– Верим, Царь!
А ведь он даже не коснулся парализованного рукой, отметил Петр. Только мысль. Как бы мимоходом, вполоборота... Вспомнил разговор с Кайафой, свои слова о том, что мысль нельзя уничтожить. Конечно, нельзя - тем более если она исцеляет безнадежно больных. О том, что она раскалывает камни, вспоминать не хотелось...
Они по-прежнему буквально продирались сквозь возбужденную толпу, которая еле расступалась перед маленькой процессией. Петру и Иоанну пришли на помощь Иуда и Симон, они работали, как хорошо обученные бодигарды, и Петр понимал, почему в двадцатом и двадцать первом веках в его родной России эта профессия столь высоко ценилась. Он оглянулся, поискал глазами, успокоился: двое или трое учеников помогали двум Мариям не отстать от остальных. А то немудрено: с женщинами в этом-веке не церемонились.
Наклонился к Иешуа, которому, казалось, вся эта людская вакханалия была в привычку, он вроде бы и не замечал ее, спокойно себя чувствуя за мощными спинами охраны.
– Куда сейчас?
– В Храм.
– Откуда войдем?
– Отсюда... - Иешуа кивком головы указал на закрытые маленькие ворота в северной стене Храма, ведущие, как знал Петр, через короткий тоннель в стене прямо на двор язычников, на площадь, и которые открывались только для доставки на площадь, а оттуда в Храм, к жертвеннику, предназначенных к сожжению животных. Кстати, омывали их в тех же бассейнах Вифезда, где Христос совершил очередное чудо исцеления и где жаждущие оного не брезговали нырять в далеко не самую чистую воду. Петр бы не рискнул - после омовения там десятков, сотен, а сейчас, в Песах, и тысяч баранов. Поэтому в народе они, эти бассейны, и назывались еще Овечьими. Хорошенькое место выбрал Ангел Господень для "возмущения воды", гигиеническое...
– Они сейчас закрыты! - крикнул Петр, стараясь переорать толпу.
– Откроют, - скорее угадал, чем услышал Петр. Если Иешуа был уверен, что ворота кто-то отопрет, то Петру сомневаться не стоило. Да и, возможно, кто-то из десятки, отправленной в Иерусалим, мог с помощью пары монеток с профилем .Кесаря договориться и найти способ открыть не предназначенный для массового прохода паломников - ну разве проскользнет кто-то, когда служители заносят в Храм животных, - вход, который тем не менее однозначно был нарисован на всех полуофициальных, распространяемых всякими околоцерковными обществами, современных Петру-Мастеру библейских планах вхождения Иисуса в Иерусалим: именно отсюда, с севера.
Они не без труда пробились к воротам, сбитым из толстых деревянных дощищ, Петр несколько раз мощно стукнул в них, и - вот чудо! - они приоткрылись, и в маленькую щель высунулось испуганное лицо Иосии, или Иошияга, левита, служащего при Храме и ставшего впоследствии, как догадывался Петр, если, конечно, все сбудется, одним из апостолов, последующих за первыми одиннадцатью - исключая Иуду Искариота - учениками, апостолом, принявшим позже имя Варнавы. Теперь Петр ко времени вспомнил, что Иосия был у них в Капернауме, только недолго, похоже, дня три всего, но законно числился одним из семидесяти посланников Иешуа и одним из десяти, отправленных в Иерусалим. Все становилось более-менее понятным. Прислуживающий в храме левит легко и безнаказанно мог взять ключи и открыть ворота, чтобы пропустить своих, не заставлять Иешуа в первые дни Песаха тратить час, а то и более на то, чтобы добираться сквозь сотни верующих и ожидающих Машиаха людей до южных - главных! - тройных ворот и ворот Хульды.
Расцеловавшись наскоро с Иешуа, левит Иосия быстро повел их действительно коротким тоннелем и, не совершив даже традиционного омовения в миквах, поскольку таковых в тоннеле не было, - баранов в бассейнах моют, те же из верующих, что все-таки проникают на площадь сквозь Овечьи ворота, наверняка моются вместе с баранами, - и они очутились на просторном и тоже многолюдном дворе язычников.
Будем считать, решил Петр, что чудотворная остановка около Вифезды и была некоей виртуальной процедурой омовения.
И опять ожидаемая странность: Иешуа ждали именно отсюда, а не из ворот Хульды. Именно здесь, на северной части площади, собрались хорошо уже не сотни, но многие десятки паломников, пришедших в Храм на Песах и приветствующих Иешуа все тем же неканоническим:
– Хошина! Хошина, Машиах!
По-русски: спаси нас, Мессия, Помазанник; спаси нас, Царь! Никто, казалось, не сомневался в праве Иешуа называться Царем Иудейским.
Здесь, правда, не было никаких свежесрезанных веток, брошенных на пути, но плащи и платки все так же летели под ноги Машиаху.
– Какой сегодня день? - неожиданно спросил Иешуа.
– Четвертый, - ответил Иоанн. - Завтра уже - седер, праздничная трапеза... Между прочим, сейчас наступит полдень - время второго тёфила.
– Тебе ли не знать, Йоханан, - громко, не столько для Иоанна, сколько для десятков людей, слушающих его, сказал Иешуа, - что нет в Законе обязательного приказа молиться в отведенные для этого часы. Да и кто сейчас молится здесь, в Храме, где надо всем царит грязный процесс жертвоприношений, где сама жертва это и есть воплощенная молитва. Как просто: заплатил за барана или голубя - и свободен... А ведь молитва, великое таинство личного общения с Господом нашим, - это не наказание, а естественное желание души. Поэтому, кто хочет, пусть молится. Вот - Храм. Обернись к нему лицом и молись. Но только зачем? Внутри Святое место, где стоит только светильник, а дальше - Святая Святых, где ничего нет. Пусто. Чему тогда молиться, Йоханан? Пустому месту?.
Кто-то из толпы крикнул:
– Как ничего нет в Святой Святых? Там - Бог...
Иешуа яростно обернулся, отыскивая глазами крикнувшего.
– Бог везде! Он - в цветке, в дереве, в воде, бегущей по песку, Я уже говорил, кто не слышал: отсеки ветку - Бог там, подними камень - ты найдешь Его и под камнем. Поэтому молитесь, но молитесь там, где застал вас благой порыв принести молитву Отцу нашему. Молитесь с верою - и вам воздается сполна.
И опять кто-то спросил:
– А коли так, зачем тогда стоять лицом к Храму? Мы же и в наших деревнях всегда во время молитвы смотрим в сторону Иер- шалаима. А ты, Машиах, мы слышали, хочешь разрушить Храм...
– Да, хочу. - Иешуа, как всегда, когда спор заходил о главной для него теме, становился непримиримо яростным, не говорил - кричал. Хотя в общем гуле, висящем над двором язычников, только. так и можно было проповедовать - на крике. - И я его разрушу в одно мгновение. И в одно мгновение построю другой, Храм истинной, а не лживой Веры, той Веры, которую я, Царь Иудейский и Израильский, несу вам, люди... Поэтому всегда молитесь, глядя в сторону, которую Господь назначил для своего Храма, - но своего, пока скрытого от взглядов, а не того, что ему навязал сумасшедший убийца Ирод, лицемерно называвший себя великим царем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155