Он искал внутри себя знакомый ритм, но не чувствовал почти ничего.
— Экстр разрастается почти по экспоненте. Если он дойдет до ядра галактики, где плотность звезд очень велика, возможна цепная реакция сверхновых. Возможно, что вся галактика…
Продолжая, Данло стал чувствовать, что Единства действительно сосредоточены не на одних его словах. Эти сияющие безглазые существа непонятно как смотрели на него. Он тоже посмотрел на себя и заметил, что огни, которыми переливается его тело, постоянно меняют порядок и интенсивность.
Возможно ли, что в этих световых узорах закодирована информация о его кибернетическом “я”? Быть может, Единства читают его мысли и эмоции с легкостью цефика, разгадывающего страх по чьим-то потным ладоням?
С самого своего вступления в Орден Данло часто думал о том, какую часть своей личности способен сохранить человек, воспроизводя себя в кибернетическом пространстве. Насколько возможно втиснуть такие качества, как холодность снега, неистовая любовь матери к ребенку или ненависть человека к себе самому, в символы и модели, действующие в блистающем небытии Поля?
Нараины, разумеется, верят, что кибернетическое воспроизведение как раз и освобождает базовое “я” от тех аспектов существования, которые они определяют как плотские, животные, иллюзорные, ограниченные и чересчур жизненные. Их коллективная мечта — это высшая, более подлинная жизнь, и они утверждают, что лишь самые подлинные и реальные черты личности выживают при воспроизведении в степени пиктограммы и еще более высоких степенях. То, как человек относится к своей жизни и к своему глубокому сознанию, — всего лишь фикция, полагают они.
Может ли это быть правдой? — думал Данло. Возможно ли, что его подлинное “я” в самом деле не имеет лица, как подтаявшая ледяная статуя или хибакуся, неосторожно взглянувший на ядерный взрыв? Я их не вижу, думал он. А если я не вижу их, как могут они видеть меня?
Когда Данло закончил свою речь, Маралах, Рея и Единство четырех по имени Бодхидева стали расспрашивать его об Ордене, о полученном им образовании, о его детстве в племени алалоев. Они хотели постигнуть суть его любви к математике и еще более глубокой любви к женщине по имени Тамара Десятая Ашторет. Бережно, почти нежно, они исследовали его ненависть к смертоубийству, и к бывшему другу Хануману ли Тошу, и более всего к самому чувству ненависти. В сущности, они хотели знать о нем все. Он чувствовал, что Единства слышат его мысли чуть ли не раньше, чем он их высказывает. Их компьютеры заглядывали в речевые центры его мозга и расшифровывали багряные облачка загорающихся там нейронов.
Выделяя из этих красивых узоров индивидуальные мысли, компьютеры прослеживали электрохимические импульсы, идущие от мозга к нервам языка и горла, и таким образом предсказывали произносимые Данло слова.
Они читали то, что находилось на поверхности, но Данло чувствовал, что в более глубокие его мысли или в память эта электронная телепатия не проникает. Это сознательное ограничение сканирующих процессов входило в этику Трансцендентальных Единств. Для них, как и для всех воспроизведенных в Поле нараинов, человеческое сознание было священно, как храм. Человек должен делиться собой с другими лишь в той степени, которая желательна ему. Как правило, для этого отбирается все самое лучшее: мудрые идеи, благородные мысли, гармоничные эмоции — три базовых элемента личности, которые нараины определяют как добро, правду и красоту. Как плохо они видят меня, думал Данло. Как мало желают видеть.
Но некоторые Единства, возможно, видели его лучше, чем ему представлялось. Вернее, он вызывал у них больше надежд, поскольку они сосредоточивались на тех его чертах и талантах, которые, по их мнению, делали его идеальным послом к Архитекторам Старой Церкви. Эти Единства стояли за то, чтобы открыть ему местонахождение Таннахилла, но другие, видимо, еще колебались. Способность доверить свою судьбу этому странному пришельцу со звезд почти не укладывалась в их мировоззрение.
Горячие дебаты о том, как им следует поступить, продолжались долго. Такие Единства, как Аэзир, Нинлиль и Шахар, решительно возражали против передачи Данло какой-либо информации о Таннахилле. Их бурные эмоции проявлялись в пульсации рубиновых огней. Затем Шахар, который до сих пор выражал свое несогласие чуть ли не криком, вдруг переменил свое мнение, решил проявить рассудительность, озарил Данло своим светом и выступил с поразительным предложением: Мы приглашаем Данло ей Соли Рингесса разделить наше Единство. Мы хотели бы узнать его поближе, изнутри, приняв его разум в свой. Лишь тогда мы сможем решить, следует ли показывать ему искомую им звезду.
Шахар пообещал, что, если Данло сумеет убедить его в своей правоте, он будет отстаивать его, Данло, дело перед другими Единствами, особенно перед Нинлилем, Шивой и их многочисленными сторонниками, возражающими против открытия любой информации. Откровенность этого предложения, пусть даже разумного во многих отношениях, шокировала обычно безмятежные Единства. Это было все равно как если бы одинокая женщина предложила совершить совокупление с инопланетянином иного вида — или с собакой.
Согласен ли ты разделить нашу сущность, Данло ей Соли Рингесс?
Над прудами повисла тишина. Катура Дару и другие светозарные, еще не вышедшие за пределы самих себя, смотрели на Данло с завистью и почтением, а 4084 Трансцендентальных Единства замерли без движения, как звезды в зимнюю ночь. Абраксас, Маралах, Мананнан и Тир — все ждали в сияющем молчании, оплетающем Данло световой сетью.
— Хорошо, — сказал Данло звонко и смело, хотя в животе у него крутило так, словно он поел несвежей рыбы. — Я разделю ваше Единство.
Тогда войди.
Светозарный Данло пристально посмотрел на Шахар, улыбнулся странности того, что намеревался сделать, поклонился и сделал свой первый шаг навстречу Единству.
Глава 15
ЕДИНСТВО
Несуществующее (материальное) преходяще, вечное (душа) не претерпевает изменений.
Бхагавад-гита, 2:16
Светящаяся сфера по имени Шахар отделилась от других Единств и подплыла к Данло. Она висела всего в нескольких дюймах над плоской мокрой скалой, и Данло почему-то понял, что должен идти в ее свет, как в открытую дверь. Он понял это и пошел, осторожно ступая по скользкому камню.
Свет Шахара был так силен, что он заслонил рукой глаза. Когда он подошел совсем близко, Единство разверзлось перед ним, подобно пасти кита. Шахар поистине был велик и красив, как кит-косатка — а возможно, столь же свиреп, плотояден и дик.
Неужели это так трудно, Данло ей Соли Рингесс?
Данло сделал последний шаг к Шахару, и ему показалось, что он вступил в чистый пруд — или, скорее, вошел в радугу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
— Экстр разрастается почти по экспоненте. Если он дойдет до ядра галактики, где плотность звезд очень велика, возможна цепная реакция сверхновых. Возможно, что вся галактика…
Продолжая, Данло стал чувствовать, что Единства действительно сосредоточены не на одних его словах. Эти сияющие безглазые существа непонятно как смотрели на него. Он тоже посмотрел на себя и заметил, что огни, которыми переливается его тело, постоянно меняют порядок и интенсивность.
Возможно ли, что в этих световых узорах закодирована информация о его кибернетическом “я”? Быть может, Единства читают его мысли и эмоции с легкостью цефика, разгадывающего страх по чьим-то потным ладоням?
С самого своего вступления в Орден Данло часто думал о том, какую часть своей личности способен сохранить человек, воспроизводя себя в кибернетическом пространстве. Насколько возможно втиснуть такие качества, как холодность снега, неистовая любовь матери к ребенку или ненависть человека к себе самому, в символы и модели, действующие в блистающем небытии Поля?
Нараины, разумеется, верят, что кибернетическое воспроизведение как раз и освобождает базовое “я” от тех аспектов существования, которые они определяют как плотские, животные, иллюзорные, ограниченные и чересчур жизненные. Их коллективная мечта — это высшая, более подлинная жизнь, и они утверждают, что лишь самые подлинные и реальные черты личности выживают при воспроизведении в степени пиктограммы и еще более высоких степенях. То, как человек относится к своей жизни и к своему глубокому сознанию, — всего лишь фикция, полагают они.
Может ли это быть правдой? — думал Данло. Возможно ли, что его подлинное “я” в самом деле не имеет лица, как подтаявшая ледяная статуя или хибакуся, неосторожно взглянувший на ядерный взрыв? Я их не вижу, думал он. А если я не вижу их, как могут они видеть меня?
Когда Данло закончил свою речь, Маралах, Рея и Единство четырех по имени Бодхидева стали расспрашивать его об Ордене, о полученном им образовании, о его детстве в племени алалоев. Они хотели постигнуть суть его любви к математике и еще более глубокой любви к женщине по имени Тамара Десятая Ашторет. Бережно, почти нежно, они исследовали его ненависть к смертоубийству, и к бывшему другу Хануману ли Тошу, и более всего к самому чувству ненависти. В сущности, они хотели знать о нем все. Он чувствовал, что Единства слышат его мысли чуть ли не раньше, чем он их высказывает. Их компьютеры заглядывали в речевые центры его мозга и расшифровывали багряные облачка загорающихся там нейронов.
Выделяя из этих красивых узоров индивидуальные мысли, компьютеры прослеживали электрохимические импульсы, идущие от мозга к нервам языка и горла, и таким образом предсказывали произносимые Данло слова.
Они читали то, что находилось на поверхности, но Данло чувствовал, что в более глубокие его мысли или в память эта электронная телепатия не проникает. Это сознательное ограничение сканирующих процессов входило в этику Трансцендентальных Единств. Для них, как и для всех воспроизведенных в Поле нараинов, человеческое сознание было священно, как храм. Человек должен делиться собой с другими лишь в той степени, которая желательна ему. Как правило, для этого отбирается все самое лучшее: мудрые идеи, благородные мысли, гармоничные эмоции — три базовых элемента личности, которые нараины определяют как добро, правду и красоту. Как плохо они видят меня, думал Данло. Как мало желают видеть.
Но некоторые Единства, возможно, видели его лучше, чем ему представлялось. Вернее, он вызывал у них больше надежд, поскольку они сосредоточивались на тех его чертах и талантах, которые, по их мнению, делали его идеальным послом к Архитекторам Старой Церкви. Эти Единства стояли за то, чтобы открыть ему местонахождение Таннахилла, но другие, видимо, еще колебались. Способность доверить свою судьбу этому странному пришельцу со звезд почти не укладывалась в их мировоззрение.
Горячие дебаты о том, как им следует поступить, продолжались долго. Такие Единства, как Аэзир, Нинлиль и Шахар, решительно возражали против передачи Данло какой-либо информации о Таннахилле. Их бурные эмоции проявлялись в пульсации рубиновых огней. Затем Шахар, который до сих пор выражал свое несогласие чуть ли не криком, вдруг переменил свое мнение, решил проявить рассудительность, озарил Данло своим светом и выступил с поразительным предложением: Мы приглашаем Данло ей Соли Рингесса разделить наше Единство. Мы хотели бы узнать его поближе, изнутри, приняв его разум в свой. Лишь тогда мы сможем решить, следует ли показывать ему искомую им звезду.
Шахар пообещал, что, если Данло сумеет убедить его в своей правоте, он будет отстаивать его, Данло, дело перед другими Единствами, особенно перед Нинлилем, Шивой и их многочисленными сторонниками, возражающими против открытия любой информации. Откровенность этого предложения, пусть даже разумного во многих отношениях, шокировала обычно безмятежные Единства. Это было все равно как если бы одинокая женщина предложила совершить совокупление с инопланетянином иного вида — или с собакой.
Согласен ли ты разделить нашу сущность, Данло ей Соли Рингесс?
Над прудами повисла тишина. Катура Дару и другие светозарные, еще не вышедшие за пределы самих себя, смотрели на Данло с завистью и почтением, а 4084 Трансцендентальных Единства замерли без движения, как звезды в зимнюю ночь. Абраксас, Маралах, Мананнан и Тир — все ждали в сияющем молчании, оплетающем Данло световой сетью.
— Хорошо, — сказал Данло звонко и смело, хотя в животе у него крутило так, словно он поел несвежей рыбы. — Я разделю ваше Единство.
Тогда войди.
Светозарный Данло пристально посмотрел на Шахар, улыбнулся странности того, что намеревался сделать, поклонился и сделал свой первый шаг навстречу Единству.
Глава 15
ЕДИНСТВО
Несуществующее (материальное) преходяще, вечное (душа) не претерпевает изменений.
Бхагавад-гита, 2:16
Светящаяся сфера по имени Шахар отделилась от других Единств и подплыла к Данло. Она висела всего в нескольких дюймах над плоской мокрой скалой, и Данло почему-то понял, что должен идти в ее свет, как в открытую дверь. Он понял это и пошел, осторожно ступая по скользкому камню.
Свет Шахара был так силен, что он заслонил рукой глаза. Когда он подошел совсем близко, Единство разверзлось перед ним, подобно пасти кита. Шахар поистине был велик и красив, как кит-косатка — а возможно, столь же свиреп, плотояден и дик.
Неужели это так трудно, Данло ей Соли Рингесс?
Данло сделал последний шаг к Шахару, и ему показалось, что он вступил в чистый пруд — или, скорее, вошел в радугу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159