Разве исчезли убийства, воровство, прелюбодейство и прочие беды рода людского?.. И чем плохи были звери или птицы? Ведь это люди убивают себе подобных просто так, а не ради жизни своей или детей своих, и прелюбодействуют, и грабят, и наживаются на .награбленном, а в животном мире все существует по однажды созданным Богом и с тех пор нерушимым, логичным и четким законам...
Люди молчали. Слушали. Машиах говорил громко, энергично, зло. И смотрел каждому в глаза. Пристально, колко. Именно так: всем сразу и каждому в отдельности. И продолжал странные вопросы:
– И кто был свидетелем всего того, о чем рассказывает книга Брейшит? Тех, кто жил до потопа, никого не осталось. Тех, кто выжил и вновь начал род человеческий, - тех многие тысячи, но откуда взялись они? Ведь у Ноя была только жена, и три сына, и жены сынов. Откуда пошел род людской? Неизбежно кровосмешение! Нет и не могло быть свидетелей того, что не было и не могло быть в реальности! Я не пытаюсь усомниться в правоте книги Брейшит. Это великая книга! Но повторяю: не относитесь к ней как к документу. Это - начала Закона, начала Религии, начала философии, по которым мы живем не одно тысячелетие. Не говорите, как говорят фарисеи: как написано, так точно и было. Говорите: как написано, так и поступайте, ибо так нам записано поступать. Не ищите в фактах книги жизнеподобия - ищите в них глубокий жизненный смысл. Ради него все написано не теми, кто ВИДЕЛ, но теми, кто ЗНАЕТ. А знающих всегда много меньше, чем видевших. У минувших событий свидетелей всегда много больше, чем вообще могло быть. Как у усопшего человека, если он был известен и славен, возникают друзья и приятели, о коих он и не слыхал при жизни. А знающие знают не факт, ло Истину. И факт ими может быть просто придуман, чтобы облечь Истину в форму, удобную для понимания, как для философа, так и для крестьянина. Разве в притче вы ищете сюжет, а не глубокий философский смысл?
Иешуа смягчился, перевел дух, опять взглянул на пронзительно голубое галилейекое небо.
– А что до сынов Божиих... Так ведь когда создавалась книга, Брейшит? Когда о едином Боге никто на этой земле не ведал. Когда еще Бог не избрал для исполнения миссии Его на земле народ Израильский. Когда люди, жившие в земле Ханаанской, еще не отданной Богом по Завету Аврааму, знали только придуманных богов, число которых у разных народов и по сей день сосчитать трудно, Кто такие сыны Божий, кого имели в виду записчики книги? Ангелов? Но это не по законам Господа нашего - отпускать Ангелов своих творить дела - а особенно грехи! земные. Это скорее идет из традиций эллинства или римского пантеона богов. Это опять-таки всего лишь знаки, позаимствованные из чужих, но знакомых людям, религий. Знаки, на которых начинал строиться Закон нашего народа.
Посмотрел внимательно на аудиторию, словно задавая немой вопрос: "Ну что, понимаете меня, наконец?" Видимо, узрел что-то, решил закрепить:
– Еще раз повторю: не ищите здесь бывшего в жизни, но пытайтесь отыскать сущее, главное, ибо Тора - это свод законов, по которым мы живем, законов философии, логики, поведения, быта... Относитесь к притче как к поводу для того, чтобы подумать: так ли ты поступаешь? Верно ли? По заветам ли Господа нашего? И живите спокойно и счастливо. Еще раз повторяю вам: идите с миром. Бог будет с вами...
Последние слова Машиах произнес тихо, подняв руки, будто сдаваясь в плен, и опустив голову.
Никто не шелохнулся, несмотря на однозначное "идите". Оглушенные неожиданной проповедью, слушатели стояли, переваривая услышанное, накладывая его на свое новое ощущение решимости, недавно поселенное в них Иешуа. Тишину нарушали лишь галдящие птицы да необычно разгулявшийся ветер.
Не иначе погода портится.
Ученики размышляли над утвержденным: Тора - не документ. Простая вроде бы истина, но почему для ее постижения требуется ни много ни мало, а целый Машиах, краснеющий от напряжения и расхаживающий по траве, даже не приминая ее?..
Петр заметил, что они заметили.
Когда Иешуа говорил, Фома толкнул Иуду локтем в бок, кивнул головой в сторону Машиаха: мол, ничего необычного не видишь? Иуда присмотрелся, тихо охнул от удивления, шепнул что-то Натану, ну а тот дальше,..
Теперь Машиах уже стоял как обычный человек. Всем своим в общем-то небольшим весом - на зеленой, жесткой траве Фавора. Вертел в руках конец веревки-пояса, с рассеянным видом думал о чем-то.
Постепенно выходящие из оцепенения семьдесят избранных зашевелились, тихо заговорили. Никто из них не понимал, что же теперь делать: уходить, как было ведено, или подождать еще каких-нибудь инструкций? От группы отделился Надав, тихо подошел к Иешуа, тронул за плечо, спросил:
– Ну, так мы пойдем?
Машиах вздрогнул, будто его испугало прикосновение Надава. Видимо, опять ушел в себя, спрятался, думал о завтрашнем, послезавтрашнем, послепослезавтрашнем. Сегодняшнее для него - уже в прошлом. Сделано.
– Да, идите. Спасибо вам. - Иешуа улыбнулся.
– Спасибо и тебе, Машиах! - Кланяясь, Надав попятился назад. - Мы сделаем все, как ты говоришь. Мы не ошибемся ни на перст. А потом вернемся и расскажем. И каждый раз будем возвращаться и рассказывать. И с нами придут другие понявшие и поверившие.
– Только вот еще... - Иешуа поднял палец, будто вспомнил что-то. И верно вспомнил: - Не учите никого в своих городах и селах. Даже не пытайтесь. Ибо не бывает пророка в отечестве своем. Ведь и врач не может лечить соседей своих, знающих его издавна. И нет здесь разницы: врач лечит тело, а пророк - душу. Но и тот и другой могут принести как пользу, так и вред. Бойтесь навредить...
– Как скажешь, Машиах...
Что ж, в исполнении Канона, христианской истории, уместившейся в тоненькую книжку под названием "Новый Завет" (в отличие от Ветхого, старого, заключенного Богом с Авраамом...), для Иешуа, не имевшего о нем ни малейшего представления, был свой собственный смысл. Ему еще предстоит впереди согласиться с новым для себя именем и званием - Царя Иудейского, с именем и званием, которые для него будут не просто высоким сочетанием слов, но - высшим смыслом его пророческой, проповеднической деятельности, законным финалом ее плюс все-таки удовлетворением неизжитых детских амбиций. Царь Горы, блин... Это будет позже, но и ныне он прав, тысячу раз прав: ему пора множить число преданных, число тех, кто понесет его Веру и его Слово в каждый дом, в каждую семью - сначала здесь, в Иудее, в Идумее, в Самарии, потом дальше - в Элладу, на Апеннинский полуостров, в земли персов. А потом и в Европу... Семьдесят - это тоже только начало. Семьдесят миссионеров Христа, кто пусть неловко, неумело, но искренне и честно произнесет людям что-нибудь этакое: "По предвидению Бога Отца, при освящении от Духа, к послушанию и окроплению кровью Иисуса Христа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Люди молчали. Слушали. Машиах говорил громко, энергично, зло. И смотрел каждому в глаза. Пристально, колко. Именно так: всем сразу и каждому в отдельности. И продолжал странные вопросы:
– И кто был свидетелем всего того, о чем рассказывает книга Брейшит? Тех, кто жил до потопа, никого не осталось. Тех, кто выжил и вновь начал род человеческий, - тех многие тысячи, но откуда взялись они? Ведь у Ноя была только жена, и три сына, и жены сынов. Откуда пошел род людской? Неизбежно кровосмешение! Нет и не могло быть свидетелей того, что не было и не могло быть в реальности! Я не пытаюсь усомниться в правоте книги Брейшит. Это великая книга! Но повторяю: не относитесь к ней как к документу. Это - начала Закона, начала Религии, начала философии, по которым мы живем не одно тысячелетие. Не говорите, как говорят фарисеи: как написано, так точно и было. Говорите: как написано, так и поступайте, ибо так нам записано поступать. Не ищите в фактах книги жизнеподобия - ищите в них глубокий жизненный смысл. Ради него все написано не теми, кто ВИДЕЛ, но теми, кто ЗНАЕТ. А знающих всегда много меньше, чем видевших. У минувших событий свидетелей всегда много больше, чем вообще могло быть. Как у усопшего человека, если он был известен и славен, возникают друзья и приятели, о коих он и не слыхал при жизни. А знающие знают не факт, ло Истину. И факт ими может быть просто придуман, чтобы облечь Истину в форму, удобную для понимания, как для философа, так и для крестьянина. Разве в притче вы ищете сюжет, а не глубокий философский смысл?
Иешуа смягчился, перевел дух, опять взглянул на пронзительно голубое галилейекое небо.
– А что до сынов Божиих... Так ведь когда создавалась книга, Брейшит? Когда о едином Боге никто на этой земле не ведал. Когда еще Бог не избрал для исполнения миссии Его на земле народ Израильский. Когда люди, жившие в земле Ханаанской, еще не отданной Богом по Завету Аврааму, знали только придуманных богов, число которых у разных народов и по сей день сосчитать трудно, Кто такие сыны Божий, кого имели в виду записчики книги? Ангелов? Но это не по законам Господа нашего - отпускать Ангелов своих творить дела - а особенно грехи! земные. Это скорее идет из традиций эллинства или римского пантеона богов. Это опять-таки всего лишь знаки, позаимствованные из чужих, но знакомых людям, религий. Знаки, на которых начинал строиться Закон нашего народа.
Посмотрел внимательно на аудиторию, словно задавая немой вопрос: "Ну что, понимаете меня, наконец?" Видимо, узрел что-то, решил закрепить:
– Еще раз повторю: не ищите здесь бывшего в жизни, но пытайтесь отыскать сущее, главное, ибо Тора - это свод законов, по которым мы живем, законов философии, логики, поведения, быта... Относитесь к притче как к поводу для того, чтобы подумать: так ли ты поступаешь? Верно ли? По заветам ли Господа нашего? И живите спокойно и счастливо. Еще раз повторяю вам: идите с миром. Бог будет с вами...
Последние слова Машиах произнес тихо, подняв руки, будто сдаваясь в плен, и опустив голову.
Никто не шелохнулся, несмотря на однозначное "идите". Оглушенные неожиданной проповедью, слушатели стояли, переваривая услышанное, накладывая его на свое новое ощущение решимости, недавно поселенное в них Иешуа. Тишину нарушали лишь галдящие птицы да необычно разгулявшийся ветер.
Не иначе погода портится.
Ученики размышляли над утвержденным: Тора - не документ. Простая вроде бы истина, но почему для ее постижения требуется ни много ни мало, а целый Машиах, краснеющий от напряжения и расхаживающий по траве, даже не приминая ее?..
Петр заметил, что они заметили.
Когда Иешуа говорил, Фома толкнул Иуду локтем в бок, кивнул головой в сторону Машиаха: мол, ничего необычного не видишь? Иуда присмотрелся, тихо охнул от удивления, шепнул что-то Натану, ну а тот дальше,..
Теперь Машиах уже стоял как обычный человек. Всем своим в общем-то небольшим весом - на зеленой, жесткой траве Фавора. Вертел в руках конец веревки-пояса, с рассеянным видом думал о чем-то.
Постепенно выходящие из оцепенения семьдесят избранных зашевелились, тихо заговорили. Никто из них не понимал, что же теперь делать: уходить, как было ведено, или подождать еще каких-нибудь инструкций? От группы отделился Надав, тихо подошел к Иешуа, тронул за плечо, спросил:
– Ну, так мы пойдем?
Машиах вздрогнул, будто его испугало прикосновение Надава. Видимо, опять ушел в себя, спрятался, думал о завтрашнем, послезавтрашнем, послепослезавтрашнем. Сегодняшнее для него - уже в прошлом. Сделано.
– Да, идите. Спасибо вам. - Иешуа улыбнулся.
– Спасибо и тебе, Машиах! - Кланяясь, Надав попятился назад. - Мы сделаем все, как ты говоришь. Мы не ошибемся ни на перст. А потом вернемся и расскажем. И каждый раз будем возвращаться и рассказывать. И с нами придут другие понявшие и поверившие.
– Только вот еще... - Иешуа поднял палец, будто вспомнил что-то. И верно вспомнил: - Не учите никого в своих городах и селах. Даже не пытайтесь. Ибо не бывает пророка в отечестве своем. Ведь и врач не может лечить соседей своих, знающих его издавна. И нет здесь разницы: врач лечит тело, а пророк - душу. Но и тот и другой могут принести как пользу, так и вред. Бойтесь навредить...
– Как скажешь, Машиах...
Что ж, в исполнении Канона, христианской истории, уместившейся в тоненькую книжку под названием "Новый Завет" (в отличие от Ветхого, старого, заключенного Богом с Авраамом...), для Иешуа, не имевшего о нем ни малейшего представления, был свой собственный смысл. Ему еще предстоит впереди согласиться с новым для себя именем и званием - Царя Иудейского, с именем и званием, которые для него будут не просто высоким сочетанием слов, но - высшим смыслом его пророческой, проповеднической деятельности, законным финалом ее плюс все-таки удовлетворением неизжитых детских амбиций. Царь Горы, блин... Это будет позже, но и ныне он прав, тысячу раз прав: ему пора множить число преданных, число тех, кто понесет его Веру и его Слово в каждый дом, в каждую семью - сначала здесь, в Иудее, в Идумее, в Самарии, потом дальше - в Элладу, на Апеннинский полуостров, в земли персов. А потом и в Европу... Семьдесят - это тоже только начало. Семьдесят миссионеров Христа, кто пусть неловко, неумело, но искренне и честно произнесет людям что-нибудь этакое: "По предвидению Бога Отца, при освящении от Духа, к послушанию и окроплению кровью Иисуса Христа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155