Внезапно о русском скрипаче захотел узнать весь Париж.
Следующие несколько дней прошли странно, но впечатляюще. Все утренние газеты поместили статьи об Алексее, и в результате его концерт 3 января в Пале-де-Шальо прошел с полным аншлагом - слушатели стояли в проходах и позади рядов. На следующее утро вместе с обзором новостей, в котором, так или иначе, упоминался Алексей, в газетах появились фотографии Сидонии с подробным описанием ее головокружения и последующей травмы головы. Все это неоспоримо свидетельствовало о том, что оба музыканта стали людьми не только месяца, но и всего предстоящего года: их буквально осаждали с требованиями дать интервью, и впервые в их жизни фотографы следовали за ними по улицам, а в вечерних газетах постоянно появлялись снимки, на которых музыканты гуляли по улицам Парижа рука об руку. Это последнее слегка встревожило Сидонию, которая внезапно вспомнила, что французские газеты вполне могут продаваться в Канаде.
К этому времени она начала подозревать, что спонсоры благотворительного концерта в Шамборе имеют какое-то отношение ко всей этой шумихе, потому что концертные билеты уже продавались на черном рынке по бешеным ценам. Бульварные газеты уже давно пришли к выводу, что Сидония и Алексей - любовники, и эта новость вместе с восторженными дифирамбами их гениальности заставила всех мало-мальски уважающих себя людей возжелать послушать их игру.
Несмотря на то что фаворитом прессы, несомненно, был Алексей, французы обожали несколько подробностей из жизни Сидонии: она училась в Париже у француженки, была любительницей французской литературы, была красива, талантлива, к тому же потеряла сознание в объятиях блестящего русского скрипача - по крайней мере, так эта история была представлена в газетах. Известность и все, что связано e ней, пришла внезапно и казалась похожей на сон.
- Думаю, пора воплотить все это в реальность, - сообщил Алексей, пока они мчались во взятой напрокат машине из Парижа к долине Луары.
- Что вы имеете в виду?
- В газетах пишут, что мы любовники или скоро будем ими - так почему бы нам не последовать их совету?
- Я намного старше вас, а, кроме того, я уже говорила вам о моем друге в Канаде.
- Он кретин. Русский мужчина не стал бы так тянуть, он бы просто сказал: «Сидония, я люблю вас, и этим все сказано!»
- Фу, как неромантично.
Алексей пожал широкими плечами.
- Вероятно, да, зато прямо. Терпеть не могу всякую осторожность - я всегда говорю то, что думаю.
- Вы молодец - особенно потому, что вспомнили слово «осторожность».
- Какая разница? Сидония, я обожаю вас еще с тех пор, как мы познакомились в России. Прошу, позвольте мне любить вас. Тот ублюдок в Канаде никогда об этом не узнает. Кроме того, у него, вероятно, уже есть компания, верно?
Сидония вновь явственно услышала хрипловатый женский голос с канадским акцентом на другом конце телефонного провода.
- Понятия не имею. Честно говоря, мне он кажется совсем другим человеком, - задумчиво произнесла она.
- Все мужчины одинаковы.
- Но некоторые более типичны, чем другие. Алексей, чем старше я становлюсь, тем меньше знаю - жизненный опыт ничего не стоит. Я всего лишь приобрела удивительную способность до невозможности запутывать собственную жизнь.
Русский скорчил гримасу:
- Конечно, Найджел был ошибкой. Он все еще гоняется за вами?
- Нет. Похоже, у него это бывает периодами.
- Как периоды луны.
- Вероятно. В конце концов, он - Рак и подвержен воздействию лунных фаз.
- А я - Лев. Огромная кошечка.
- И любитель пускать пыль в глаза.
Сидония снисходительно улыбнулась Алексею, отчетливо понимая, что этот невероятный человек способен изменить жизнь любого, кто знаком с ним.
- Может быть, и так, и что же в этом плохого? Сидония, что будет с нами?
- Не знаю, - ответила она.
Она и в самом деле ничего не знала, слишком запутавшись в своих чувствах, чтобы быть способной рассуждать здраво.
Вначале, оба музыканта поселились в отеле неподалеку от шато, но ввиду своей ошеломляющей известности они были приглашены к одному из спонсоров. Судя по отдаленному виду величественного дома, который показался в конце аллеи, как только машина свернула в окружающий его парк, месье де Шенериль был действительно богат.
- Все эти роскошества оказывают вредное воздействие, - заметила Сидония. - Не знаю, как после всего этого я буду привыкать к обычной жизни. Моя квартира - просто конура в сравнении с этим великолепием.
- Что же говорить о моей? - напомнил Алексей. - Вы ведь уже видели московскую жизнь.
Несмотря на шутливое настроение, оба молчали, пока автомобиль мчался по длинной аллее.
Ночью шел снег, и теперь повсюду, куда только достигал глаз, блистали россыпи белых алмазов. Огромные деревья, под которыми в свое время проезжали кавалькады французских дворян прошлого, сейчас стояли молчаливо и гордо, как великаны, пережившие дни возвышений и Падений, с достоинством несущие свои снеговые короны.
Под кедрами, увитыми белоснежным кружевом, лежали ровные лужайки, а сам дом выглядел как сказочный замок из взбитых сливок, прекрасный и удивительный, жемчужина, видная меж створок морской раковины.
- Какая прелесть! - выдохнула Сидония.
- Никогда не видел ничего подобного, - ответил Алексей, и она поняла его слова буквально, ибо ни одно из подобных по красоте мест России не осталось в частных владениях.
Владелицей дома оказалась женщина - элегантная умная особа неопределенных лет и с утонченными манерами.
- Шанталь де Шенериль, - представилась она, протягивая длинную гибкую руку со странно короткими, покрытыми красным лаком ногтями и унизанными дорогими перстнями пальцами. - Я пригласила сюда вас двоих из чистейшего эгоизма, - продолжала она приятно грассируя. - Дело в том, что я пианистка-любительница и обожаю музыкантов.
Алексей поцеловал протянутую руку:
- А я обожаю вас - за приглашение провести время в таком чудесном доме.
Шанталь промурлыкала «charmant!» весьма благосклонно.
«Он прирожденный игрушечный мальчик», - безжалостно решила Сидония и тут же, вспомнив о своих недавних мыслях, устыдилась.
- Я покажу вам ваши комнаты, - сказала хозяйка. - Надеюсь, они понравятся вам. Кстати, я взяла на себя смелость приготовить музыкальную гостиную для ваших упражнений - мне показалось, так вам будет удобно.
- Вот это здорово! - с энтузиазмом воскликнул Алексей.
- У вас есть клавикорды, мадам? - с любопытством спросила Сидония.
- Разумеется. Думаю, они находятся здесь, в шато, по крайней мере, двести лет. Недавно их пришлось реставрировать, чтобы сохранить в порядке.
- Клавикорды работы Бланше?
- Нет, английского мастера Блассера.
- Боже милостивый, прямо как мой! Я имею в виду, как мой домашний инструмент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Следующие несколько дней прошли странно, но впечатляюще. Все утренние газеты поместили статьи об Алексее, и в результате его концерт 3 января в Пале-де-Шальо прошел с полным аншлагом - слушатели стояли в проходах и позади рядов. На следующее утро вместе с обзором новостей, в котором, так или иначе, упоминался Алексей, в газетах появились фотографии Сидонии с подробным описанием ее головокружения и последующей травмы головы. Все это неоспоримо свидетельствовало о том, что оба музыканта стали людьми не только месяца, но и всего предстоящего года: их буквально осаждали с требованиями дать интервью, и впервые в их жизни фотографы следовали за ними по улицам, а в вечерних газетах постоянно появлялись снимки, на которых музыканты гуляли по улицам Парижа рука об руку. Это последнее слегка встревожило Сидонию, которая внезапно вспомнила, что французские газеты вполне могут продаваться в Канаде.
К этому времени она начала подозревать, что спонсоры благотворительного концерта в Шамборе имеют какое-то отношение ко всей этой шумихе, потому что концертные билеты уже продавались на черном рынке по бешеным ценам. Бульварные газеты уже давно пришли к выводу, что Сидония и Алексей - любовники, и эта новость вместе с восторженными дифирамбами их гениальности заставила всех мало-мальски уважающих себя людей возжелать послушать их игру.
Несмотря на то что фаворитом прессы, несомненно, был Алексей, французы обожали несколько подробностей из жизни Сидонии: она училась в Париже у француженки, была любительницей французской литературы, была красива, талантлива, к тому же потеряла сознание в объятиях блестящего русского скрипача - по крайней мере, так эта история была представлена в газетах. Известность и все, что связано e ней, пришла внезапно и казалась похожей на сон.
- Думаю, пора воплотить все это в реальность, - сообщил Алексей, пока они мчались во взятой напрокат машине из Парижа к долине Луары.
- Что вы имеете в виду?
- В газетах пишут, что мы любовники или скоро будем ими - так почему бы нам не последовать их совету?
- Я намного старше вас, а, кроме того, я уже говорила вам о моем друге в Канаде.
- Он кретин. Русский мужчина не стал бы так тянуть, он бы просто сказал: «Сидония, я люблю вас, и этим все сказано!»
- Фу, как неромантично.
Алексей пожал широкими плечами.
- Вероятно, да, зато прямо. Терпеть не могу всякую осторожность - я всегда говорю то, что думаю.
- Вы молодец - особенно потому, что вспомнили слово «осторожность».
- Какая разница? Сидония, я обожаю вас еще с тех пор, как мы познакомились в России. Прошу, позвольте мне любить вас. Тот ублюдок в Канаде никогда об этом не узнает. Кроме того, у него, вероятно, уже есть компания, верно?
Сидония вновь явственно услышала хрипловатый женский голос с канадским акцентом на другом конце телефонного провода.
- Понятия не имею. Честно говоря, мне он кажется совсем другим человеком, - задумчиво произнесла она.
- Все мужчины одинаковы.
- Но некоторые более типичны, чем другие. Алексей, чем старше я становлюсь, тем меньше знаю - жизненный опыт ничего не стоит. Я всего лишь приобрела удивительную способность до невозможности запутывать собственную жизнь.
Русский скорчил гримасу:
- Конечно, Найджел был ошибкой. Он все еще гоняется за вами?
- Нет. Похоже, у него это бывает периодами.
- Как периоды луны.
- Вероятно. В конце концов, он - Рак и подвержен воздействию лунных фаз.
- А я - Лев. Огромная кошечка.
- И любитель пускать пыль в глаза.
Сидония снисходительно улыбнулась Алексею, отчетливо понимая, что этот невероятный человек способен изменить жизнь любого, кто знаком с ним.
- Может быть, и так, и что же в этом плохого? Сидония, что будет с нами?
- Не знаю, - ответила она.
Она и в самом деле ничего не знала, слишком запутавшись в своих чувствах, чтобы быть способной рассуждать здраво.
Вначале, оба музыканта поселились в отеле неподалеку от шато, но ввиду своей ошеломляющей известности они были приглашены к одному из спонсоров. Судя по отдаленному виду величественного дома, который показался в конце аллеи, как только машина свернула в окружающий его парк, месье де Шенериль был действительно богат.
- Все эти роскошества оказывают вредное воздействие, - заметила Сидония. - Не знаю, как после всего этого я буду привыкать к обычной жизни. Моя квартира - просто конура в сравнении с этим великолепием.
- Что же говорить о моей? - напомнил Алексей. - Вы ведь уже видели московскую жизнь.
Несмотря на шутливое настроение, оба молчали, пока автомобиль мчался по длинной аллее.
Ночью шел снег, и теперь повсюду, куда только достигал глаз, блистали россыпи белых алмазов. Огромные деревья, под которыми в свое время проезжали кавалькады французских дворян прошлого, сейчас стояли молчаливо и гордо, как великаны, пережившие дни возвышений и Падений, с достоинством несущие свои снеговые короны.
Под кедрами, увитыми белоснежным кружевом, лежали ровные лужайки, а сам дом выглядел как сказочный замок из взбитых сливок, прекрасный и удивительный, жемчужина, видная меж створок морской раковины.
- Какая прелесть! - выдохнула Сидония.
- Никогда не видел ничего подобного, - ответил Алексей, и она поняла его слова буквально, ибо ни одно из подобных по красоте мест России не осталось в частных владениях.
Владелицей дома оказалась женщина - элегантная умная особа неопределенных лет и с утонченными манерами.
- Шанталь де Шенериль, - представилась она, протягивая длинную гибкую руку со странно короткими, покрытыми красным лаком ногтями и унизанными дорогими перстнями пальцами. - Я пригласила сюда вас двоих из чистейшего эгоизма, - продолжала она приятно грассируя. - Дело в том, что я пианистка-любительница и обожаю музыкантов.
Алексей поцеловал протянутую руку:
- А я обожаю вас - за приглашение провести время в таком чудесном доме.
Шанталь промурлыкала «charmant!» весьма благосклонно.
«Он прирожденный игрушечный мальчик», - безжалостно решила Сидония и тут же, вспомнив о своих недавних мыслях, устыдилась.
- Я покажу вам ваши комнаты, - сказала хозяйка. - Надеюсь, они понравятся вам. Кстати, я взяла на себя смелость приготовить музыкальную гостиную для ваших упражнений - мне показалось, так вам будет удобно.
- Вот это здорово! - с энтузиазмом воскликнул Алексей.
- У вас есть клавикорды, мадам? - с любопытством спросила Сидония.
- Разумеется. Думаю, они находятся здесь, в шато, по крайней мере, двести лет. Недавно их пришлось реставрировать, чтобы сохранить в порядке.
- Клавикорды работы Бланше?
- Нет, английского мастера Блассера.
- Боже милостивый, прямо как мой! Я имею в виду, как мой домашний инструмент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140