Раздался скрежет заржавленной стали, и дверь стала медленно отворяться. В ознаменование своей победы Данло захотелось воздеть руки к небу и закричать, как птица талло, но вместо этого он согнулся пополам и стал ловить ртом воздух в почти полном изнеможении.
Его оживил ветер. Белое дыхание мира насытило его усталую кровь лучше всякого кислорода, и Данло втащил свой рюкзак в преддверие храма. Это высокое помещение выглядело так же, как во всех утрадесских храмах, где Данло удалось побывать. По всему его периметру стояли на мраморных постаментах статуи Николоса Дару Эде в человеческом образе.
Кроме них, здесь имелись стальные скамьи, холодные световые шары, сухой фонтан, затянутый паутиной и заваленный дохлыми насекомыми, а высоко под потолком — горячие световые шары, не излучавшие больше ни света, ни тепла. На северной стене, лицом к которой стоял Данло, были изображены важнейшие сцены из жизни Эде. Картины по крайней мере ничуть не утратили жизни, и Данло с улыбкой поглядел, как Юлиус Ульрик Эде, отец будущего бога, знакомит маленького сына в первый его день рождения с его первым учебным компьютером.
Затем Данло обратил взгляд на анализатор посреди зала. Этот зловещего вида черный ящик был приделан к блестящему хромовому постаменту, доходящему человеку до пояса. Достойному Архитектору, входящему в любой из храмов Вселенской Кибернетической Церкви, полагалось вложить в анализатор правую руку и ждать спокойно и безмолвно, стараясь не потеть, пока прибор сканирует его ДНК. Если он действительно достоин, то есть недавно прошел очищение от негативных программ и аккуратно платит Церкви свою Десятину, — прозвучит мелодичная трель и лицо Архитектора на мгновение появится на северной стене, вместе с улыбающимся ему свыше Богом Эде. Но если Архитектор не очищался с прошлого года, сигнал тревоги оповестит роботов-охранников о том, что в храм вторгся недостойный.
На варварских планетах наподобие Ультимы в анализаторы вставлялись иглы со смертоносным ядом. Тот, кто осмеливался войти в храм неочищенным, чувствовал, как входит в его плоть холодная сталь, а за этим следовал страшный ожог экканы или другого яда. Данло полагал, что здешний анализатор тоже мертв, как все вокруг, однако проверять это не стал и лишь прислонил свой рюкзак к его пьедесталу. Потом поклонился сияющему на стене лику Эде и отправился исследовать другие помещения храма.
Через маленькую дверь справа он вошел в одну из гардеробных. В этой узкой комнате со скамейками и стальными шкафчиками Архитекторы мужского пола снимали уличную одежду и надевали сначала исподнее, кард ал аи, а поверх молитвенные кимоно, после чего покрывали свои бритые головы специальными шапочками. Только одевшись подобающим образом, они могли войти в одну из двух дверей, ведущих во внутреннюю часть храма.
Архитектор, нуждающийся в очищении, вверял себя одному из чтецов в многочисленных очистительных камерах вдоль западной и восточной стены храма. Данло знал, что за очистительными камерами, на задах храма, находится хоспис, где умирающие Архитекторы проводят последние минуты своего человеческого существования. Там же помещается камера преображения, где их сознание копируется и помещается в вечный компьютер, — и, разумеется, крематорий, куда отправляются освобожденные от душ тела. К этому залу с большими плазменными печами примыкают кельи чтецов и старейшин.
Данло представлялся редкий случай проникнуть в эти запертые помещения, но сначала он хотел побывать в двух центральных залах храма. Поэтому он, как достойный Архитектор, должным образом одетый и очищенный, открыл дверь в медитационный зал и вошел туда.
При входе у него захватило дух от изумления. Медитационному залу полагалось быть голым, просторным и настраивающим на возвышенные мысли. Здесь не должно было находиться ничего, кроме шерстяных молитвенных матов и мерцающих стен, от которых отражаются произносимые шепотом молитвы. Между тем взору Данло предстало множество разных вещей. На подставках из прозрачного кристалла, похожего на алмаз, стояли гиры, сельдаки, мантелеты, кевалиновые фигуры и шлемы различных очистительных компьютеров. Вся эта кибернетика включала в себя реликвии и святыни разных эдических сект. Один из стендов демонстрировал даже священные эдические огни Реформированной Церкви, некогда живые драгоценные огневиты, которые теперь, видимо, умерли безвозвратно.
Имелись в зале и другие вещи, используемые в обрядах этой межзвездной религии: бабри старейшин Вселенской Церкви Эде, посох-компьютер Кибернетических Пилигримов Мультиплекса, бутылка священного вина, употребляемого Отцами Эде, и копия кибершапочки самого Эде — неотъемлемая деталь таких культов, как Братство Эде, Союз Фосторских Сепаратистов и Архитекторы Вселенского Бога. Кроме всего этого, здесь невидимо для Данло присутствовали около ста священных зеркал, взятых, возможно, из ста различных церквей. Они под разными углами отражали коллекцию собранных в зале предметов, и одно из них, находящееся на виду, отразило самого Данло, который остановился перед ним, разглядывая свою бороду, отросшую за время путешествия.
Рядом со стеклянным сосудом, где хранилась голубая роза, священная реликвия Архитекторов Эволюционной Церкви Эде, Данло обнаружил стенд с дюжиной флейт и шакухачи и вспомнил, что Николос Дару Эде был выдающимся флейтистом.
Улыбнувшись при мысли о совершаемом им святотатстве, Данло взял одну из флейт и прошел с ней через портал, соединяющий медитационный зал с контактным. Он надеялся, что святая святых храма окажется не столь заставленной и ее акустика будет более благоприятной для игры на флейте.
Прямо перед собой Данло увидел алтарь, покрытый белым ковром. Здесь, как и в известных своей строгостью церквях Утрадеса, на алтаре находился один-единственный предмет: точная копия вечного компьютера Эде, черный куб на зеркальной хромовой подставке. Вокруг алтаря на блестящем полу располагались аккуратными рядами сотни молитвенных матов. На каждом из них, точно посередине, поблескивал контактный шлем. Казалось, что здесь вот-вот начнется богослужение: Архитекторы в своих блистающих кимоно войдут в зал, преклонят колени на матах, возложат на себя хромированные шлемы и подключатся к вечному компьютеру на алтаре. Но в этом заброшенном храме не было Архитекторов — был только Данло ви Соли Рингесс, собиравшийся сыграть на своей новой флейте в знак своего вечного поклонения человеческой душе.
Он уже приложил мундштук к губам, когда заметил слева от себя мерцание разноцветных огней. Там, у другой двери контактного зала, стоял так называемый образник, прибор, с помощью которого Архитекторы Старой Церкви могут наблюдать чудо преображения Эде-Человека в Эде-Бога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Его оживил ветер. Белое дыхание мира насытило его усталую кровь лучше всякого кислорода, и Данло втащил свой рюкзак в преддверие храма. Это высокое помещение выглядело так же, как во всех утрадесских храмах, где Данло удалось побывать. По всему его периметру стояли на мраморных постаментах статуи Николоса Дару Эде в человеческом образе.
Кроме них, здесь имелись стальные скамьи, холодные световые шары, сухой фонтан, затянутый паутиной и заваленный дохлыми насекомыми, а высоко под потолком — горячие световые шары, не излучавшие больше ни света, ни тепла. На северной стене, лицом к которой стоял Данло, были изображены важнейшие сцены из жизни Эде. Картины по крайней мере ничуть не утратили жизни, и Данло с улыбкой поглядел, как Юлиус Ульрик Эде, отец будущего бога, знакомит маленького сына в первый его день рождения с его первым учебным компьютером.
Затем Данло обратил взгляд на анализатор посреди зала. Этот зловещего вида черный ящик был приделан к блестящему хромовому постаменту, доходящему человеку до пояса. Достойному Архитектору, входящему в любой из храмов Вселенской Кибернетической Церкви, полагалось вложить в анализатор правую руку и ждать спокойно и безмолвно, стараясь не потеть, пока прибор сканирует его ДНК. Если он действительно достоин, то есть недавно прошел очищение от негативных программ и аккуратно платит Церкви свою Десятину, — прозвучит мелодичная трель и лицо Архитектора на мгновение появится на северной стене, вместе с улыбающимся ему свыше Богом Эде. Но если Архитектор не очищался с прошлого года, сигнал тревоги оповестит роботов-охранников о том, что в храм вторгся недостойный.
На варварских планетах наподобие Ультимы в анализаторы вставлялись иглы со смертоносным ядом. Тот, кто осмеливался войти в храм неочищенным, чувствовал, как входит в его плоть холодная сталь, а за этим следовал страшный ожог экканы или другого яда. Данло полагал, что здешний анализатор тоже мертв, как все вокруг, однако проверять это не стал и лишь прислонил свой рюкзак к его пьедесталу. Потом поклонился сияющему на стене лику Эде и отправился исследовать другие помещения храма.
Через маленькую дверь справа он вошел в одну из гардеробных. В этой узкой комнате со скамейками и стальными шкафчиками Архитекторы мужского пола снимали уличную одежду и надевали сначала исподнее, кард ал аи, а поверх молитвенные кимоно, после чего покрывали свои бритые головы специальными шапочками. Только одевшись подобающим образом, они могли войти в одну из двух дверей, ведущих во внутреннюю часть храма.
Архитектор, нуждающийся в очищении, вверял себя одному из чтецов в многочисленных очистительных камерах вдоль западной и восточной стены храма. Данло знал, что за очистительными камерами, на задах храма, находится хоспис, где умирающие Архитекторы проводят последние минуты своего человеческого существования. Там же помещается камера преображения, где их сознание копируется и помещается в вечный компьютер, — и, разумеется, крематорий, куда отправляются освобожденные от душ тела. К этому залу с большими плазменными печами примыкают кельи чтецов и старейшин.
Данло представлялся редкий случай проникнуть в эти запертые помещения, но сначала он хотел побывать в двух центральных залах храма. Поэтому он, как достойный Архитектор, должным образом одетый и очищенный, открыл дверь в медитационный зал и вошел туда.
При входе у него захватило дух от изумления. Медитационному залу полагалось быть голым, просторным и настраивающим на возвышенные мысли. Здесь не должно было находиться ничего, кроме шерстяных молитвенных матов и мерцающих стен, от которых отражаются произносимые шепотом молитвы. Между тем взору Данло предстало множество разных вещей. На подставках из прозрачного кристалла, похожего на алмаз, стояли гиры, сельдаки, мантелеты, кевалиновые фигуры и шлемы различных очистительных компьютеров. Вся эта кибернетика включала в себя реликвии и святыни разных эдических сект. Один из стендов демонстрировал даже священные эдические огни Реформированной Церкви, некогда живые драгоценные огневиты, которые теперь, видимо, умерли безвозвратно.
Имелись в зале и другие вещи, используемые в обрядах этой межзвездной религии: бабри старейшин Вселенской Церкви Эде, посох-компьютер Кибернетических Пилигримов Мультиплекса, бутылка священного вина, употребляемого Отцами Эде, и копия кибершапочки самого Эде — неотъемлемая деталь таких культов, как Братство Эде, Союз Фосторских Сепаратистов и Архитекторы Вселенского Бога. Кроме всего этого, здесь невидимо для Данло присутствовали около ста священных зеркал, взятых, возможно, из ста различных церквей. Они под разными углами отражали коллекцию собранных в зале предметов, и одно из них, находящееся на виду, отразило самого Данло, который остановился перед ним, разглядывая свою бороду, отросшую за время путешествия.
Рядом со стеклянным сосудом, где хранилась голубая роза, священная реликвия Архитекторов Эволюционной Церкви Эде, Данло обнаружил стенд с дюжиной флейт и шакухачи и вспомнил, что Николос Дару Эде был выдающимся флейтистом.
Улыбнувшись при мысли о совершаемом им святотатстве, Данло взял одну из флейт и прошел с ней через портал, соединяющий медитационный зал с контактным. Он надеялся, что святая святых храма окажется не столь заставленной и ее акустика будет более благоприятной для игры на флейте.
Прямо перед собой Данло увидел алтарь, покрытый белым ковром. Здесь, как и в известных своей строгостью церквях Утрадеса, на алтаре находился один-единственный предмет: точная копия вечного компьютера Эде, черный куб на зеркальной хромовой подставке. Вокруг алтаря на блестящем полу располагались аккуратными рядами сотни молитвенных матов. На каждом из них, точно посередине, поблескивал контактный шлем. Казалось, что здесь вот-вот начнется богослужение: Архитекторы в своих блистающих кимоно войдут в зал, преклонят колени на матах, возложат на себя хромированные шлемы и подключатся к вечному компьютеру на алтаре. Но в этом заброшенном храме не было Архитекторов — был только Данло ви Соли Рингесс, собиравшийся сыграть на своей новой флейте в знак своего вечного поклонения человеческой душе.
Он уже приложил мундштук к губам, когда заметил слева от себя мерцание разноцветных огней. Там, у другой двери контактного зала, стоял так называемый образник, прибор, с помощью которого Архитекторы Старой Церкви могут наблюдать чудо преображения Эде-Человека в Эде-Бога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159