Это момент рухнувших надежд, момент сомнений, крушения иллюзий и даже отчаяния. Для Данло этот момент настал, когда он вышел из мультиплекса у звезды, указанной ему Рейной.
Там он обнаружил изумрудно-фиолетовую планету с совершенно незнакомой ему флорой. Он надеялся, что этот красивый мир окажется Таннахиллом — ведь Таннахилл отмечал если не конец его пути, то хотя бы этап на пути к осуществлению его целей. Он проведет с Архитекторами переговоры, расскажет им об Ордене и Цивилизованных Мирах, попросит у них средство от болезни, убивающей алалоев; а под конец, если судьба предоставит ему такой случай, он сдержит обещание, данное призраку Николоса Дару Эде, и вернет ему замороженное, трехтысячелетней давности тело. Он сделает все это и еще больше, если мужество и удача не изменят ему. Данло понимал, что в реальности его шансы на успех не так уж велики, но после пира у сайни он охмелел от оптимизма, как чайка от забродившей черники, и невозможного для него не существовало. Поэтому, узнав что этот желанный мир — не Таннахилл, а Новый Алюмит, он рухнул в такую безнадежность, что все краски планеты померкли для него и дыхание стеснилось в груди.
— Пилот, что с тобой?
Без светящейся голограммы Эде кабина была бы черна, как ящик цефика. Для Данло, плавающего в ней голым, как младенец в материнском чреве, во вселенной вообще не осталось света. На миг он и думать забыл о компьютере с его голограммой.
— Пилот, пилот!
— Я устал, — ответил наконец Данло. — Слишком давно не был дома.
— Возможно, ты неверно определил координаты этой звезды.
Данло, несмотря на свое мрачное настроение, улыбнулся. Даже кадет, если бы ему показали эту яркую звезду, не затруднился бы определить ее координаты.
— Или ты ошибся и это не та звезда, которую показала тебе женщина.
— Нет, та самая.
— Значит, звезду перепутали сайни — еще до того, как убили Архитекторов у себя на пиру.
— Возможно.
— И то, что у этой звезды имеется такая благоприятная для жизни планета, всего лишь совпадение.
— Совпадение, — повторил Данло.
— И то, что этот мир заселен людьми, тоже совпадение.
У Данло в голове царила тьма, как в заброшенной пещере, но при этих словах Эде он кое-что вспомнил, и в нем словно факел зажгли.
— Слишком много совпадений, — сказал он.
— Значит, в случай ты не веришь? — В бытность свою человеком, программистом и кибер-архитектором, Эде всегда выступал против тихизма — философского учения, утверждающего, что вся реальность абсолютно случайна. Теперь, в качестве призрака галактического бога, он стал придерживаться менее строгих взглядов.
— Я не верю, что Бог играет в кости со вселенной, — сказал Данло, цитируя Эйнштейна. — Совпадения всегда интригуют, правда?
— Возможно, но стоит ли искать в них какой-то смысл?
— Смысл есть во всем.
Эде испустил механический, запрограммированный вздох и спросил:
— Какой же смысл в том, что ты нашел мир под названием Новый Алюмит там, где надеялся найти Таннахилл?
Сразу же после выхода на орбиту Данло, следуя правилам своего Ордена, связался с планетой по радио и почти незамедлительно получил ответ. Язык обитателей планеты происходил, очевидно, от древнего иштвана. Эде переводил с него без затруднений и сразу выяснил, что эти люди, называющие себя нараинами, ничего не знают о Таннахилле.
— Ты правда не знаешь? — отзываясь на вопрос Эде, спросил Данло.
— Нет, не знаю.
— Ты забыл, что Николос Дару Эде родился на планете Алюмит?
Эде умолк, обрабатывая информацию. Его лицо приобрело выражение глубокой задумчивости, а электронные глаза компьютера стали расплывчатыми, как у младенца.
— Должно быть, я случайно сократил из памяти информацию о своей родной планете, — сказал он наконец. — Но странно, что я забыл факт этого сокращения.
— Память вообще странная штука. Я сам вспомнил про Алюмит, только когда ты заговорил о совпадениях.
— Думаю, ты заметил еще одно совпадение, — сказал Эде, глядя Данло в глаза. — Нараины говорят на производном от иштвана диалекте.
Данло кивнул.
— Иштван — это язык Старой Церкви, да?
— Верно. Однако через двести лет после Великого Раскола 1749 года, к концу Войны Контактов, у Архитекторов насчитывалось около пятидесяти сект, и все они считали иштван своим священным языком. Архитекторы-миссионеры разнесли его по всей галактике.
— Но именно Старая Церковь обосновалась в Экстре.
— Возможно, другие церкви последовали ее примеру.
— Да, возможно.
— Или миссионеры Старой Церкви обучили предков этих нараинов иштвану.
— Мы можем подобрать с тысячу разных гипотез по поводу того, почему Таннахилл этим нараинам якобы неизвестен, — улыбнулся Данло.
— Твое “якобы” не укрылось от моего внимания. Думаешь, эти люди нам лгут?
— Не знаю, но тут есть что-то странное. Почему, например, их мир называется Новый Алюмит?
— Кто его знает. Может быть, в галактике полно таких “новых” миров.
— Я хотел бы это исследовать, — сказал Данло.
— Мы могли бы поговорить с ними еще раз.
— Мне хотелось бы встретиться с ними лично.
— Ты имеешь в виду видеосвязь?
Данло медленно покачал головой. В ответ программа Эде генерировала нечто вроде тревоги.
— Ты подразумеваешь, что хочешь совершить посадку на этой планете?
— Да.
— Но это очень опасно, — тут же заявил Эде, который после сайнийского пира относился к потенциально опасным ситуациям очень настороженно. — Незнакомый мир, незнакомый народ…
— Пилотам приходится рисковать везде и всегда.
— Пусть так. Но разве риск не должен быть пропорционален ожидаемому результату?
— Ты торгуешься, как купец, — сказал Данло, но тут же устыдился своей грубости, — даже по отношению к компьютеру. — Извини. Но нараины все-таки могут что-то знать о Таннахилле — чем не результат?
Эде пораздумал над этим, и его светящийся лик сделался почти непроницаемым.
— Но в Экстре, возможно, есть еще сотня планет, где люди знают о Таннахилле — и не делают из этого тайны.
— Как сайни, например?
— Хотя бы. Если бы мы нашли в этом секторе похожий на них народ, мы могли бы подготовиться заранее.
— Понятно.
— Сайни и подобные им дикари не знают техники, и от них будет легко защититься в случае чего.
— Сайни не дикари.
— Но у них нет…
— Я все равно не стану вооружаться, если ты это имеешь в виду.
— Но как же ты намерен защищать себя здесь, на этой планете? Нараины — народ цивилизованный.
По техническому развитию Новый Алюмит, очевидно, действительно не уступал любому из Цивилизованных Миров. Его континенты были густо усеяны городами — крупными аркологиями, поднимающимися высоко в небо. Нараины пользовались радио и голографией, а система их внутрипланетной связи была весьма сложна, как успел понять Данло из своего разговора с неким кибернетическим сообществом под названием Абраксас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Там он обнаружил изумрудно-фиолетовую планету с совершенно незнакомой ему флорой. Он надеялся, что этот красивый мир окажется Таннахиллом — ведь Таннахилл отмечал если не конец его пути, то хотя бы этап на пути к осуществлению его целей. Он проведет с Архитекторами переговоры, расскажет им об Ордене и Цивилизованных Мирах, попросит у них средство от болезни, убивающей алалоев; а под конец, если судьба предоставит ему такой случай, он сдержит обещание, данное призраку Николоса Дару Эде, и вернет ему замороженное, трехтысячелетней давности тело. Он сделает все это и еще больше, если мужество и удача не изменят ему. Данло понимал, что в реальности его шансы на успех не так уж велики, но после пира у сайни он охмелел от оптимизма, как чайка от забродившей черники, и невозможного для него не существовало. Поэтому, узнав что этот желанный мир — не Таннахилл, а Новый Алюмит, он рухнул в такую безнадежность, что все краски планеты померкли для него и дыхание стеснилось в груди.
— Пилот, что с тобой?
Без светящейся голограммы Эде кабина была бы черна, как ящик цефика. Для Данло, плавающего в ней голым, как младенец в материнском чреве, во вселенной вообще не осталось света. На миг он и думать забыл о компьютере с его голограммой.
— Пилот, пилот!
— Я устал, — ответил наконец Данло. — Слишком давно не был дома.
— Возможно, ты неверно определил координаты этой звезды.
Данло, несмотря на свое мрачное настроение, улыбнулся. Даже кадет, если бы ему показали эту яркую звезду, не затруднился бы определить ее координаты.
— Или ты ошибся и это не та звезда, которую показала тебе женщина.
— Нет, та самая.
— Значит, звезду перепутали сайни — еще до того, как убили Архитекторов у себя на пиру.
— Возможно.
— И то, что у этой звезды имеется такая благоприятная для жизни планета, всего лишь совпадение.
— Совпадение, — повторил Данло.
— И то, что этот мир заселен людьми, тоже совпадение.
У Данло в голове царила тьма, как в заброшенной пещере, но при этих словах Эде он кое-что вспомнил, и в нем словно факел зажгли.
— Слишком много совпадений, — сказал он.
— Значит, в случай ты не веришь? — В бытность свою человеком, программистом и кибер-архитектором, Эде всегда выступал против тихизма — философского учения, утверждающего, что вся реальность абсолютно случайна. Теперь, в качестве призрака галактического бога, он стал придерживаться менее строгих взглядов.
— Я не верю, что Бог играет в кости со вселенной, — сказал Данло, цитируя Эйнштейна. — Совпадения всегда интригуют, правда?
— Возможно, но стоит ли искать в них какой-то смысл?
— Смысл есть во всем.
Эде испустил механический, запрограммированный вздох и спросил:
— Какой же смысл в том, что ты нашел мир под названием Новый Алюмит там, где надеялся найти Таннахилл?
Сразу же после выхода на орбиту Данло, следуя правилам своего Ордена, связался с планетой по радио и почти незамедлительно получил ответ. Язык обитателей планеты происходил, очевидно, от древнего иштвана. Эде переводил с него без затруднений и сразу выяснил, что эти люди, называющие себя нараинами, ничего не знают о Таннахилле.
— Ты правда не знаешь? — отзываясь на вопрос Эде, спросил Данло.
— Нет, не знаю.
— Ты забыл, что Николос Дару Эде родился на планете Алюмит?
Эде умолк, обрабатывая информацию. Его лицо приобрело выражение глубокой задумчивости, а электронные глаза компьютера стали расплывчатыми, как у младенца.
— Должно быть, я случайно сократил из памяти информацию о своей родной планете, — сказал он наконец. — Но странно, что я забыл факт этого сокращения.
— Память вообще странная штука. Я сам вспомнил про Алюмит, только когда ты заговорил о совпадениях.
— Думаю, ты заметил еще одно совпадение, — сказал Эде, глядя Данло в глаза. — Нараины говорят на производном от иштвана диалекте.
Данло кивнул.
— Иштван — это язык Старой Церкви, да?
— Верно. Однако через двести лет после Великого Раскола 1749 года, к концу Войны Контактов, у Архитекторов насчитывалось около пятидесяти сект, и все они считали иштван своим священным языком. Архитекторы-миссионеры разнесли его по всей галактике.
— Но именно Старая Церковь обосновалась в Экстре.
— Возможно, другие церкви последовали ее примеру.
— Да, возможно.
— Или миссионеры Старой Церкви обучили предков этих нараинов иштвану.
— Мы можем подобрать с тысячу разных гипотез по поводу того, почему Таннахилл этим нараинам якобы неизвестен, — улыбнулся Данло.
— Твое “якобы” не укрылось от моего внимания. Думаешь, эти люди нам лгут?
— Не знаю, но тут есть что-то странное. Почему, например, их мир называется Новый Алюмит?
— Кто его знает. Может быть, в галактике полно таких “новых” миров.
— Я хотел бы это исследовать, — сказал Данло.
— Мы могли бы поговорить с ними еще раз.
— Мне хотелось бы встретиться с ними лично.
— Ты имеешь в виду видеосвязь?
Данло медленно покачал головой. В ответ программа Эде генерировала нечто вроде тревоги.
— Ты подразумеваешь, что хочешь совершить посадку на этой планете?
— Да.
— Но это очень опасно, — тут же заявил Эде, который после сайнийского пира относился к потенциально опасным ситуациям очень настороженно. — Незнакомый мир, незнакомый народ…
— Пилотам приходится рисковать везде и всегда.
— Пусть так. Но разве риск не должен быть пропорционален ожидаемому результату?
— Ты торгуешься, как купец, — сказал Данло, но тут же устыдился своей грубости, — даже по отношению к компьютеру. — Извини. Но нараины все-таки могут что-то знать о Таннахилле — чем не результат?
Эде пораздумал над этим, и его светящийся лик сделался почти непроницаемым.
— Но в Экстре, возможно, есть еще сотня планет, где люди знают о Таннахилле — и не делают из этого тайны.
— Как сайни, например?
— Хотя бы. Если бы мы нашли в этом секторе похожий на них народ, мы могли бы подготовиться заранее.
— Понятно.
— Сайни и подобные им дикари не знают техники, и от них будет легко защититься в случае чего.
— Сайни не дикари.
— Но у них нет…
— Я все равно не стану вооружаться, если ты это имеешь в виду.
— Но как же ты намерен защищать себя здесь, на этой планете? Нараины — народ цивилизованный.
По техническому развитию Новый Алюмит, очевидно, действительно не уступал любому из Цивилизованных Миров. Его континенты были густо усеяны городами — крупными аркологиями, поднимающимися высоко в небо. Нараины пользовались радио и голографией, а система их внутрипланетной связи была весьма сложна, как успел понять Данло из своего разговора с неким кибернетическим сообществом под названием Абраксас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159