Участники марша не носят комбраслеты. Или ты этого не знаешь?
Алена сдернула браслет с руки и спрятала в рюкзачок.
– А камера? Они позволяют себя снимать?
– Конечно! – Снайперша улыбнулся. – Зачем же иначе марш, если никто не будет видачить? Они уверяют себя, что все семь с половиной миллиардов жителей Земли смотрят с утра до вечера, как они лопают галеты, пьют вино и пиво и посещают временные туалеты.
2
Охранники, едва увидев значки «Глобал», тут же пропустили портальщиц во двор.
– Девочки, меня обязательно снимите крупным планом! – попросил Мигель и похлопал ладонью по своему объемистому животу.
Двор на вилле команданте уже был забит людьми. К тому же повсюду стояли тележки, ящики, открытые платформы, украшенные плакатами. Грудами высились упаковки бутылок с водой и коробки с печеньем. Суета, гам, крики – у Алены тут же разболелась голова. Марш должен был начаться на следующий день. Алена протискивалась среди незнакомых людей, не зная, к кому обратиться. К счастью, Снайперша была рядом – она все время с кем-то здоровалась.
– Итак, запомни! – Сущинская вновь вцепилась Алене в локоть мертвой хваткой. – Ланьер – твой. А команданте – мой. Дорожки не перебегать. Иначе убью! Эй, Гаррик! И ты здесь! – Снайперша тут же кинулась обниматься с каким-то длинноволосым парнем. – С ума сойти! Как наш шарик тесен! Куда бы ни пришел – везде одни и те же рожи!
Алене захотелось пить, она протиснулась к одному из штабелей пластиковых бутылок. Однако самим не позволялось брать продукты – воду и печенье раздавала девчонка лет семнадцати. Одетая, как все, то есть в шорты и майку, она носила еще бандану со знаками Тутмоса – ступенчатой пирамидой и звездами. К своему удивлению Алена узнала в ней внучку рена – Женю Сироткину. Б самом деле, тесноват наш шарик.
Женька стояла возле штабеля с коробками и раздавала всем желающим пакеты печенья и бутыли с питьевой водой.
– Женя! – окликнула ее Алена. – Женя Сироткина!
Женька повернулась и окинула девушку со значком «Глобал» внимательным взглядом. Узнала? Нет?
– Мы же виделись, – попыталась напомнить о себе Алена. – Один раз на средах у твоего деда. А во второй раз, когда тебя пытались похитить... – Алена запнулась, не зная, стоит ли говорить о подобном. Но если начала, то останавливаться не стоит. – И потом еще в аэропорту, ты у меня взяла бумажную книгу и оставила кучу денег. Ну? Вспомнила?
– Видела – не видела? Кому какое дело? Андестендишь? – Женька смотрела на Алену исподлобья. Все эмоции тут же отражались на ее скуластом, осыпанном веснушками личике. Сейчас оно выражало крайнюю неприязнь. Так что последующая фраза была излишней. – Я тебе не френдю.
– Сеньорита, умоляю, еще бутылку воды, – канючил низкорослый мужчина лет под сорок. Изображение Тутмоса на его майке пропиталось потом. Соль, подсыхая, изрезала белыми шрамами нарисованное лицо команданте.
– Я – Алена Савельева, невеста Виктора Ланьера. Вы его должны знать. Он бывал на средах у рена. И потом – его программа в «Дельта-ньюз»... – торопливо объясняла Алена.
– Нет! Я тебя точно не видела! – отрезала Женька и отвернулась.
– Да послушайте же вы меня! – Алена беспардонно оттеснила вспотевшего мужчину. – Я ищу человека, который тоже носит фамилию Ланьер. Он очень похож на Виктора, он может выдавать себя за портальщика. Вы даже наверняка видели его здесь, но это совсем другой человек, это...
– Ну так ищи своего Ланьера, ла белла! Я-то тебе за каким хреном?! Бери свою бутылку и топай! – Женька сунула в руки Алене бутылку воды и печенье. – Кто следующий? Пошевеливайтесь! Шнель! Шнель!
– Извините, сеньорита, но вы мешаете! – Молодой человек оттеснил Алену плечом.
Алена кусала губы. Женька наверняка видела на вилле Поля, но почему-то не желала о нем говорить.
«Я тебе не лавлю...» А может быть – ревнует? Алена открыла бутылку, глотнула тепловатой воды, повернулась, чтобы рассказать о странной встрече Снайперше. Но Сущинской уже не было рядом.
Алена принялась протискиваться сквозь толпу. Если честно – то она не представляла, как отыщет здесь Ланьера. Наконец она добралась до террасы и остановилась.
3
Команданте Тутмос стоял на террасе, как на трибуне, в окружении парней и девиц. Точь-в-точь такой как на майках, – в черных очках, с длинными черными волосами. Китель его был украшен разномастными наградами. Время от времени команданте поднимал руку, и тогда толпа отвечала разноголосым воем.
Двор уже полностью был забит участниками марша – не протолкнуться. Приблизиться к команданте мешала охрана – парни в белых рубашках и белых брюках. Алена теперь стояла в первом ряду, как раз за линией охраны.
– Тише! Тише! – орали в толпе. – Команданте будет говорить.
– Друзья мои, скоро наступит март, – сказал команданте.
– Сейчас – конец ноября! – напомнил кто-то.
– Скоро март, и вновь распахнутся ворота! – повысил голос команданте. – И я написал декларацию для тех, кто идет за врата. Каждый из нас знает, что там идет война. Все слышали?
– Все, – отвечали голоса вразнобой.
– Там каждый год убивают людей, их сотни, тысячи, их убивают без всякой жалости. А многие из них становятся мэрами – против своей воли. Но кто они такие, мары? Что мы знаем о них? Только то, что они – не «синие» и не «красные». Они – отверженные. Не такие, как все. Они отвергли правила игры, сняли с себя знаки отличия. Они не захотели больше делиться на «красных» и «синих». Они пожелали быть сами собой. Именно за это несчастных убивают. В свое оправдание говорят, что они – мародеры. Но почему мары срывают с себя красные и синие знаки? А? Они могли бы рядиться то под одних, то под других, и грабить сколько угодно. Но нет, они отказываются от подобного маскарада. Это – протест. Они жестоки, бесчеловечны порой. Но их вынудили такими стать. Потому что Дикий мир превращает теплых живых ребят в холодные трупы.
– Что за бред! – выкрикнул кто-то из толпы.
Алёна поднялась на цыпочки, чтобы посмотреть на крикуна. Но ничего не разглядела. Видела только пропитанные потом майки, взъерошенные волосы, широкополые шляпы и разноцветные бейсболки.
– У тебя есть другое объяснение, приятель? – спросил Тутмос.
– Конечно, есть, – отвечал все тот же молодой и дерзкий голос.
– Ладно, тогда мы потолкуем с тобой вечером за кружкой домашнего пива, – решил Тутмос. – А пока я зачитываю свою Декларацию. Итак...
Мы требуем, чтобы бои за вратами прекратились. Международный Красный крест должен взять под наблюдение всех, кто находится сейчас за вратами. Мы требуем соблюдать Женевскую конвенцию и прекратить расстрелы маров в Диком мире. Необходимо передавать всех пленных маров наблюдателям для последующего возвращения на нашу сторону. Мы требуем присвоить всем мирам цвет и отныне считать их всех зелеными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Алена сдернула браслет с руки и спрятала в рюкзачок.
– А камера? Они позволяют себя снимать?
– Конечно! – Снайперша улыбнулся. – Зачем же иначе марш, если никто не будет видачить? Они уверяют себя, что все семь с половиной миллиардов жителей Земли смотрят с утра до вечера, как они лопают галеты, пьют вино и пиво и посещают временные туалеты.
2
Охранники, едва увидев значки «Глобал», тут же пропустили портальщиц во двор.
– Девочки, меня обязательно снимите крупным планом! – попросил Мигель и похлопал ладонью по своему объемистому животу.
Двор на вилле команданте уже был забит людьми. К тому же повсюду стояли тележки, ящики, открытые платформы, украшенные плакатами. Грудами высились упаковки бутылок с водой и коробки с печеньем. Суета, гам, крики – у Алены тут же разболелась голова. Марш должен был начаться на следующий день. Алена протискивалась среди незнакомых людей, не зная, к кому обратиться. К счастью, Снайперша была рядом – она все время с кем-то здоровалась.
– Итак, запомни! – Сущинская вновь вцепилась Алене в локоть мертвой хваткой. – Ланьер – твой. А команданте – мой. Дорожки не перебегать. Иначе убью! Эй, Гаррик! И ты здесь! – Снайперша тут же кинулась обниматься с каким-то длинноволосым парнем. – С ума сойти! Как наш шарик тесен! Куда бы ни пришел – везде одни и те же рожи!
Алене захотелось пить, она протиснулась к одному из штабелей пластиковых бутылок. Однако самим не позволялось брать продукты – воду и печенье раздавала девчонка лет семнадцати. Одетая, как все, то есть в шорты и майку, она носила еще бандану со знаками Тутмоса – ступенчатой пирамидой и звездами. К своему удивлению Алена узнала в ней внучку рена – Женю Сироткину. Б самом деле, тесноват наш шарик.
Женька стояла возле штабеля с коробками и раздавала всем желающим пакеты печенья и бутыли с питьевой водой.
– Женя! – окликнула ее Алена. – Женя Сироткина!
Женька повернулась и окинула девушку со значком «Глобал» внимательным взглядом. Узнала? Нет?
– Мы же виделись, – попыталась напомнить о себе Алена. – Один раз на средах у твоего деда. А во второй раз, когда тебя пытались похитить... – Алена запнулась, не зная, стоит ли говорить о подобном. Но если начала, то останавливаться не стоит. – И потом еще в аэропорту, ты у меня взяла бумажную книгу и оставила кучу денег. Ну? Вспомнила?
– Видела – не видела? Кому какое дело? Андестендишь? – Женька смотрела на Алену исподлобья. Все эмоции тут же отражались на ее скуластом, осыпанном веснушками личике. Сейчас оно выражало крайнюю неприязнь. Так что последующая фраза была излишней. – Я тебе не френдю.
– Сеньорита, умоляю, еще бутылку воды, – канючил низкорослый мужчина лет под сорок. Изображение Тутмоса на его майке пропиталось потом. Соль, подсыхая, изрезала белыми шрамами нарисованное лицо команданте.
– Я – Алена Савельева, невеста Виктора Ланьера. Вы его должны знать. Он бывал на средах у рена. И потом – его программа в «Дельта-ньюз»... – торопливо объясняла Алена.
– Нет! Я тебя точно не видела! – отрезала Женька и отвернулась.
– Да послушайте же вы меня! – Алена беспардонно оттеснила вспотевшего мужчину. – Я ищу человека, который тоже носит фамилию Ланьер. Он очень похож на Виктора, он может выдавать себя за портальщика. Вы даже наверняка видели его здесь, но это совсем другой человек, это...
– Ну так ищи своего Ланьера, ла белла! Я-то тебе за каким хреном?! Бери свою бутылку и топай! – Женька сунула в руки Алене бутылку воды и печенье. – Кто следующий? Пошевеливайтесь! Шнель! Шнель!
– Извините, сеньорита, но вы мешаете! – Молодой человек оттеснил Алену плечом.
Алена кусала губы. Женька наверняка видела на вилле Поля, но почему-то не желала о нем говорить.
«Я тебе не лавлю...» А может быть – ревнует? Алена открыла бутылку, глотнула тепловатой воды, повернулась, чтобы рассказать о странной встрече Снайперше. Но Сущинской уже не было рядом.
Алена принялась протискиваться сквозь толпу. Если честно – то она не представляла, как отыщет здесь Ланьера. Наконец она добралась до террасы и остановилась.
3
Команданте Тутмос стоял на террасе, как на трибуне, в окружении парней и девиц. Точь-в-точь такой как на майках, – в черных очках, с длинными черными волосами. Китель его был украшен разномастными наградами. Время от времени команданте поднимал руку, и тогда толпа отвечала разноголосым воем.
Двор уже полностью был забит участниками марша – не протолкнуться. Приблизиться к команданте мешала охрана – парни в белых рубашках и белых брюках. Алена теперь стояла в первом ряду, как раз за линией охраны.
– Тише! Тише! – орали в толпе. – Команданте будет говорить.
– Друзья мои, скоро наступит март, – сказал команданте.
– Сейчас – конец ноября! – напомнил кто-то.
– Скоро март, и вновь распахнутся ворота! – повысил голос команданте. – И я написал декларацию для тех, кто идет за врата. Каждый из нас знает, что там идет война. Все слышали?
– Все, – отвечали голоса вразнобой.
– Там каждый год убивают людей, их сотни, тысячи, их убивают без всякой жалости. А многие из них становятся мэрами – против своей воли. Но кто они такие, мары? Что мы знаем о них? Только то, что они – не «синие» и не «красные». Они – отверженные. Не такие, как все. Они отвергли правила игры, сняли с себя знаки отличия. Они не захотели больше делиться на «красных» и «синих». Они пожелали быть сами собой. Именно за это несчастных убивают. В свое оправдание говорят, что они – мародеры. Но почему мары срывают с себя красные и синие знаки? А? Они могли бы рядиться то под одних, то под других, и грабить сколько угодно. Но нет, они отказываются от подобного маскарада. Это – протест. Они жестоки, бесчеловечны порой. Но их вынудили такими стать. Потому что Дикий мир превращает теплых живых ребят в холодные трупы.
– Что за бред! – выкрикнул кто-то из толпы.
Алёна поднялась на цыпочки, чтобы посмотреть на крикуна. Но ничего не разглядела. Видела только пропитанные потом майки, взъерошенные волосы, широкополые шляпы и разноцветные бейсболки.
– У тебя есть другое объяснение, приятель? – спросил Тутмос.
– Конечно, есть, – отвечал все тот же молодой и дерзкий голос.
– Ладно, тогда мы потолкуем с тобой вечером за кружкой домашнего пива, – решил Тутмос. – А пока я зачитываю свою Декларацию. Итак...
Мы требуем, чтобы бои за вратами прекратились. Международный Красный крест должен взять под наблюдение всех, кто находится сейчас за вратами. Мы требуем соблюдать Женевскую конвенцию и прекратить расстрелы маров в Диком мире. Необходимо передавать всех пленных маров наблюдателям для последующего возвращения на нашу сторону. Мы требуем присвоить всем мирам цвет и отныне считать их всех зелеными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96