В сельской местности домашние телефоны - редкость. Да и не станет Кацо рисковать, связываясь с подельниками по междугородке. Он, по всему видно, тертый калач, даром подставляться не будет. Такие, как он, поддерживают контакт явочным порядком.
- Допустим, что местонахождение моей жены установлено. Каковы ваши дальнейшие действия?
- Придется вызывать ГОЗ - группу освобождения заложников. Это работа специфическая, моим сотрудникам с ней не справиться. А в ГОЗ - волкодавы, набили руку на подобных делах. Можно вызвать ГОЗ из Питера, но лучше - из Москвы.
- Согласен, - резюмировал Вороновский. - Я созвонюсь с Евгением Петровичем насчет группы освобождения заложников, а вы возьмите на себя Затуловского. Но с условием, что в каждой из машин "семерки" будет наш человек - либо вы сами, либо Володя или Валерий. Тогда я буду спокоен, что все пройдет без губительных ошибок...
После разговора с Москвой по сотовой связи Вороновский повеселел. Спустившись в столовую, он мимоходом потрепал по плечу Сашу и подстрекательски спросил у вялого, словно сонная муха, только-только оправившегося от болезни Добрынина:
- Арик, как ты смотришь на то, чтобы за обедом чуть-чуть повысить тонус? Выпьем сорокаградусной?
- Дельная мысль! - Добрынин расцвел и энергично шагнул к двери, ведущей на кухню. - Витя, солнце, только ты согреваешь мне душу. Бьюсь об заклад, что у тебя хорошие новости. Что, наметилась подвижка?
Саша насторожился.
- Кое-что вырисовывается, - уклончиво ответил Вороновский.
Только сейчас ему пришло в голову, что Саша лишился отца. Но в данный момент говорить об этом не следует. У мальчика и без того на душе кошки скребут, надо его поберечь.
Он обнял Сашу и, поглаживая по спине, сказал дрогнувшим голосом:
- Потерпи, осталось всего несколько дней, и мама будет с нами.
Лариса вкатила в столовую тележку с закусками и принялась споро накрывать стол.
84. ВОЛКОДАВЫ
Их было четверо. Физически крепкие, все примерно одного возраста - где-то между тридцатью и сорока годами, в нарядных костюмах с рубашками и галстуками, они с иллюстрированными журналами в руках комфортно расположились в каминном зале. Там их обнаружил Добрынин. Незнакомцы чем-то напомнили ему спортивную команду, но не перед выходом на соревнование, а тогда, когда она, эта команда, скажем так, в зале ожидания аэропорта "Шереметьево-2", расслабившись, коротает время, оставшееся до вылета за границу. Это впечатление усиливали дорожные сумки, сложенные в стороне, у стены, вперемежку с жестяными ящиками, в каких спортсмены обычно перевозят свой инвентарь, и с длинномерными предметами в брезентовых чехлах.
На ходу Добрынин кивнул незнакомцам и поднялся наверх, думая о том, что они, разумеется, вовсе не спортсмены, а всего-навсего новые кагэбэшники, явившиеся, должно быть, на смену группе впавшего в немилость Алексея Алексеевича. Действительно, после того как Алексей Алексеевич в субботу вечером укатил в Санкт-Петербург, старший группы больше не показывался в Комарово, Володя и Валерик тоже будто сквозь землю провалились, а дежурные опричники сидели в караулке точно в воду опущенные. Словом, за что ни возьмись, все указывало на то, что Вороновский решил спровадить эту стаю саранчи куда-нибудь подальше. С глаз долой - из сердца вон?
Картина прояснилась спустя полтора часа. В столовой, куда Добрынина позвала на обед Лариса, чем-то озабоченный Вороновский познакомил его с вновь прибывшими. Кого как зовут, Добрынин не запомнил, память на имена у него была дырявая. Да он, признаться, особенно и не вслушивался в слова Виктора, представлявшего каждого поочередно, отложив в мозгу лишь имя "капитана" команды - Анатолия. Кроме всего прочего, его забывчивость объяснялась тем, что, обмениваясь рукопожатиями, Аристарх Иванович сосредоточился на осязательных ощущениях - у всей четверки ребра ладоней отличались жесткостью рашпиля, позволявшей с одного удара разваливать пополам кирпичи. Серьезную команду законтрактовал Витя, сказал он себе, гаврикам Алексея Алексеевича против таких архаровцев не устоять.
За столом Вороновский не предлагал сотрапезникам выпить, поэтому обед занял минут двадцать. Поблагодарив за хлеб-соль, четверка удалилась обратно в каминный зал, а Добрынин, дождавшись ухода Ларисы, спросил у Вороновского:
- Откуда эти архаровцы?
- Твои земляки, от Жени Скворцова, - не сразу ответил Вороновский. Группа освобождения заложников из старого состава "Альфы".
- Витюша, позволь мне разговорить их, - взмолился Добрынин. - Уважь, старик, не откажи! Это же сногсшибательный материал!
- Арик, будь добр, запасись терпением. Позднее, когда все закончится, говори с ними о чем хочешь и сколько хочешь, а покамест, сделай одолжение, оставь в покое.
Ближе к вечеру в доме появился Алексей Алексеевич. Поманив за собой Анатолия, он бегом поднялся в библиотеку, где они надолго уединились с Вороновским. Хотя новости, без сомнения, были отрадными, разговор в библиотеке проходил неровно, на повышенных тонах... В половине десятого к ним присоединился невесть откуда взявшийся Валерий, после чего спор разгорелся с новой силой. Вскоре Валерий увел упиравшегося, побелевшего от негодования Алексея Алексеевича в караулку, а еще через несколько минут Анатолий спустился в каминный зал и коротко распорядился: "Готовимся. Выезд в 22.30".
Тут сидевший поодаль Добрынин испытал такой немыслимый зуд, что сорвался с кресла, вихрем устремившись в библиотеку.
- Старик, удружи! - Стоя в дверях, Добрынин театральным жестом простер руки как бы и к другу, и к небесам. - Разреши съездить за Ленкой с теми парнями, а?
- Час от часу не легче, - с досадой отозвался Вороновский. - Ни минуты покоя!
- Витюша, солнце, не гневайся, прежде выслушай меня, - затараторил Добрынин. - Подвернулась уникальная возможность - своими глазами посмотреть на работу "Альфы". Видит Бог, не могу я упустить такой потрясающий шанс, никогда себе не прощу. Черт меня дери, я же, в конце-то концов, творческий человек!
- Вы будто сговорились: сперва Алексей Алексеевич, теперь ты... Вороновский закурил. - Боюсь, что на всех вас меня не хватит.
- Алексей Алексеевич тоже рвется в бой?
- Он меня доконал. Коль скоро он, видите ли, работал по делу с первого дня, сейчас вывести его из игры нельзя, так честные люди, дескать, не поступают. Завел эту пластинку и уперся как бык, - сетовал Вороновский. - Жал на то, что у него на звездочку больше, нежели у Толика.
- А что Анатолий?
- В долгу не остался. Прямо заявил, что сложит с себя ответственность за исход дела, а когда угроза не образумила Алексея Алексеевича, назвал его Максимом Максимовичем и добавил, что престарелый коллега, должно быть, не принимал участия в полевых операциях со времен Берии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
- Допустим, что местонахождение моей жены установлено. Каковы ваши дальнейшие действия?
- Придется вызывать ГОЗ - группу освобождения заложников. Это работа специфическая, моим сотрудникам с ней не справиться. А в ГОЗ - волкодавы, набили руку на подобных делах. Можно вызвать ГОЗ из Питера, но лучше - из Москвы.
- Согласен, - резюмировал Вороновский. - Я созвонюсь с Евгением Петровичем насчет группы освобождения заложников, а вы возьмите на себя Затуловского. Но с условием, что в каждой из машин "семерки" будет наш человек - либо вы сами, либо Володя или Валерий. Тогда я буду спокоен, что все пройдет без губительных ошибок...
После разговора с Москвой по сотовой связи Вороновский повеселел. Спустившись в столовую, он мимоходом потрепал по плечу Сашу и подстрекательски спросил у вялого, словно сонная муха, только-только оправившегося от болезни Добрынина:
- Арик, как ты смотришь на то, чтобы за обедом чуть-чуть повысить тонус? Выпьем сорокаградусной?
- Дельная мысль! - Добрынин расцвел и энергично шагнул к двери, ведущей на кухню. - Витя, солнце, только ты согреваешь мне душу. Бьюсь об заклад, что у тебя хорошие новости. Что, наметилась подвижка?
Саша насторожился.
- Кое-что вырисовывается, - уклончиво ответил Вороновский.
Только сейчас ему пришло в голову, что Саша лишился отца. Но в данный момент говорить об этом не следует. У мальчика и без того на душе кошки скребут, надо его поберечь.
Он обнял Сашу и, поглаживая по спине, сказал дрогнувшим голосом:
- Потерпи, осталось всего несколько дней, и мама будет с нами.
Лариса вкатила в столовую тележку с закусками и принялась споро накрывать стол.
84. ВОЛКОДАВЫ
Их было четверо. Физически крепкие, все примерно одного возраста - где-то между тридцатью и сорока годами, в нарядных костюмах с рубашками и галстуками, они с иллюстрированными журналами в руках комфортно расположились в каминном зале. Там их обнаружил Добрынин. Незнакомцы чем-то напомнили ему спортивную команду, но не перед выходом на соревнование, а тогда, когда она, эта команда, скажем так, в зале ожидания аэропорта "Шереметьево-2", расслабившись, коротает время, оставшееся до вылета за границу. Это впечатление усиливали дорожные сумки, сложенные в стороне, у стены, вперемежку с жестяными ящиками, в каких спортсмены обычно перевозят свой инвентарь, и с длинномерными предметами в брезентовых чехлах.
На ходу Добрынин кивнул незнакомцам и поднялся наверх, думая о том, что они, разумеется, вовсе не спортсмены, а всего-навсего новые кагэбэшники, явившиеся, должно быть, на смену группе впавшего в немилость Алексея Алексеевича. Действительно, после того как Алексей Алексеевич в субботу вечером укатил в Санкт-Петербург, старший группы больше не показывался в Комарово, Володя и Валерик тоже будто сквозь землю провалились, а дежурные опричники сидели в караулке точно в воду опущенные. Словом, за что ни возьмись, все указывало на то, что Вороновский решил спровадить эту стаю саранчи куда-нибудь подальше. С глаз долой - из сердца вон?
Картина прояснилась спустя полтора часа. В столовой, куда Добрынина позвала на обед Лариса, чем-то озабоченный Вороновский познакомил его с вновь прибывшими. Кого как зовут, Добрынин не запомнил, память на имена у него была дырявая. Да он, признаться, особенно и не вслушивался в слова Виктора, представлявшего каждого поочередно, отложив в мозгу лишь имя "капитана" команды - Анатолия. Кроме всего прочего, его забывчивость объяснялась тем, что, обмениваясь рукопожатиями, Аристарх Иванович сосредоточился на осязательных ощущениях - у всей четверки ребра ладоней отличались жесткостью рашпиля, позволявшей с одного удара разваливать пополам кирпичи. Серьезную команду законтрактовал Витя, сказал он себе, гаврикам Алексея Алексеевича против таких архаровцев не устоять.
За столом Вороновский не предлагал сотрапезникам выпить, поэтому обед занял минут двадцать. Поблагодарив за хлеб-соль, четверка удалилась обратно в каминный зал, а Добрынин, дождавшись ухода Ларисы, спросил у Вороновского:
- Откуда эти архаровцы?
- Твои земляки, от Жени Скворцова, - не сразу ответил Вороновский. Группа освобождения заложников из старого состава "Альфы".
- Витюша, позволь мне разговорить их, - взмолился Добрынин. - Уважь, старик, не откажи! Это же сногсшибательный материал!
- Арик, будь добр, запасись терпением. Позднее, когда все закончится, говори с ними о чем хочешь и сколько хочешь, а покамест, сделай одолжение, оставь в покое.
Ближе к вечеру в доме появился Алексей Алексеевич. Поманив за собой Анатолия, он бегом поднялся в библиотеку, где они надолго уединились с Вороновским. Хотя новости, без сомнения, были отрадными, разговор в библиотеке проходил неровно, на повышенных тонах... В половине десятого к ним присоединился невесть откуда взявшийся Валерий, после чего спор разгорелся с новой силой. Вскоре Валерий увел упиравшегося, побелевшего от негодования Алексея Алексеевича в караулку, а еще через несколько минут Анатолий спустился в каминный зал и коротко распорядился: "Готовимся. Выезд в 22.30".
Тут сидевший поодаль Добрынин испытал такой немыслимый зуд, что сорвался с кресла, вихрем устремившись в библиотеку.
- Старик, удружи! - Стоя в дверях, Добрынин театральным жестом простер руки как бы и к другу, и к небесам. - Разреши съездить за Ленкой с теми парнями, а?
- Час от часу не легче, - с досадой отозвался Вороновский. - Ни минуты покоя!
- Витюша, солнце, не гневайся, прежде выслушай меня, - затараторил Добрынин. - Подвернулась уникальная возможность - своими глазами посмотреть на работу "Альфы". Видит Бог, не могу я упустить такой потрясающий шанс, никогда себе не прощу. Черт меня дери, я же, в конце-то концов, творческий человек!
- Вы будто сговорились: сперва Алексей Алексеевич, теперь ты... Вороновский закурил. - Боюсь, что на всех вас меня не хватит.
- Алексей Алексеевич тоже рвется в бой?
- Он меня доконал. Коль скоро он, видите ли, работал по делу с первого дня, сейчас вывести его из игры нельзя, так честные люди, дескать, не поступают. Завел эту пластинку и уперся как бык, - сетовал Вороновский. - Жал на то, что у него на звездочку больше, нежели у Толика.
- А что Анатолий?
- В долгу не остался. Прямо заявил, что сложит с себя ответственность за исход дела, а когда угроза не образумила Алексея Алексеевича, назвал его Максимом Максимовичем и добавил, что престарелый коллега, должно быть, не принимал участия в полевых операциях со времен Берии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192