кто вы, какое отношение имеете к этой истории, что вам о ней известно.
Старик взглянул в глаза Джулии, потом Бобби. Гости смотрели на него в упор.
- Фрэнк не появлялся тут уже пять лет, - сообщил Фогарти. - И вдруг сегодня
сваливается как снег на голову вместе с вами, мистер Дакота. Досадно, хоть
плачь. Я-то уж решил, что избавился от него навсегда. А когда он появился в
последний раз...
Взгляд Фрэнка не прояснялся. Он свесил голову набок, рот его по-прежнему был
открыт, точно дверь комнаты, которую впопыхах не запахнул убегавший жилец.
Покосившись на Фрэнка исподлобья, Фогарти заметил:
- В таком состоянии я его тоже никогда не видел. Возиться с ним - слуга
покорный. Тем более сейчас, когда он окончательно умом тронулся. Ну что ж,
хотите поговорить - давайте поговорим. Но после этого берите его под свое
крылышко, а мое дело сторона.
Фогарти обошел письменный стол и опустился в кресло, обитое темно-бордовой
кожей (точно такая же обивка была у кресла, в котором сидел Фрэнк).
Не дождавшись, когда же хозяин предложит им присесть, Бобби сам направился к
дивану. Но Джулия опередила его и плюхнулась на диван поближе к Фрэнку. Она
посмотрела на мужа так, словно хотела сказать:
"Поумерь свои благие порывы. Стоит Фрэнку вздохнуть, застонать или пустить
слюни, как ты уже тянешь руки его погладить, утешить. А если ты в тот же миг
провалишься в тартарары или еще куда-нибудь? Держись-ка от него подальше".
Фогарти снял очки в черепаховой оправе, положил на стол, крепко зажмурился и
двумя пальцами потер переносицу, словно хотел прогнать головную боль или
собраться с мыслями, а может, и то и другое. Затем он открыл глаза, прищурился,
взглянул на гостей и начал:
- Я тот самый врач, который в феврале сорок шестого года, когда Розелль
Поллард появилась на свет божий, принимал роды у ее матери. Я же принимал роды и
у самой Розелль. Фрэнк, близнецы, Джеймс - или Золт, как он теперь себя
называет, - все они родились при моем участии. Я лечил Фрэнка от всех детских
недугов. Должно быть, поэтому он и решил, что в трудную минуту может обратиться
ко мне. Нашел дурака. Что я ему - врач-добряк из телемелодрам, который ко всем
лезет со своей помощью? Или заботливый дядюшка, который учит уму-разуму? Мне
платили - я лечил, а прочее меня не касается. И лечил-то я только Фрэнка да его
мать - девчонки и Джеймс никогда не болели. О психических отклонениях умолчу:
это у них врожденное и лечению не поддается.
Голова Фрэнка все так же клонилась набок. Из правого уголка рта по подбородку
тянулась тонкая серебристая струйка слюны.
- Вы, очевидно, знаете про необычные способности ее детей, - перебила Джулия.
- Узнал семь лет назад, в тот самый день, когда Фрэнк ухлопал свою мамашу. К
тому времени я уже вышел на пенсию, но Фрэнк по старой памяти бросился ко мне.
Наболтал много лишнего, втравил меня в историю. Ему, видите ли, понадобилась моя
помощь. А чем мне было ему помочь? Чем тут вообще поможешь? Я не имею привычки
совать нос в чужие дела.
- Но откуда у них взялись эти способности? - допытывалась Джулия. - У вас
есть какие-нибудь догадки, предположения?
Фогарти залился желчным, недобрым смехом. Если бы Бобби не раскусил старика
через две минуты после знакомства, сейчас этот смех раскрыл бы ему глаза.
- Предположения имеются, будьте спокойны. И мне есть чем их подкрепить. Могу
такого о Поллардах порассказать, что не обрадуетесь. Это, конечно, не моего ума
дело, но тут заварилась такая каша, что нет-нет да и задумаешься. И немудрено.
История приключилась скверная, дикая, но занятная. Так вот, что касается
предположений, по-моему, всему виной отец Розелль. Вообще-то ее отцом считали
заезжего прощелыгу, но меня не проведешь. Ее настоящий отец - брат ее матери
Ярнелл Поллард. Розелль - плод насилия и кровосмешения.
Должно быть, Бобби и Джулия изменились в лице, потому что, заметив, как они
приняли это известие, Фогарти снова разразился презрительным лающим смехом - Это
еще что! Главное впереди, - заверил старый врач.
x x x
Бесхвостая кошка по прозвищу Зита, затаившись в кустах азалий, караулила
входную дверь.
Вторая кошка, черная как полночь (на то ей и прозвище - Ночнянка), вскочила
на подоконник, какие у старинных испанских домов пристроены снаружи. - Потом
перепрыгнула на другой. Вот она, комната, куда старик увел гостей. Ночнянка
ткнулась носом в стекло. Изнутри окно закрывали жалюзи, однако сейчас широкие
планки сомкнуты не очень плотно: если поднять или пригнуть голову, кое-что
видно.
Заслышав имя Фрэнка, кошка замерла - потому что в спальне дома на
Пасифик-Хилл-роуд в эту минуту замерла Лилли.
Старик действительно тут, в комнате с книгами. А вон и его гости. Когда все
расселись, Ночнянка пригнулась и заглянула в другую щель, пониже. Ну и ну. Мало
того, что разговор крутится вокруг Фрэнка, он и сам находится в комнате. Кресло,
в котором он сидел, стояло под углом к окну. Из-за высокой спинки виднелась
часть лица, а на широком подлокотнике, обитом бордовой кожей, безвольно
покоилась его рука.
x x x
Док Фогарти склонился над столом и, кисло улыбаясь, продолжал рассказ. Сейчас
он больше всего напоминал тролля, который ждал-ждал, когда близ его берлоги под
мостом заплутают беспечные ребятишки, а не дождавшись, сам отправился на поиски
человечинки.
Бобби одернул свое шальное воображение. Предвзятость по отношению к Фогарти
помешает разобраться, можно ли верить его словам, и оценить, насколько важны эти
сведения. Для них с Джулией это вопрос жизни и смерти.
- Дом, в котором проживает эта семейка, построили в тридцатые годы Дитер и
Элизабет Полларды. Дитер прежде работал в Голливуде, снимал третьесортные
вестерны и тому подобную муру. На этом он сколотил кое-какой капитал. Не бог
весть какое богатство, но благодаря этим деньгам он смог бросить кино, уехать из
ненавистного Лос-Анджелеса и поселиться тут. На новом месте он приобрел
несколько небольших предприятий и жил безбедно до конца своих дней. Так вот,
Полларды переехали сюда в тридцать восьмом году, в ту пору у них уже было двое
детей: пятнадцатилетний Ярнелл и шестилетняя Синтия. В сорок пятом Дитер и
Элизабет разбились в автомобильной катастрофе - грузовик вез капусту из долины
Санта-Инес, и водитель спьяну налетел прямо на них. Представляете номер? Так
Ярнелл в двадцать два года стал главой семьи и официальным опекуном
тринадцатилетней сестры.
- И он, говорите.., насильно ею овладел? - спросила Джулия.
Фогарти кивнул.
- Я в этом не сомневаюсь. Потому что на следующий год Синтия очень
изменилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114