- Ты, Сэл, просто еще не научилась заметать следы. Клянусь, только ты и никто другой навлекла на себя все неприятности.
- Но что я должна была делать? - смиренно спросила Сара, склонив голову и стоя перед братом, подобно наказанному ребенку.
- Быть более разборчивой в своих внебрачных связях, вот что. Тебе не следовало допускать, чтобы о тебе болтал весь Лондон, и уж во всяком случае не следовало навязывать Банбери незаконнорожденного ребенка от лорда Уильяма. А уж твое бегство! Боже сохрани, но ты, должно быть, начисто лишилась разума.
- Полагаю, но я всем готова была пожертвовать ради любви, брат. Я считала, что мне не следует пользоваться великодушием сэра Чарльза. Кроме того, я была уверена, что не смогу жить без Уильяма и что пришло время действовать.
- И посмотри, что из всего этого вышло!
- Знаю, знаю. Своей глупостью я навлекла неприятности на всю семью.
- Действительно, только глупости могли обнаружиться так быстро, - кивнул Ричмонд.
Сара чувствовала, как в ней нарастает возмущение.
- Однако у вас, сэр, есть любовницы и незаконнорожденные дети по всей Англии, и все об этом знают. Вы почему-то не стремитесь замести следы!
- Мужчинам ни к чему делать это.
- Что? - пришла в ярость Сара. - Разве такое возможно? Неужели еще существует такое чудовищное неравенство?
- Всегда было и всегда будет, - беспечно ответил герцог. - Шкодливого мужчину в лучшем случае будут называть проказником, мило сердиться на него, но никогда не подвергнут остракизму. Развратную женщину будут считать проституткой, блудницей, женщины будут ненавидеть ее и пренебрегать ею, а мужчины, удостоившиеся ее внимания, больше не пожелают ее даже видеть. Так поступают во всем мире.
Что самое ужасное, он был совершенно прав. Слушая его слова, Сара чувствовала, их правоту.
- Значит, мне не на что надеяться, - заплакала она.
- Совершенно, - решительно подтвердил ее брат. - Самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать, - жить тихо и честно и надеяться, что великий лекарь-время исцелит твою хворь, а люди в конце концов все забудут и простят. Поэтому я предлагаю тебе поселиться не в большом доме с нами, а жить где-нибудь поодаль. С глаз долой - из сердца вон.
- У меня небогатый выбор, - горько ответила Сара. - Я должна поступить так, как вам будет угодно.
Возвышенный тон герцога стал более дружеским.
- Поверь, Сэл, так будет лучше всего. Ты уже совершила самую ужасную, почти непоправимую ошибку, и твой единственный выход - попытаться восстановить свою репутацию тихой и безгрешной жизнью. - Он встал и положил руки ей на плечи. - Знаю, тебе придется несладко, знаю, что ты виновна не больше, чем я. Единственная разница между нами - я остался женатым на Прелести, а ты бежала от мужа. За такое преступление тебя будут преследовать не один год.
- Какое мрачное предсказание, - в отчаянии произнесла она.
- Не бойся, когда-нибудь семья вновь примет тебя, - утешительно произнес он.
Однако пока вся семья чуждалась ее, только брат, который видел в поведении Сары отражение собственных проказ, мог понять ее. Герцог Ричмондский прибыл в Лондон в своей огромной карете, разыскал сестру и ее ребенка в одной из гостиниц и перевез их в Гудвуд, приняв на себя ответственность за них. Не признаваясь в этом Саре, по отношению к которой Ричмонд чувствовал себя обязанным проявить строгость, он едва не заплакал, увидев сестру утомленной и истерзанной переживаниями, в компании одного грязного плачущего ребенка.
Герцог сам принял решение поселить свою сестру с ее ребенком на ферме в Холнейкере, в одном из множества домов своего поместья. Вся знать, проезжая через Гудвуд, считала своим долгом навестить герцога и выразить ему почтение, поэтому он решил, что для всех, в особенности для герцогини, будет лучше, если Сара избегнет неприятных встреч.
Семья милосердно решила не уделять заблудшей овечке пристального внимания. Младшая из сестер Сары, леди Сесилия, страдала чахоткой и теперь медленно и мучительно умирала на юге Франции в обществе лорда и леди Холленд. В сравнении с безгрешной больной здоровая грешница была отодвинута на второй план в глазах всей семьи.
Сэр Чарльз, зная, какая беда постигла его бывшую жену, не проявил сочувствия, сообщив только, что он будет добиваться развода по указу парламента и что на примирение нет ни малейшей надежды. Итак, ситуацию осложнило то, что Сарой пренебрегли одновременно семья, друзья и человек, за которым она некогда была замужем.
Оглядев простой деревенский дом, где ей, подобно покинутой любовнице, предстояло вести одинокую жизнь, Сара залилась слезами. Дни ее вольности, свиданий и возбуждающих развлечений были кончены навсегда. Она стала узницей, обвиненной в преступной страсти и должна была полностью отбыть срок, прежде чем сумеет вновь войти в высший свет. Подавляющее безотрадное будущее простиралось перед ней, и Capa Банбери, распаковав свои вещи и уложив ребенка присела у окна и всю первую ночь в новом доме провела в мучительных рыданиях.
Несмотря на то, что они расставались мирно, пообещав друг другу остаться друзьями на всю жизнь, Сидония обнаружила, что ей трудно сдержать слезы. Талантливый скрипач, который ворвался в ее жизнь, подобно фейерверку, в конце концов уходил. Алексею предстояло отправиться во Францию, сняться для телевидения, дать еще два концерта и в конце концов вернуться в Россию. Это и в самом деле означался расставание - если не навсегда, то, по крайней мере, на весьма продолжительное время.
- Я буду скучать по тебе, товарищ, - произнес он, обнимая ее.
- А я - по тебе.
- После концертов на родине я уеду в Америку - Вероятно, это будет на следующий год. Мы встретимся там?
- Конечно, все будет зависеть от моего расписания, но я бы не отказалась.
- Может быть, к тому времени ты уже будешь замужем - этому я ничуть не удивлюсь.
- Кто знает, кто знает? - грустно ответила Сидония и отвернулась, чтобы он не увидел, как блестят от слез ее глаза. Ее жизнь, если рассудить, была не чем иным, как рядом встреч и расставаний: Найджел, Финнан, а вот теперь - Алексей. Испытывая острую жалость к самой себе, Сидония вытерла рукавом глаза и повернулась, чтобы еще раз взглянуть на него.
- Передай от меня привет Парижу.
- Обязательно.
- И Шанталь., . - с ее стороны намек был некрасивым, но она не смогла удержаться.
Алексей выглядел слегка смущенным.
- Да, она просила меня провести, у нее несколько дней.
- Почему бы и нет? Весь мир открыт тебе, как устрица.
- Но ты жемчужина в этом мире, - галантно возразил скрипач.
- Хитрый льстец. Ну, пора - уже объявили твой рейс.
Их расставание напомнило ей предыдущее прощание в том же аэропорту, только в тот раз она знала, что увидит его вновь, что их разлука - временное явление.
- Алексей…
- Да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
- Но что я должна была делать? - смиренно спросила Сара, склонив голову и стоя перед братом, подобно наказанному ребенку.
- Быть более разборчивой в своих внебрачных связях, вот что. Тебе не следовало допускать, чтобы о тебе болтал весь Лондон, и уж во всяком случае не следовало навязывать Банбери незаконнорожденного ребенка от лорда Уильяма. А уж твое бегство! Боже сохрани, но ты, должно быть, начисто лишилась разума.
- Полагаю, но я всем готова была пожертвовать ради любви, брат. Я считала, что мне не следует пользоваться великодушием сэра Чарльза. Кроме того, я была уверена, что не смогу жить без Уильяма и что пришло время действовать.
- И посмотри, что из всего этого вышло!
- Знаю, знаю. Своей глупостью я навлекла неприятности на всю семью.
- Действительно, только глупости могли обнаружиться так быстро, - кивнул Ричмонд.
Сара чувствовала, как в ней нарастает возмущение.
- Однако у вас, сэр, есть любовницы и незаконнорожденные дети по всей Англии, и все об этом знают. Вы почему-то не стремитесь замести следы!
- Мужчинам ни к чему делать это.
- Что? - пришла в ярость Сара. - Разве такое возможно? Неужели еще существует такое чудовищное неравенство?
- Всегда было и всегда будет, - беспечно ответил герцог. - Шкодливого мужчину в лучшем случае будут называть проказником, мило сердиться на него, но никогда не подвергнут остракизму. Развратную женщину будут считать проституткой, блудницей, женщины будут ненавидеть ее и пренебрегать ею, а мужчины, удостоившиеся ее внимания, больше не пожелают ее даже видеть. Так поступают во всем мире.
Что самое ужасное, он был совершенно прав. Слушая его слова, Сара чувствовала, их правоту.
- Значит, мне не на что надеяться, - заплакала она.
- Совершенно, - решительно подтвердил ее брат. - Самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать, - жить тихо и честно и надеяться, что великий лекарь-время исцелит твою хворь, а люди в конце концов все забудут и простят. Поэтому я предлагаю тебе поселиться не в большом доме с нами, а жить где-нибудь поодаль. С глаз долой - из сердца вон.
- У меня небогатый выбор, - горько ответила Сара. - Я должна поступить так, как вам будет угодно.
Возвышенный тон герцога стал более дружеским.
- Поверь, Сэл, так будет лучше всего. Ты уже совершила самую ужасную, почти непоправимую ошибку, и твой единственный выход - попытаться восстановить свою репутацию тихой и безгрешной жизнью. - Он встал и положил руки ей на плечи. - Знаю, тебе придется несладко, знаю, что ты виновна не больше, чем я. Единственная разница между нами - я остался женатым на Прелести, а ты бежала от мужа. За такое преступление тебя будут преследовать не один год.
- Какое мрачное предсказание, - в отчаянии произнесла она.
- Не бойся, когда-нибудь семья вновь примет тебя, - утешительно произнес он.
Однако пока вся семья чуждалась ее, только брат, который видел в поведении Сары отражение собственных проказ, мог понять ее. Герцог Ричмондский прибыл в Лондон в своей огромной карете, разыскал сестру и ее ребенка в одной из гостиниц и перевез их в Гудвуд, приняв на себя ответственность за них. Не признаваясь в этом Саре, по отношению к которой Ричмонд чувствовал себя обязанным проявить строгость, он едва не заплакал, увидев сестру утомленной и истерзанной переживаниями, в компании одного грязного плачущего ребенка.
Герцог сам принял решение поселить свою сестру с ее ребенком на ферме в Холнейкере, в одном из множества домов своего поместья. Вся знать, проезжая через Гудвуд, считала своим долгом навестить герцога и выразить ему почтение, поэтому он решил, что для всех, в особенности для герцогини, будет лучше, если Сара избегнет неприятных встреч.
Семья милосердно решила не уделять заблудшей овечке пристального внимания. Младшая из сестер Сары, леди Сесилия, страдала чахоткой и теперь медленно и мучительно умирала на юге Франции в обществе лорда и леди Холленд. В сравнении с безгрешной больной здоровая грешница была отодвинута на второй план в глазах всей семьи.
Сэр Чарльз, зная, какая беда постигла его бывшую жену, не проявил сочувствия, сообщив только, что он будет добиваться развода по указу парламента и что на примирение нет ни малейшей надежды. Итак, ситуацию осложнило то, что Сарой пренебрегли одновременно семья, друзья и человек, за которым она некогда была замужем.
Оглядев простой деревенский дом, где ей, подобно покинутой любовнице, предстояло вести одинокую жизнь, Сара залилась слезами. Дни ее вольности, свиданий и возбуждающих развлечений были кончены навсегда. Она стала узницей, обвиненной в преступной страсти и должна была полностью отбыть срок, прежде чем сумеет вновь войти в высший свет. Подавляющее безотрадное будущее простиралось перед ней, и Capa Банбери, распаковав свои вещи и уложив ребенка присела у окна и всю первую ночь в новом доме провела в мучительных рыданиях.
Несмотря на то, что они расставались мирно, пообещав друг другу остаться друзьями на всю жизнь, Сидония обнаружила, что ей трудно сдержать слезы. Талантливый скрипач, который ворвался в ее жизнь, подобно фейерверку, в конце концов уходил. Алексею предстояло отправиться во Францию, сняться для телевидения, дать еще два концерта и в конце концов вернуться в Россию. Это и в самом деле означался расставание - если не навсегда, то, по крайней мере, на весьма продолжительное время.
- Я буду скучать по тебе, товарищ, - произнес он, обнимая ее.
- А я - по тебе.
- После концертов на родине я уеду в Америку - Вероятно, это будет на следующий год. Мы встретимся там?
- Конечно, все будет зависеть от моего расписания, но я бы не отказалась.
- Может быть, к тому времени ты уже будешь замужем - этому я ничуть не удивлюсь.
- Кто знает, кто знает? - грустно ответила Сидония и отвернулась, чтобы он не увидел, как блестят от слез ее глаза. Ее жизнь, если рассудить, была не чем иным, как рядом встреч и расставаний: Найджел, Финнан, а вот теперь - Алексей. Испытывая острую жалость к самой себе, Сидония вытерла рукавом глаза и повернулась, чтобы еще раз взглянуть на него.
- Передай от меня привет Парижу.
- Обязательно.
- И Шанталь., . - с ее стороны намек был некрасивым, но она не смогла удержаться.
Алексей выглядел слегка смущенным.
- Да, она просила меня провести, у нее несколько дней.
- Почему бы и нет? Весь мир открыт тебе, как устрица.
- Но ты жемчужина в этом мире, - галантно возразил скрипач.
- Хитрый льстец. Ну, пора - уже объявили твой рейс.
Их расставание напомнило ей предыдущее прощание в том же аэропорту, только в тот раз она знала, что увидит его вновь, что их разлука - временное явление.
- Алексей…
- Да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140