- А пожар произошел два месяца назад. Просыпаюсь как-то ночью - сирены
надрываются, за окном полыхает рыжее пламя. Встал, выглянул в окно...
Он отвернулся от холодильника, обвел взглядом кухню, направился к
облицованной кафелем стойке и, попрыскав из баллончика, стал протирать блестящую
поверхность.
Джулия посмотрела на Бобби. Тот покачал головой. Они молчали.
Наконец Хэмпстед вернулся к рассказу:
- Я примчался туда раньше пожарных. Вбегаю в прихожую - и сразу к лестнице:
спальни-то на втором этаже. А подняться не могу: жар нестерпимый, дым. Зову,
зову - никто не откликается. Если бы кто-нибудь подал голос, я бы, может, и
полез наверх, и на огонь не посмотрел бы. А потом я, наверно, потерял сознание,
и пожарные вынесли меня наружу. Помню только, что лежу на лужайке перед домом,
кашляю, задыхаюсь, а надо мной санитар с кислородной подушкой.
- Все трое погибли? - спросил Бобби.
- Да.
- Отчего начался пожар?
- Толком никто не знает. Поговаривают о коротком замыкании. Сомнительно. Одно
время подозревали поджог, но доказательств не нашлось. Да и какая разница,
правда?
- Как это - какая разница?
- Поджог не поджог. Вся семья погибла - вот главное.
- Вы правы. Вот несчастье-то, - пробормотал Бобби.
- Участок их продан. Весной начнут ставить новый дом. Хотите еще кофе?
- Нет, спасибо, - отказалась Джулия. Хэмпстед снова оглядел кухню, подошел к
вытяжке над плитой и принялся надраивать и без того чистый козырек из
нержавеющей стали.
- Вы уж извините за беспорядок. И как это я ухитряюсь один такую грязь
развести, уму непостижимо. Иной раз думаешь: уж не барабашки ли какие завелись?
Может, это они тайком шастают по дому и переворачивай т все вверх дном, чтобы
мне досадить? Мучение с ними.
- Барабашки ни при чем, - отозвалась Джулия. - А что до мучений, то в жизни
их и без барабашек хватает.
Хэмпстед повернулся к гостям и впервые за все время своей привычной уборки
посмотрел им в глаза.
- Да, барабашки ни при чем, - согласился он. - С барабашками я бы управился в
два счета. Тут все сложнее.
Сейчас этот сильный, закаленный годами военной службы мужчина казался
растерянным и беспомощным, как ребенок, а на ресницах у него дрожали влажные
приметы горя.
x x x
Сидя в машине, поглядывая через рябое от дождя лобовое стекло на пустой
участок, где когда-то стоял дом Романов, Бобби рассуждал:
- Значит, мистер Синесветик докопался, что удостоверение Фарриса - фальшивка,
что под этим именем скрывается Фрэнк Поллард. Фрэнк, узнав, что его раскололи,
добывает новое удостоверение, на сей раз на имя Джеймса Романа. Но мистер
Синесветик как-то и про это проведал. В поисках Фрэнка он отправляется по адресу
Романа, однако там живет только вдова с детьми. Тогда он расправляется с ними
точно так же, как расправился с Фаррисами, но теперь еще и поджигает дом, чтобы
скрыть следы преступления. Что скажешь?
- Вполне убедительно, - кивнула Джулия.
- Ему непременно надо было сжечь тела, потому что на них остались следы его
зубов - помнишь, что рассказывали Фаны? Если полиция их обнаружит, она поймет,
что эти преступления связаны между собой, а этого допустить нельзя.
- Почему же он не сжег дом и после первого убийства?
- Тогда полиция догадалась бы об этой связи точно так же, как и по следам
укусов. Поэтому иногда он сжигает тела, иногда нет, иногда, возможно,
избавляется от них другим способом, да так, что их потом не найти.
Повисла пауза.
- Итак, - заключила Джулия, - мы имеем дело с опасным преступником, на счету
которого не одно убийство. Возможно, он ко всему еще и буйно помешанный.
- Или вампир.
- А чего он прицепился к Фрэнку?
- Ума не приложу. Может, Фрэнк как-нибудь пытался вогнать ему в сердце
осиновый кол?
- Не смешно.
- И верно, - согласился Бобби. - Сейчас действительно не до смеха.
Глава 35
Покинув переполненное редкими насекомыми жилище Дайсона Манфреда, Клинт
Карагиозис под холодным дождем выехал из Ирвина и направился домой. Жил он в
Пласентии, в небольшом уютном бунгало, крытом гонтом, с затейливой, в
калифорнийском духе, террасой. Когда Клинт подъехал к дому, за двустворчатыми
стеклянными дверями теплился янтарный свет. Всю дорогу в машине работал
обогреватель, и одежда Клинта почти совсем просохла.
Клинт поставил машину в гараж и вошел в дверь, ведущую из гаража прямо в дом.
Фелина сидела на кухне. Она обняла его, поцеловала и крепко прижалась к нему,
словно не веря, что он цел и невредим.
Она считала, что на работе Клинта со всех сторон подстерегают опасности.
Напрасно муж снова и снова втолковывал ей, что ему в основном поручают нудную
работенку - сбор информации, - что его дело не гоняться за преступниками, а
добывать сведения, что ему больше приходится возиться с бумагами, а не с
трупами.
Однако тревога жены была ему понятна - ведь и на него порой накатывал детский
страх, как бы с ней чего не случилось. Видная брюнетка с оливковым личиком и
обворожительными серыми глазами - долго ли такой попасть в лапы какому-нибудь
маньяку, особенно сейчас, когда их развелось как собак нерезаных, а судьи стали
так снисходительны к преступникам. Учреждение, где работала Фелина - она
занималась компьютерной обработкой данных, - расположено в трех кварталах от
дома: даже в дурную погоду можно дойти пешком. Но ей приходится переходить
дорогу, а на перекрестке такое движение, что далеко ли до беды? Наскочит машина
- и конец. Ведь Фелина не услышит ни сигнала, ни предупредительного окрика.
Но Клинт и виду не показывал, что беспокоится за жену. Он не хотел поколебать
ее уверенность в себе. Она так горда, что, несмотря на глухоту, научилась
обходиться без помощи мужа, - каково будет ей узнать, что он все-таки
сомневается в ее способности преодолеть любые трудности? Клинт каждый день
внушал себе, что Фелина живет на свете уже двадцать девять лет и ничего
страшного с ней пока не стряслось, так что нечего ходить за ней, как за малым
ребенком.
Пока Клинт мыл руки, Фелина подогрела огромную кастрюлю овощного супа и
накрыла на стол. Супруги налили себе по большой тарелке. Клинт достал из
холодильника тертый сыр, Фелина положила на стол итальянский батон с хрустящей
корочкой.
Клинт здорово проголодался, а суп был превосходный - густой, с кусочками
постной говядины. Но желание рассказать жене о сегодняшних событиях оказалось
сильнее голода. А поскольку Фелине трудно читать по губам, когда собеседник
говорит и одновременно ест, Клинту приходилось то и дело отрываться от еды.
Фелина уже управилась со своей порцией, а он едва съел полтарелки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114