честно? - через силу выдавил из себя Судаков.
- Извините, Максим Демьянович, я вас не совсем понимаю.
- У ней мордочка, ножки, то, се... как на ваш взгляд? - с надеждой спросил Судаков. - Стоит?.. Все между нами!
- Строго конфиденциально? - В слегка косивших глазах Затуловского заплясали чертики.
- Могила! - поклялся Судаков.
- Вообще говоря, это дело хозяйское, в данном случае зависящее прежде, всего от порога брезгливости, - вдумчиво ответил Затуловский. - Как вы в этом смысле?
- Нормально, - упавшим голосом произнес Судаков, не понимавший, о чем идет речь.
- Если бы Тоня запломбировала зубы и научилась пользоваться биде, ей бы цены не было, - резюмировал Затуловский. - А пока - не советую...
Затуловский ушел, а Судаков застыл столбом посреди улицы, костеря себя последними словами. Зачем он, старый пень, допустил такой поворот разговора, при котором Рома не только вывернулся, но и оставил его, Судакова, в дураках? Может, и в самом деле пора на покой?.. Стоит ли дальше цепляться за кресло старшего следователя, унижаться перед двадцативосьмилетним молокососом, сносить его насмешки, если и на пенсии люди живут не тужат?.. В деньгах он, Судаков, потеряет сотни полторы, не больше, но кое-что наверстает на садовом участке, а дополнит до нормы на стороне: Иван Матвеевич, корешок из УКГБ, ныне возглавляющий курортное отделение добровольного общества "Рыболов-спортсмен", обещал место сторожа на лодочном пирсе...
16. ИСТЕРИКА
После обеденного перерыва майор Судаков прибегнул к дыроколу как к спасительному средству, из практики зная, что механическая работа восстанавливает душевное равновесие. И верно - не прошло десяти минут, как мысли о пенсии и забронированном для него месте сторожа на лодочной станции развеялись, сменившись бодрым, жизнеутверждающим настроем. "Мы еще повоюем! сказал себе Судаков и, подразумевая Затуловского, показал два кукиша Феликсу Дзержинскому, чей запыленный портрет висел напротив его стола. - На-ка, выкуси!"
Ровно в три часа пополудни в затененном дверном проеме обозначилась женская головка с рыжими кудряшками и карими глазами, похожими на вишенки.
- Простите, вы - майор Судаков?
- Судаков! - Он вышел из-за стола и застегнул пиджак. - А вы, сдается мне, Мария Сигизмундовна?
Тартаковская закрыла дверь, подошла к Судакову и с улыбкой протянула ему холеную, руку с ярким маникюром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192