Получив список литературы, Затуловский проявил завидную прыть и всего за неделю достал несколько дореволюционных монографий: "Самоубийство" Э.Дюркгейма, "Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX столетия" М.Лемке и "Историю телесных наказаний в России" Н. Евреинова, сверх заказа прихватив из отцовской библиотеки два богато иллюстрированных фолианта в кожаных переплетах с серебряными застежками - "Эллинскую культуру" и "Красоту женского тела". Белокурый полковник похвалил Затуловского и заверил, что при такой оперативности он шутя справится с обязанностями начальника отдела в УБХСС.
До очередного приезда Щелокова в Ленинград оставались считанные дни. А это в свою очередь означало, что очень скоро он, Роман Валентинович Затуловский, отчалит из опостылевшей конторы в автономное плавание и на прощание ласково помашет ручкой Судакову и Малоешко: "Привет, гниломудые, не скучайте без меня!"
30. ОБЕЗЬЯНКА ЭДИТ
В октябре Щелоков, однако, в Ленинград не приехал - дела государственной важности помешали Николаю Анисимовичу культурно развлечься за высокой оградой "Бабы-Яги". Тем не менее посильный вклад в библиотеку министра принес обещанные дивиденды: приказом по Ленинградскому ГУВД капитана милиции Затуловского Р. В. назначили начальником 3-го отдела УБХСС, о чем белокурый полковник вскоре после возвращения из командировки в Москву незамедлительно уведомил новоявленного любимца фортуны.
Между подписанием приказов и их обнародованием обычно проходит два-три дня, в течение которых документы тиражируются и рассылаются. Этот интервал как нельзя лучше устраивал Рому, собиравшегося ознаменовать расставание со Следственным управлением довольно-таки лихой каверзой. Все ее детали были давно разработаны, оставалось лишь эффектно, со смаком разыграть концовку.
Когда он, стараясь не привлекать внимания ни о чем не ведавших сослуживцев, избавлялся от накопившихся бумаг и очищал ящики стола, к ним в комнату заглянул Малоешко и энергично поманил к себе Затуловского.
- Здравия желаю, товарищ подполковник! - выйдя в коридор, официально поприветствовал Затуловский.
- Рома! Едем за Эдитой, машина внизу!
- Не поеду, - сухо сказал Затуловский. - Нет у меня обезьянки Эдит, Лев Климентьевич, и никогда не было. Я ее выдумал, честное пионерское!
В этот миг Затуловский внезапно ощутил себя уже не рядовым, а ответственным работником.
Поэтому отказ от эффектной концовки розыгрыша дался Затуловскому с удивительной легкостью. Вернувшись к себе, он бесцветным тоном поведал сослуживцам, что минувшей ночью Эдит сдохла как праведница - заснула и не проснулась. Когда же доброхоты заинтересовались причиной гибели обезьянки, Затуловский с каменным лицом буркнул:
- Вскрытие покажет. Должно быть, дело в нитратах. Советский человек любую отраву переварит, и хоть бы что, а обезьяна - существо нежное, деликатное...
Благоразумие Затуловского не осталось не замеченным подполковником Малоешко.
- Роман Валентиныч, так держать! - пробасил он, в конце дня уединившись с Затуловским и стиснув его плечи не по годам сильными, ухватистыми руками. Догнал меня. Признавайся, небось уже примерял новые погоны? Да?
Должность, полученная Затуловским, была по штату майорско-подполковничьей, из чего следовало, что очередное звание у него практически в кармане.
- Спасибо, Лев Климентьевич. Что, приказ уже поступил?
- Завтра поступит. - Малоешко усмехнулся. - Что же, большому кораблю большое плавание. К слову сказать, думается мне, что это вы приложили руку к экспертизе виршей нашего Кунктатора. Было дело?
- Строго конфиденциально?
- Дальше не пойдет.
- Приложил, - с гордостью признался Затуловский.
- За что вы невзлюбили Судакова?
- Не выношу графоманов.- Затуловский весьма кстати вспомнил Леню Парусова и добавил: - С раннего детства.
- Звучит интригующе, - заметил Малоешко.
- Мой дедушка, профессор-филолог, в молодости подрабатывал рецензированием рукописей и однажды...
- ...завел обезьянку по имени Эдит, - опасаясь очередного подвоха, перебил Малоешко. - Роман Валентинович, хватит. Насколько мне помнится, это отец у вас профессор-филолог, а дед - часовых дел мастер. Да?
- У каждого из нас, товарищ подполковник, отец и мать в одном экземпляре, а дедушки и бабушки - в двух, - почтительно возразил Затуловский. - Один дедушка, мамин папа, был часовщиком-крупнистом, тогда как второй - профессором Ленинградского университета имени Жданова. Так вот, в конце двадцатых годов, будучи аспирантом, этот дедушка принес домой стишок, сочиненный каким-то патриотически настроенным работягой. - Тут Затуловский приосанился и нараспев продекламировал: - "Спи, Ильич ты мой прекрасный, баюшки-баю, пусть заглянет месяц красный в мавзолей твою..." Ну, как вам?
- "В мавзолей твою", - эхом отозвался Малоешко. - Жуть!
- А позднее, уже в студенческие годы, я заочно познакомился с другим доморощенным Байроном, отставником-подполковником, чье вдохновение питали неплательщики квартплаты, - увлеченно продолжал Затуловский. - Родителей на год послали в Индию, я жил один и случайно забыл вовремя заплатить. Так этот хрыч во всех подъездах расклеил стихотворение, написанное в мою честь. Всего не помню, только самый конец: "А девок на такси катает, на это у него хватает!" Есть вопросы?
- Тяжелый случай. - Малоешко пожевал губами. - Ладно, успехов вам на новом поприще!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПРОВОКАЦИЯ (1988-1989 годы)
31. В НОЧЬ ПОД РОЖДЕСТВО
В десятом часу вечера Сергей Холмогоров уселся за руль светло-желтых "жигулей" восьмой модели, прогрел застывший на морозе двигатель и без спешки поехал к Владимирской площади, коря себя за то, что связался с Нахманом. Нет, нельзя сотрудничать с теми, кто сперва клянется, что ни на йоту не отступит от намеченного плана, а потом порет отсебятину! Сергей представил себе горбоносую, низколобую физиономию Марка с выворотными негритянскими губами и выругался сквозь зубы.
Всплеск раздражения рефлекторно побудил его крепче нажать на педаль акселератора, отчего машина рывком кинулась вперед, но осторожность тотчас взяла верх, и он сбавил скорость. Выщербленный асфальт Загородного проспекта был покрыт коварной наледью, и Сергея отнюдь не привлекало попасть в аварию.
По разработанному им плану операции ее третий, завершающий этап - обмен аудиокассеты с компроматом на пятьдесят тысяч рублей - должен был состояться сегодня в двадцать два ноль-ноль на набережной Большой Охты, точно посредине между Якорной и Магнитогорской улицами, однако в полдень этот долбаный Марк Себе-Наумович по телефону уведомил Сергея, что время не изменилось, а место встречи по требованию клиента перенесли к метро "Владимирская".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192