Не понять, что и зачем. И чем это было, когда еще служило людям.
– Что будем делать? – спросил Виктор вслух. – Не похоже, что здесь кто-то еще остался.
Что случилось? Нападение маров? Куда же смотрели наблюдатели и «милитари»? Насколько он помнил, уже лет десять никто не тревожил погодников.
Виктор сделал еще несколько шагов, дошел до угла дома и...
Он почти успел уклониться от мощнейшего удара палкой. Голову спас, а вот по плечам и спине получил изрядно. Он переплавил боль в бросок, но, видимо, не до конца, потому что его отшвырнуло лишь на несколько шагов. Он потерял равновесие и упал – тогда сразу двое навалились на него и скрутили. Обмотали руки и ноги скотчем.
От этих двоих нестерпимо воняло.
Мары? Похоже – они самые.
5
Виктор лежал на полу в доме, где было холоднее, чем на улице. Каменный пол засыпан битым стеклом. Куртку с него содрали. Хорошо, свитер оставили. Руки и ноги были связаны. Голова казалась тяжелой, как кирпич. Посреди комнаты полыхал костер. Вокруг костра сидели трое в замызганных комбинезонах, с грязными, закопченными лицами. Они что-то жарили на огне и пили из бутылки, прямо из горла, передавая её по кругу. Один глотнул, закашлялся, утерся рукавом.
– Ну как, закусь готова? – прохрипел он, откашлявшись.
Второй, невысокий крепыш в грязной вязаной шапочке, надвинутой на глаза, потыкал ножом то, что жарилось на вертеле.
– Готово.
– Ни фига. Кровь еще капает.
– А я люблю с кровью, – заявил тот, в вязаной шапочке.
Тут послышался стон. Откуда-то из угла. Значит, кроме этих троих, в разрушенном здании кто-то был ещё.
– Что с этой мразью делать будем? – спросил крепыш. Он уже сорвал с вертела кусок мяса и теперь жевал, Виктор едва разобрал слова.
– Пускай орет, мне по барабану, – отозвался его приятель. – У него пуля в животе. Но патронов у нас больше нет.
Вновь послышался стон и, похоже, какая-то фраза. Виктор разобрал одно слово: «Помогите».
– Сейчас я ему помогу, – пообещал чумазый в шапочке.
Похоже, все трое были здорово пьяны. А этот в вязаной шапке – главный. Он поднялся, неспешно отошел в угол.
Виктор проводил его взглядом. Костер полыхнул ярче, на миг осветив комнату. Виктор приподнялся. Там, у стены, лежал раненый человек. Заметив, что к нему направляется мар, раненый попытался отползти в сторону. Map наклонился. Стон перешел в крик. И оборвался.
Виктор стиснул зубы. Только бы не закричать.
– Это он в меня стрелял, когда мы к станции подходили. Точно – он. Видели, да? Это он меня убить хотел. И убил бы – точно, – объявил крепыш, возвращаясь к костру.
«Нужно перерезать чем-то скотч», – подумал Виктор.
Он огляделся, пытаясь отыскать подходящий предмет. Осколок стекла или острую железку. Стекла валялись повсюду. Кажется, вон тот осколок подойдет. Виктор дернулся, но не сдвинулся с места. Зато шум привлек внимание троицы.
– Очнулся, сука, – Крепыш направился теперь к нему, вытирая лезвие ножа о штаны. – С-счас веселье будет. Ну, колись, ты ху из ху?
Парень подошел, остановился. От него воняло. Даже дым костра не забивал вонь, идущую от этого человека. Так воняет только от бездомных этого мира – от маров.
Виктор шевельнул губами.
– Не слышу! – раздраженно крикнул мар и пнул его в живот.
– Виктор Ланьер, портальщик...
– Пид портальный, значит, – хмыкнул парень в шапочке. – Пришел кровушку нашу попить. В сети своей сраной порассказать, как мы тут подыхаем. На нашей кровушке евродоллы наварить захотел. Что ему отстрелить? Нос? Яйца? Ступню?
Виктор знал, что с марами спорить бесполезно. Умолять, просить – тоже. Их можно купить. Потому что, в отличие от террориста, у которого кроме ненависти и фанатичной уверенности в своей правоте, ничего не осталось, мар жаден. Но что мог предложить Ланьер этим троим? Сказать, что знает, как выбраться из этого мира, минуя охрану врат? Так они его начнут пытать, резать на кусочки – набор из нехитрых, но очень действенных приемов Виктору был известен очень хорошо. Он видел голограммы тех, чьи тела побывали в лапах маров.
У костра кто-то захныкал. Замолк. Снова заплакал. Неужели те двое маров плачут? Что за бред. Это же ребенок! Здесь? Виктор приподнял голову. Подле костра в груде тряпок лежал мальчишка лет пяти.
– Заглохни! – крикнул мар. – Может, пришить пацана?
– Погодь! – остановил главный.
– Я шел на станцию, – сказал Виктор.
– Вижу, что шел на станцию, раз ты здесь. Зачем.?
– Меня в промзону замели. Я бежал.
– Врет, – сказал один из тех, что сидел у костра.
– А мы с-счас проверим. – Map вернулся к костру, вытащил пылающую головню.
Подошел, примериваясь, и ткнул Виктора в грудь. Запахло паленой шерстью – свитер прогорел быстро, а потом уже завоняло горелым мясом.
Виктор закричал.
– Ну, откуда ты?
– Из крепости... Я служил Бурлакову.
Рвануться, ударить, обратить нестерпимую боль в бросок. Не получилось. Перед глазами поплыло. Стены опрокинулись. Голоса отдалились и смолкли. Виктор потерял сознание. Потом его выдернуло назад, из тьмы. По лицу стекала вода. Ледяная. Задыхаясь, он стал хватать ртом воздух.
– Суки всегда жируют. В крепостях живут, а мы по лесам шляемся. Где ты был раньше, урод? Почему не требовал, чтобы закрыли врата? А? Почему нам сюда посылки не присылал? Сигареты? Еду? А? Сидел там у себя в тепле, в портале блядовал. А мы тут подыхали!
– Они там все педирасы, в порталах-то, – сказал другой мар. И добавил. – Ты ему брюхо насквозь прожги, чтоб кишки наружу. Я так одного парня жарил на костре. А у него возьми кожа, да и лопни, кишки прямо в огонь вывалились. Вот потеха-то была!
Вода, к счастью, загасила тлеющий свитер, а то бы он так и горел на теле. В первый миг после ледяной воды боль унялась, но почти сразу разгорелась вновь. Виктора замутило.
«Может, сказать ему какую-нибудь гадость, чтобы пристрелил», – шевельнулась мысль.
Послышались шаги – тяжелые, неровные, и хриплое тяжкое дыхание: кто-то шел, склоняясь под непосильной ношей.
– Ну, принесла? – спросил главный, тут же позабыв про Ланьера.
– Принесла, миленький, – отозвался женский заискивающий голос.
– Ну, что я говорил! – Голос мара задрожал от торжества. – Сказал: стоит звереныша взять, баба тебе что угодно достанет. Захочу коньяк – будет коньяк. Мяса захочу – принесет. От собственной жопы кусок отрежет и принесет. Все достанет. Женщины – они такие, на все способны.
– Ты мудрец, Сема, как есть мудрец! – подольстился к главному разлегшийся у костра мар.
Закутанная в какие-то грязные тряпки женщина протянула крепышу объемистый мешок.
– Учись, пока я рядом. Что тут у нас? – Сема принялся инспектировать добычу. – Ага, консервы, и бутылочка имеется. Слушай, ты ж нас обманула.
– Я? – Женщина обмерла.
– Обманула, падла! Я ж велел: бабу нам приведи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Что будем делать? – спросил Виктор вслух. – Не похоже, что здесь кто-то еще остался.
Что случилось? Нападение маров? Куда же смотрели наблюдатели и «милитари»? Насколько он помнил, уже лет десять никто не тревожил погодников.
Виктор сделал еще несколько шагов, дошел до угла дома и...
Он почти успел уклониться от мощнейшего удара палкой. Голову спас, а вот по плечам и спине получил изрядно. Он переплавил боль в бросок, но, видимо, не до конца, потому что его отшвырнуло лишь на несколько шагов. Он потерял равновесие и упал – тогда сразу двое навалились на него и скрутили. Обмотали руки и ноги скотчем.
От этих двоих нестерпимо воняло.
Мары? Похоже – они самые.
5
Виктор лежал на полу в доме, где было холоднее, чем на улице. Каменный пол засыпан битым стеклом. Куртку с него содрали. Хорошо, свитер оставили. Руки и ноги были связаны. Голова казалась тяжелой, как кирпич. Посреди комнаты полыхал костер. Вокруг костра сидели трое в замызганных комбинезонах, с грязными, закопченными лицами. Они что-то жарили на огне и пили из бутылки, прямо из горла, передавая её по кругу. Один глотнул, закашлялся, утерся рукавом.
– Ну как, закусь готова? – прохрипел он, откашлявшись.
Второй, невысокий крепыш в грязной вязаной шапочке, надвинутой на глаза, потыкал ножом то, что жарилось на вертеле.
– Готово.
– Ни фига. Кровь еще капает.
– А я люблю с кровью, – заявил тот, в вязаной шапочке.
Тут послышался стон. Откуда-то из угла. Значит, кроме этих троих, в разрушенном здании кто-то был ещё.
– Что с этой мразью делать будем? – спросил крепыш. Он уже сорвал с вертела кусок мяса и теперь жевал, Виктор едва разобрал слова.
– Пускай орет, мне по барабану, – отозвался его приятель. – У него пуля в животе. Но патронов у нас больше нет.
Вновь послышался стон и, похоже, какая-то фраза. Виктор разобрал одно слово: «Помогите».
– Сейчас я ему помогу, – пообещал чумазый в шапочке.
Похоже, все трое были здорово пьяны. А этот в вязаной шапке – главный. Он поднялся, неспешно отошел в угол.
Виктор проводил его взглядом. Костер полыхнул ярче, на миг осветив комнату. Виктор приподнялся. Там, у стены, лежал раненый человек. Заметив, что к нему направляется мар, раненый попытался отползти в сторону. Map наклонился. Стон перешел в крик. И оборвался.
Виктор стиснул зубы. Только бы не закричать.
– Это он в меня стрелял, когда мы к станции подходили. Точно – он. Видели, да? Это он меня убить хотел. И убил бы – точно, – объявил крепыш, возвращаясь к костру.
«Нужно перерезать чем-то скотч», – подумал Виктор.
Он огляделся, пытаясь отыскать подходящий предмет. Осколок стекла или острую железку. Стекла валялись повсюду. Кажется, вон тот осколок подойдет. Виктор дернулся, но не сдвинулся с места. Зато шум привлек внимание троицы.
– Очнулся, сука, – Крепыш направился теперь к нему, вытирая лезвие ножа о штаны. – С-счас веселье будет. Ну, колись, ты ху из ху?
Парень подошел, остановился. От него воняло. Даже дым костра не забивал вонь, идущую от этого человека. Так воняет только от бездомных этого мира – от маров.
Виктор шевельнул губами.
– Не слышу! – раздраженно крикнул мар и пнул его в живот.
– Виктор Ланьер, портальщик...
– Пид портальный, значит, – хмыкнул парень в шапочке. – Пришел кровушку нашу попить. В сети своей сраной порассказать, как мы тут подыхаем. На нашей кровушке евродоллы наварить захотел. Что ему отстрелить? Нос? Яйца? Ступню?
Виктор знал, что с марами спорить бесполезно. Умолять, просить – тоже. Их можно купить. Потому что, в отличие от террориста, у которого кроме ненависти и фанатичной уверенности в своей правоте, ничего не осталось, мар жаден. Но что мог предложить Ланьер этим троим? Сказать, что знает, как выбраться из этого мира, минуя охрану врат? Так они его начнут пытать, резать на кусочки – набор из нехитрых, но очень действенных приемов Виктору был известен очень хорошо. Он видел голограммы тех, чьи тела побывали в лапах маров.
У костра кто-то захныкал. Замолк. Снова заплакал. Неужели те двое маров плачут? Что за бред. Это же ребенок! Здесь? Виктор приподнял голову. Подле костра в груде тряпок лежал мальчишка лет пяти.
– Заглохни! – крикнул мар. – Может, пришить пацана?
– Погодь! – остановил главный.
– Я шел на станцию, – сказал Виктор.
– Вижу, что шел на станцию, раз ты здесь. Зачем.?
– Меня в промзону замели. Я бежал.
– Врет, – сказал один из тех, что сидел у костра.
– А мы с-счас проверим. – Map вернулся к костру, вытащил пылающую головню.
Подошел, примериваясь, и ткнул Виктора в грудь. Запахло паленой шерстью – свитер прогорел быстро, а потом уже завоняло горелым мясом.
Виктор закричал.
– Ну, откуда ты?
– Из крепости... Я служил Бурлакову.
Рвануться, ударить, обратить нестерпимую боль в бросок. Не получилось. Перед глазами поплыло. Стены опрокинулись. Голоса отдалились и смолкли. Виктор потерял сознание. Потом его выдернуло назад, из тьмы. По лицу стекала вода. Ледяная. Задыхаясь, он стал хватать ртом воздух.
– Суки всегда жируют. В крепостях живут, а мы по лесам шляемся. Где ты был раньше, урод? Почему не требовал, чтобы закрыли врата? А? Почему нам сюда посылки не присылал? Сигареты? Еду? А? Сидел там у себя в тепле, в портале блядовал. А мы тут подыхали!
– Они там все педирасы, в порталах-то, – сказал другой мар. И добавил. – Ты ему брюхо насквозь прожги, чтоб кишки наружу. Я так одного парня жарил на костре. А у него возьми кожа, да и лопни, кишки прямо в огонь вывалились. Вот потеха-то была!
Вода, к счастью, загасила тлеющий свитер, а то бы он так и горел на теле. В первый миг после ледяной воды боль унялась, но почти сразу разгорелась вновь. Виктора замутило.
«Может, сказать ему какую-нибудь гадость, чтобы пристрелил», – шевельнулась мысль.
Послышались шаги – тяжелые, неровные, и хриплое тяжкое дыхание: кто-то шел, склоняясь под непосильной ношей.
– Ну, принесла? – спросил главный, тут же позабыв про Ланьера.
– Принесла, миленький, – отозвался женский заискивающий голос.
– Ну, что я говорил! – Голос мара задрожал от торжества. – Сказал: стоит звереныша взять, баба тебе что угодно достанет. Захочу коньяк – будет коньяк. Мяса захочу – принесет. От собственной жопы кусок отрежет и принесет. Все достанет. Женщины – они такие, на все способны.
– Ты мудрец, Сема, как есть мудрец! – подольстился к главному разлегшийся у костра мар.
Закутанная в какие-то грязные тряпки женщина протянула крепышу объемистый мешок.
– Учись, пока я рядом. Что тут у нас? – Сема принялся инспектировать добычу. – Ага, консервы, и бутылочка имеется. Слушай, ты ж нас обманула.
– Я? – Женщина обмерла.
– Обманула, падла! Я ж велел: бабу нам приведи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96