Но для Джанегга Ивиорвана, хотя он и был старейшиной, спасения не будет. Не потому, что он обезумел и пытался убить Данло, а потому, что его мозг погиб безвозвратно. В этом весь ужас тлолтов и другого противомозгового оружия. Когда сто миллиардов человеческих нейронов превращаются в кровавое месиво, никакие чертежи сохраниться уже не могут. Все Архитекторы живут в страхе подобной смерти. И когда один из охранников, стоя на коленях рядом с Джанеггом, объявил: “Этому человеку уже ничем нельзя помочь”, в зале настала мертвая тишина. Старейшины застыли на своих стульях, глядя на Джанегга. Данло тоже смотрел на него, держа в одной руке флейту и прижимая другую к шраму над глазом.
Охранники унесли труп Джанегга, и Харра попросила старейшин вернуться на свои места, но следовать повестке дня никто уже не пытался. Харра с трудом добилась, чтобы старейшины перестали показывать на Данло пальцами и перешептываться. Одни объявляли его еретиком, потенциальным хакра, и винили в страшной смерти Джанегга, но другие, более приверженные правде, в том числе и глава элиди Киссия эн ли Эде, старались не закрывать глаза перед произошедшим ужасом. Они видели, как все было в действительности, видели, как Данло играл на флейте перед лицом смерти и как безумие ушло из глаз Джанегга. Харра Иви эн ли Эде тоже была свидетельницей этого чуда. Своим сильным, звучным голосом она рассказала Койвунеймину о том, что видела, и напомнила старейшинам, в чем заключается идеал Архитектора. Она склонила голову перед Данло и процитировала стих из “Видений”: “Человек, не знающий страха, который исцелит живых”.
Пока старейшины осознавали то, как она связала Данло с хорошо знакомыми им строками Алгоритма, бесстрастный взгляд Харры упал на Бертрама Джаспари. А рот, говорил этот взгляд, человек боязливый, не могущий даже самого себя исцелить от своих преступных амбиций. Следующие ее слова были обращены как ко всему Койвунеймину, так и лично к Бертраму:
— Мы слышали, что Данло ви Соли Рингесс — сын хакра и что он держал речь перед собранием святотатцев-рингистов. Но быть родственником хакра — не преступление, и никто из нас не слышал, что говорил он на том собрании. Подумаем лучше о нас самих и о том, что мы видели здесь сегодня. А видели мы вот что: пилот встретил своего убийцу без страха и исцелил его своей музыкой. Что за музыка! Никогда еще мы не слышали ничего подобного! Никогда не ощущали такой силы и такой красоты. Старейшина Джанегг тоже почувствовал это. Он обезумел от ненависти к пилоту — обезумел настолько, что решился убить, и нам следует спросить себя, кто запрограммировал в нем эту страсть. Был ли это он сам? Возможно, да, а возможно, и нет. Ясно одно: мы видели, как старейшина Джанегг опустил оружие и обратился к себе за новой программой. Разве не Данло ви Соли Рингесс вызвал этот процесс? Разве не он в конечном счете исцелил Джанегга от безумия “своим дыханием и светом своих глаз”? Кто из нас видел когда-нибудь подобное чудо? И кто из нас не помнит пророчества?
Тут Харра сделала паузу и посмотрела на Бертрама так, словно он никогда не понимал истинного духа Алгоритма, не говоря уже о требованиях, которым должен соответствовать не только старейшина Архитекторов, но и любой человек.
— Теперь мы процитируем стих из “Видений” полностью, — сказала она, — и просим вас слушать внимательно.
По знаку Харры ее внук Леандр эн ли Дару Эде подал ей воды. Она смочила губы и посмотрела на Данло долгим, глубоким взглядом, странно улыбаясь при этом.
— “Однажды, — начала она, цитируя слова Николоса Дару Эде, сказанные им его последователям перед самым преображением, — однажды, когда вы будете близки к отчаянию, явится к вам человек со звезд. Он перепишет наихудшие ваши программы своим дыханием и светом своих глаз. Этот человек, не знающий страха, который исцелит живых, и войдет к мертвым, и посмотрит на небесные огни внутри себя, не утратив разума. Он будет только человек — то, чем только и может быть каждый из людей. Однако он будет истинным Архитектором Бога, ибо в нем Божественная Программа для человека реализуется в совершенстве. В темные времена он будет светоносцем и, подобно звезде, укажет вам путь ко всему, что возможно”.
Эти древние слова применительно к собственной персоне позабавили Данло и вызвали у него улыбку. Но в Койвунеймине никто не улыбался. Многие, включая Киссию эн ли Эде, смотрели на Данло с обновленной надеждой, как будто видели его в первый раз. Но ивиомилы восприняли предположение о том, что Данло и есть человек, о котором говорится в “Видениях”, как оскорбление. Бертрам Джаспари в довольно ребяческом порыве энергии гнева грохнул по столу кулаком и крикнул:
— Он наман, а возможно, и хакра! Как осмелилась Святая Иви даже предположить, что он светоносец!
— Как осмелился ты? — Харра гневно, в упор, смотрела на человека, мечтающего свергнуть ее и вполне способного привести Церковь к погибели.
Старейшины смотрели теперь только на них двоих.
— Ты привела его в нашу Палату, и одно это…
— Мы просим тебя замолчать. — Под ее учтивым тоном, как меч в шелковых ножнах, таилась сталь.
Бертрам осекся на полуслове и сел с полуоткрытым ртом. В его маленьких глазках читались хитрость, нетерпение и ненависть. Какой-то миг казалось, что он не подчиниться и молчать не станет, но он, чувствуя, возможно, что потрясенные старейшины пока не готовы поддержать его, смирился. Он опустил глаза и склонил голову, как это подобает каждому Архитектору перед лицом Святой Иви.
— Мы не можем знать, — продолжала Харра, — действительно ли этот пилот есть светоносец, обещанный нам. Но мы можем подвергнуть его испытанию. — Она помолчала, дав старейшинам осмыслить ее намерение, и стала продолжать: — Мы должны также расследовать, как удалось Джанеггу пронести в Койвунеймин столь страшное оружие. Мы должны понять, как мог полностью очищенный старейшина подчиняться программе, побудившей его покуситься на убийство нашего гостя.
— Расследование! — крикнул кто-то. — Назначим расследование!
— Расследование! — поддержали его другие голоса.
Харра склонила голову в знак уважения к просьбе старейшин и подняла руку, призывая к молчанию.
— Пока все это решается, мы просим пилота погостить у нас в доме. И воина-поэта тоже. Охрана проводит их туда, когда закончится заседание. А теперь мы помолимся за душу Джанегга Ивиорвана. Он подчинился наихудшей из программ, но потом очистился от ее негативного влияния, и мы должны помолиться, чтобы он нашел путь к Богу Эде.
И Харра завела длинную и витиеватую молитву, где говорилось о неистребимости информации и конечной концентрации всего сущего в Боге Эде. Закончив, она склонила голову и со стоном — как видно, попытка защитить внука не прошла для нее даром, — поднялась из-за пюпитра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Охранники унесли труп Джанегга, и Харра попросила старейшин вернуться на свои места, но следовать повестке дня никто уже не пытался. Харра с трудом добилась, чтобы старейшины перестали показывать на Данло пальцами и перешептываться. Одни объявляли его еретиком, потенциальным хакра, и винили в страшной смерти Джанегга, но другие, более приверженные правде, в том числе и глава элиди Киссия эн ли Эде, старались не закрывать глаза перед произошедшим ужасом. Они видели, как все было в действительности, видели, как Данло играл на флейте перед лицом смерти и как безумие ушло из глаз Джанегга. Харра Иви эн ли Эде тоже была свидетельницей этого чуда. Своим сильным, звучным голосом она рассказала Койвунеймину о том, что видела, и напомнила старейшинам, в чем заключается идеал Архитектора. Она склонила голову перед Данло и процитировала стих из “Видений”: “Человек, не знающий страха, который исцелит живых”.
Пока старейшины осознавали то, как она связала Данло с хорошо знакомыми им строками Алгоритма, бесстрастный взгляд Харры упал на Бертрама Джаспари. А рот, говорил этот взгляд, человек боязливый, не могущий даже самого себя исцелить от своих преступных амбиций. Следующие ее слова были обращены как ко всему Койвунеймину, так и лично к Бертраму:
— Мы слышали, что Данло ви Соли Рингесс — сын хакра и что он держал речь перед собранием святотатцев-рингистов. Но быть родственником хакра — не преступление, и никто из нас не слышал, что говорил он на том собрании. Подумаем лучше о нас самих и о том, что мы видели здесь сегодня. А видели мы вот что: пилот встретил своего убийцу без страха и исцелил его своей музыкой. Что за музыка! Никогда еще мы не слышали ничего подобного! Никогда не ощущали такой силы и такой красоты. Старейшина Джанегг тоже почувствовал это. Он обезумел от ненависти к пилоту — обезумел настолько, что решился убить, и нам следует спросить себя, кто запрограммировал в нем эту страсть. Был ли это он сам? Возможно, да, а возможно, и нет. Ясно одно: мы видели, как старейшина Джанегг опустил оружие и обратился к себе за новой программой. Разве не Данло ви Соли Рингесс вызвал этот процесс? Разве не он в конечном счете исцелил Джанегга от безумия “своим дыханием и светом своих глаз”? Кто из нас видел когда-нибудь подобное чудо? И кто из нас не помнит пророчества?
Тут Харра сделала паузу и посмотрела на Бертрама так, словно он никогда не понимал истинного духа Алгоритма, не говоря уже о требованиях, которым должен соответствовать не только старейшина Архитекторов, но и любой человек.
— Теперь мы процитируем стих из “Видений” полностью, — сказала она, — и просим вас слушать внимательно.
По знаку Харры ее внук Леандр эн ли Дару Эде подал ей воды. Она смочила губы и посмотрела на Данло долгим, глубоким взглядом, странно улыбаясь при этом.
— “Однажды, — начала она, цитируя слова Николоса Дару Эде, сказанные им его последователям перед самым преображением, — однажды, когда вы будете близки к отчаянию, явится к вам человек со звезд. Он перепишет наихудшие ваши программы своим дыханием и светом своих глаз. Этот человек, не знающий страха, который исцелит живых, и войдет к мертвым, и посмотрит на небесные огни внутри себя, не утратив разума. Он будет только человек — то, чем только и может быть каждый из людей. Однако он будет истинным Архитектором Бога, ибо в нем Божественная Программа для человека реализуется в совершенстве. В темные времена он будет светоносцем и, подобно звезде, укажет вам путь ко всему, что возможно”.
Эти древние слова применительно к собственной персоне позабавили Данло и вызвали у него улыбку. Но в Койвунеймине никто не улыбался. Многие, включая Киссию эн ли Эде, смотрели на Данло с обновленной надеждой, как будто видели его в первый раз. Но ивиомилы восприняли предположение о том, что Данло и есть человек, о котором говорится в “Видениях”, как оскорбление. Бертрам Джаспари в довольно ребяческом порыве энергии гнева грохнул по столу кулаком и крикнул:
— Он наман, а возможно, и хакра! Как осмелилась Святая Иви даже предположить, что он светоносец!
— Как осмелился ты? — Харра гневно, в упор, смотрела на человека, мечтающего свергнуть ее и вполне способного привести Церковь к погибели.
Старейшины смотрели теперь только на них двоих.
— Ты привела его в нашу Палату, и одно это…
— Мы просим тебя замолчать. — Под ее учтивым тоном, как меч в шелковых ножнах, таилась сталь.
Бертрам осекся на полуслове и сел с полуоткрытым ртом. В его маленьких глазках читались хитрость, нетерпение и ненависть. Какой-то миг казалось, что он не подчиниться и молчать не станет, но он, чувствуя, возможно, что потрясенные старейшины пока не готовы поддержать его, смирился. Он опустил глаза и склонил голову, как это подобает каждому Архитектору перед лицом Святой Иви.
— Мы не можем знать, — продолжала Харра, — действительно ли этот пилот есть светоносец, обещанный нам. Но мы можем подвергнуть его испытанию. — Она помолчала, дав старейшинам осмыслить ее намерение, и стала продолжать: — Мы должны также расследовать, как удалось Джанеггу пронести в Койвунеймин столь страшное оружие. Мы должны понять, как мог полностью очищенный старейшина подчиняться программе, побудившей его покуситься на убийство нашего гостя.
— Расследование! — крикнул кто-то. — Назначим расследование!
— Расследование! — поддержали его другие голоса.
Харра склонила голову в знак уважения к просьбе старейшин и подняла руку, призывая к молчанию.
— Пока все это решается, мы просим пилота погостить у нас в доме. И воина-поэта тоже. Охрана проводит их туда, когда закончится заседание. А теперь мы помолимся за душу Джанегга Ивиорвана. Он подчинился наихудшей из программ, но потом очистился от ее негативного влияния, и мы должны помолиться, чтобы он нашел путь к Богу Эде.
И Харра завела длинную и витиеватую молитву, где говорилось о неистребимости информации и конечной концентрации всего сущего в Боге Эде. Закончив, она склонила голову и со стоном — как видно, попытка защитить внука не прошла для нее даром, — поднялась из-за пюпитра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159