Через прогалины в пушистых белых облаках Данло различал лишь бурые с белым складки знаменитого Гиндукуша, хребта смерти. Несколько секунд спустя корабль прошел над первыми вершинами Гималаев. Один из телескопов показывал Данло ледяные склоны Сагарматы, самой высокой горы, названной в честь богини-матери.
Если этот мир действительно создал Эде, он почти в точности воспроизвел Старую Землю за десять тысяч лет до Роения. Гора со своими ледникам, снеговыми отрогами и обращенными на юг седловинами почти полностью совпадала с исторической Сагарматой, изображение которой показывал Данло компьютер. Соседние с ней горы, Пумори и Кумбудзе, тоже ничем не отличались от компьютерных моделей. На северо-западе сверкал Кайлас — древние буддисты называли эту гору Канг Римпоче и почитали как святыню. Данло опознал ее по близлежащему озеру Манасаровар. В то самое время, когда он смотрел на это красивое озеро, его корабль принял сигнал — самый обыкновенный, хотя и слабый радиосигнал, подаваемый ежесекундно, с частотой биения человеческого сердца. Компьютер не нашел в этих медленных, стабильных волнах никакой информации, и Данло рассудил, что это просто маяк вроде того, что на невернесской горе Уркель своими вспышками отводит ветрорезы и легкие корабли от опасных скал внизу. Но зачем мог понадобиться радиомаяк на девственной Земле, над которой летают только орлы, совы да крылатые насекомые?
Данло, опасаясь выйти из диапазона загадочного маяка, включил двигатели и направил корабль вниз. Сигнал, как он определил, шел с одного из мелких пиков на западе Гималаев. Данло, склоняясь к решению обследовать этот пик, вел “Снежную сову” через атмосферу, ионы, облака и ветер к высокогорной долине, где не было почти ничего, кроме камней и снега.
Он приземлился на снежном поле не шире Хофгартенского пляжа в Невернесе, открыл кабину и вышел на старый слоистый снег. Зная, что снаружи будет холодно, он надел свою шерстяную камелайку, сапоги и черную шубу, которую ему выдали при поступлении в кадеты. Для защиты от ослепительного горного света он вооружился поляризованными очками. Чистейший разреженный воздух сверкал, отражая блеск заснеженных гор и ледников. Прямо на севере высился нужный Данло пик. Прищурившись от снегового сияния горы, Данло разглядел на одном из ее выступов здание — небольшое, довольно простое сооружение, темные деревянные балки составляли контраст с мерцающими стенами из органического камня. Оно очень напоминало старый архитекторский храм, виденный Данло однажды на Утрадесе. Зачем было Эде строить подобный храм в горной седловине Земли, затерянной в глубине Экстра? Данло был уверен, однако, что радиосигнал исходил именно из этого храма, и без всякой причины надеялся, что маяк и сам храм откроют ему тайну смерти Бога Эде. Полный надежд, мечты и воспоминаний, Данло, не раздумывая больше, надвинул очки на глаза и начал свое долгое восхождение.
Он затратил на это почти весь день. В мультиплексе пилот за то же время способен пройти шестьсот триллионов миль, но пилот, несущий по неровному горному склону, помимо собственного веса, тяжелый рюкзак с провизией, палаткой, сменной одеждой и кислородными баллонами, больше двенадцати миль вряд ли одолеет. Сам подъем был не очень труден, но Данло много дней провел в невесомости, и это ослабило его мышцы. Он отвык от физических упражнений, и восхождение на холоде, в разреженном воздухе быстро истощило его силы. Несколько раз он останавливался, чтобы подышать кислородом из маленького голубого баллона — всего баллонов у него было пять штук. Большинство взрослых мужчин способны подняться гораздо выше, не присасываясь к пластиковой соске, и Данло немного стыдился своей слабости.
Впрочем, он находился сейчас на высочайшем горном хребте планеты, идентичной Старой Земле. Две трети атмосферы вместе с джунглями, океанами и пыльными равнинами лежало ниже его. От недостатка кислорода тромб мог бы закупорить ему легкое.
Голова уже болела невыносимо: поднимаясь все выше по сверкающим снегам, он чувствовал себя так, будто в глаз ему вбили осколок камня. Благоразумнее было бы, конечно, выждать несколько дней и акклиматизироваться к горному воздуху, а потом уже лезть наверх. Но воля и гордость наполняли Данло ненавистью к благоразумию — так похороненный заживо ненавидит холодные клариевые стены своего склепа. Ему казалось, что сигнал радиомаяка бьет у него в крови, как барабан, и он, задыхаясь, продолжал подниматься в гору.
Его путь пролегал по солнечным склонам, покрытым рододендронами и другими цветами. Выше начались скалы, где не росло ничего, кроме мха и рыже-зеленых лишайников. Еще выше были только голые камни, снег и лед. Когда он наконец добрался до перевала и ступил на широкую седловину, где стоял храм, сумерки уже окрасили снежные поля вокруг него серой тенью. Он мог бы разбить палатку прямо на снегу, но его целью было дойти до храма как можно скорее и заночевать в его стенах.
Данло странно было видеть здесь это здание, словно вынутое из его памяти. К его воротам по снегу не вела ни одна тропа. Храм стоял посередине широкой природной чаши изо льда и гранита, окруженный темнеющими вершинами с севера и юга. Первое впечатление не обмануло Данло: храм в самом деле был невелик. Ни одна из четырех его стен не превышала сотни ярдов. Имеющий форму правильного куба, он торчал в снегу, как чрезмерно разросшийся солевой кристалл. Если бы не органический камень его стен, он был бы, откровенно говоря, просто уродливым.
Вечерний холод уже давал о себе знать, когда Данло двинулся к храму. Дорога не отняла у него много времени. Он подошел по хрустящему снегу к воротам, похожим на обыкновенные двойные двери, — двум деревянным створкам в каменной стене. К ним вели десять пологих ступеней, и Данло поднялся по ним.
Ворота были наглухо закрыты, а возможно, и заперты, и Данло постучал по их поперечному брусу своим ледорубом. Удары стали о твердое старое дерево вызвали эхо среди ледников и горных пиков. Данло постучался снова и стал ждать.
В горной тишине, в чистом воздухе, так близко от звезд даже пар от его дыхания казался грубым и слишком материальным. Данло, стоя перед безмолвной дверью, смотрел на чужие созвездия в небе. Ему казалось, что из космоса над планетой вот-вот появится “Красный дракон”. В конце концов он решил открыть дверь самостоятельно. Ледорубом он отгреб снег от ее основания и сколол обнаружившийся там старый лед. Он очень устал и потому провозился с этим нехитрым делом довольно долго. Решив, что дверь ничего больше не держит, он ухватился за стальное кольцо в ней и потянул, но она не открылась. Он скинул рюкзак, уперся ногой в другую створку и стал тянуть изо всех сил — так, что мускулы напряглись до дрожи, позвоночник едва не хрустнул и шейные артерии вздулись, как змеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Если этот мир действительно создал Эде, он почти в точности воспроизвел Старую Землю за десять тысяч лет до Роения. Гора со своими ледникам, снеговыми отрогами и обращенными на юг седловинами почти полностью совпадала с исторической Сагарматой, изображение которой показывал Данло компьютер. Соседние с ней горы, Пумори и Кумбудзе, тоже ничем не отличались от компьютерных моделей. На северо-западе сверкал Кайлас — древние буддисты называли эту гору Канг Римпоче и почитали как святыню. Данло опознал ее по близлежащему озеру Манасаровар. В то самое время, когда он смотрел на это красивое озеро, его корабль принял сигнал — самый обыкновенный, хотя и слабый радиосигнал, подаваемый ежесекундно, с частотой биения человеческого сердца. Компьютер не нашел в этих медленных, стабильных волнах никакой информации, и Данло рассудил, что это просто маяк вроде того, что на невернесской горе Уркель своими вспышками отводит ветрорезы и легкие корабли от опасных скал внизу. Но зачем мог понадобиться радиомаяк на девственной Земле, над которой летают только орлы, совы да крылатые насекомые?
Данло, опасаясь выйти из диапазона загадочного маяка, включил двигатели и направил корабль вниз. Сигнал, как он определил, шел с одного из мелких пиков на западе Гималаев. Данло, склоняясь к решению обследовать этот пик, вел “Снежную сову” через атмосферу, ионы, облака и ветер к высокогорной долине, где не было почти ничего, кроме камней и снега.
Он приземлился на снежном поле не шире Хофгартенского пляжа в Невернесе, открыл кабину и вышел на старый слоистый снег. Зная, что снаружи будет холодно, он надел свою шерстяную камелайку, сапоги и черную шубу, которую ему выдали при поступлении в кадеты. Для защиты от ослепительного горного света он вооружился поляризованными очками. Чистейший разреженный воздух сверкал, отражая блеск заснеженных гор и ледников. Прямо на севере высился нужный Данло пик. Прищурившись от снегового сияния горы, Данло разглядел на одном из ее выступов здание — небольшое, довольно простое сооружение, темные деревянные балки составляли контраст с мерцающими стенами из органического камня. Оно очень напоминало старый архитекторский храм, виденный Данло однажды на Утрадесе. Зачем было Эде строить подобный храм в горной седловине Земли, затерянной в глубине Экстра? Данло был уверен, однако, что радиосигнал исходил именно из этого храма, и без всякой причины надеялся, что маяк и сам храм откроют ему тайну смерти Бога Эде. Полный надежд, мечты и воспоминаний, Данло, не раздумывая больше, надвинул очки на глаза и начал свое долгое восхождение.
Он затратил на это почти весь день. В мультиплексе пилот за то же время способен пройти шестьсот триллионов миль, но пилот, несущий по неровному горному склону, помимо собственного веса, тяжелый рюкзак с провизией, палаткой, сменной одеждой и кислородными баллонами, больше двенадцати миль вряд ли одолеет. Сам подъем был не очень труден, но Данло много дней провел в невесомости, и это ослабило его мышцы. Он отвык от физических упражнений, и восхождение на холоде, в разреженном воздухе быстро истощило его силы. Несколько раз он останавливался, чтобы подышать кислородом из маленького голубого баллона — всего баллонов у него было пять штук. Большинство взрослых мужчин способны подняться гораздо выше, не присасываясь к пластиковой соске, и Данло немного стыдился своей слабости.
Впрочем, он находился сейчас на высочайшем горном хребте планеты, идентичной Старой Земле. Две трети атмосферы вместе с джунглями, океанами и пыльными равнинами лежало ниже его. От недостатка кислорода тромб мог бы закупорить ему легкое.
Голова уже болела невыносимо: поднимаясь все выше по сверкающим снегам, он чувствовал себя так, будто в глаз ему вбили осколок камня. Благоразумнее было бы, конечно, выждать несколько дней и акклиматизироваться к горному воздуху, а потом уже лезть наверх. Но воля и гордость наполняли Данло ненавистью к благоразумию — так похороненный заживо ненавидит холодные клариевые стены своего склепа. Ему казалось, что сигнал радиомаяка бьет у него в крови, как барабан, и он, задыхаясь, продолжал подниматься в гору.
Его путь пролегал по солнечным склонам, покрытым рододендронами и другими цветами. Выше начались скалы, где не росло ничего, кроме мха и рыже-зеленых лишайников. Еще выше были только голые камни, снег и лед. Когда он наконец добрался до перевала и ступил на широкую седловину, где стоял храм, сумерки уже окрасили снежные поля вокруг него серой тенью. Он мог бы разбить палатку прямо на снегу, но его целью было дойти до храма как можно скорее и заночевать в его стенах.
Данло странно было видеть здесь это здание, словно вынутое из его памяти. К его воротам по снегу не вела ни одна тропа. Храм стоял посередине широкой природной чаши изо льда и гранита, окруженный темнеющими вершинами с севера и юга. Первое впечатление не обмануло Данло: храм в самом деле был невелик. Ни одна из четырех его стен не превышала сотни ярдов. Имеющий форму правильного куба, он торчал в снегу, как чрезмерно разросшийся солевой кристалл. Если бы не органический камень его стен, он был бы, откровенно говоря, просто уродливым.
Вечерний холод уже давал о себе знать, когда Данло двинулся к храму. Дорога не отняла у него много времени. Он подошел по хрустящему снегу к воротам, похожим на обыкновенные двойные двери, — двум деревянным створкам в каменной стене. К ним вели десять пологих ступеней, и Данло поднялся по ним.
Ворота были наглухо закрыты, а возможно, и заперты, и Данло постучал по их поперечному брусу своим ледорубом. Удары стали о твердое старое дерево вызвали эхо среди ледников и горных пиков. Данло постучался снова и стал ждать.
В горной тишине, в чистом воздухе, так близко от звезд даже пар от его дыхания казался грубым и слишком материальным. Данло, стоя перед безмолвной дверью, смотрел на чужие созвездия в небе. Ему казалось, что из космоса над планетой вот-вот появится “Красный дракон”. В конце концов он решил открыть дверь самостоятельно. Ледорубом он отгреб снег от ее основания и сколол обнаружившийся там старый лед. Он очень устал и потому провозился с этим нехитрым делом довольно долго. Решив, что дверь ничего больше не держит, он ухватился за стальное кольцо в ней и потянул, но она не открылась. Он скинул рюкзак, уперся ногой в другую створку и стал тянуть изо всех сил — так, что мускулы напряглись до дрожи, позвоночник едва не хрустнул и шейные артерии вздулись, как змеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159