..
А они и вправду зажили, хотя и остались еще уродливые, покрытые коркой шрамы на запястьях и лодыжках.
– Неужто совсем не больно? - спросила мать, не отпускающая сына, вцепившаяся обеими руками в его наплечный платок.
– Все прошло. Не беспокойся, - рассеянно отвечал Иешуа, улыбаясь и глядя куда-то вдаль, поверх голов собеседников. - Я опять с вами. Не стоит больше печалиться... - И вдруг заинтересовался: - Вы куда-то торопились?
Иоанн, единственный из всех, кто понимал происходящее, счел нужным вмешаться, взять на себя лидерство среди "непонимающих":
– Мы пришли к твоей могиле, Учитель, где накануне дня шабата оставили тебя мертвым. Сегодня - первый день недели и второй - траура. Но ты знаешь: в шабат можно только молиться, а сегодня соседи Лазаря в Вифании должны приготовить поминальную трапезу... - Он говорил подробно, мягко, как человеку, впавшему в состояние амнезии, напоминал об известном и привычном, но звучало это вполне к месту. А что? Человек отсутствовал в этом мире, мог и забыть о земном. Да и чувствовал Иоанн - как и Петр, - что мысли Иешуа сейчас где-то далеко, что могучий и непонятный механизм под названием "мозг" что-то обсчитывает, бросив на сей процесс всю свою мощность. Как компьютер. А на бытовое у него не осталось ни байта... - Мы ждали встречи с могильным камнем, а увидели живого Машиаха. Попробуй представить наше изумление и нашу радость!
Петр чувствовал, как Иоанн пытается пробиться в сознание Иешуа, но безуспешно. Он, Петр, уже попробовал и бросил, поскольку прервать работу компа, считающего программу, можно только одним способом - вынуть из него винт-кристалл. Но то, что не удалось Петру, получилось у Иоанна. Иешуа внезапно ожил, глаза его, до того застывшие и невидящие, загорелись, он словно решил наконец вернуться из "там" в "здесь" и сделал это по-библейски , точно, используя полученный и прочитанный ночью материал.
– Я еще не взошел к Отцу Моему, - выдал он почти дословную цитату из Евангелия как раз от Иоанна, - я лишь восхожу к Нему, к Отцу Моему и Отцу вашему и к Богу Моему и Богу вашему. Я рад видеть вас и обнадежить вас. Мы еще долго пробудем вместе. И как послал меня Отец, так и я посылаю вас... - Он сложил ладони корабликом и дунул в них. И из пустых ладоней словно облачко поднялось, поплыло в нагретом воздухе, на мгновение окутало каждого и исчезло. - Примите Духа Святого, - сказал Иешуа, улыбаясь. Он совсем ожил, обрел способность к легкой и невинной иронии, даже мельком глянул на Петра: мол, устраивает текст? - А дальше - ваш выбор и ваше право. Кому простите грехи, тому они простятся. На ком оставите, на том они и останутся. Вы - мои апостолы, мои посланники, мои вестники. Вас осталось, к несчастью, только одиннадцать, но очень скоро будет больше... А что до трапезы в доме моего друга Лазаря... - он нашел старика, ласково кивнул ему, - то не надо ее отменять. Нам есть кого помянуть: брата нашего Иуду, в смертной печали покинувшего нас брата. Да, ему не хватило веры, чтобы продолжать жить и бороться, он - умелый и сильный воин! - оказался слабым духом, но ведь он принял смерть за меня... Закон не приветствует слабых, это правда. Но отныне и во веки веков закон - это я. Пусть те, кто не был с нами, кто не истоптал подошв своих по дорогам Галили, кто не входил со мной во враждебный сущему Иершалаим, кто не видел моего Распятия и кто не слышит меня сейчас, - пусть они придумают небылицы о нашем времени. Бог им судья!
– А ты не судья? - не утерпел Петр.
– Я - нет, - усмехнулся Иешуа. - Будет сказано: "блаженны увидевшие и уверовавшие". Я так и думаю. Будет сказано умным, кто возьмется хоть в малости сил своих описать недлинную жизнь нашу как бесконечный подвиг: "Много сотворил Машиах разных чудес, о которых не писано в книге сей..." - Он привлек к себе Иоанна, обнял его. Не отпуская, закончил: - И даже если кто-то что-то добавит своего - того, что не было, а так хотелось, чтоб было, пусть добавит - Бог ему судья. Но не я, Кифа, не я. Мне судить - последующих... - И, отпустив Иоанна, не подозревающего, что произнесенные Машиахом слова вычитаны из будущей книги Богослова, спросил буднично: - Лазарь, мы идем к тебе или останемся болтать посреди дороги?
Лазарь засуетился, что-то бросил на ходу сестрам, что-то приказное, поспешил вперед, обогнав остальных метров на Тридцать, спохватился, притормозил, дождался всех, извиняюще улыбаясь: мол, не обессудьте, мол, от всего от этого крыша поехала...
Вообще-то она у всех поехала.
Все вдруг ужасно заторопились в Вифанию, хотя ходу до нее, как уж не раз отмечалось, всего ничего, а на дворе - утро, до вечерней трапезы - еще жить и жить, но Иешуа будто бы определил задачу людям, у которых в ближайшей перспективе не наблюдалось никаких задач, кроме соблюдения траура, а тут - и не траур вроде бы, хотя теперь он - по Иуде, но он все же сам себя порешил, так что траур, да, но какой-то не очень настоящий...
Они слышали: закон теперь - это Машиах. Но прежний Закон тоже еще не умер, привыкли все к нему, как можно забыть...
А ведь Иешуа не случайно, не вдруг очнулся от "нездешнего." пребывания. Петру подумалось, что комп просто досчитал программу.
Или ту малую часть ее, которая основывалась только на услышанном от Петра и прочитанном ночью. И что же он насчитал?.. Петр сейчас не волновался, знал: ученик скажет и спросит. Ученику нужна информация. Нового Завета и чудом обнаруженной в каком-то из книгохранилищ или кристаллохранилищ компьютерной распечатки латинского варианта книги по истории религий ему явно мало. А версию о знании, которое исчезнет через сорок дней, начальники в Службе скушали. Может, они и не очень поверили Петру, может, и закрались какие-то положенные случаю подозрения, но и они помнили: сорок дней есть у всех, произойти за эти дни может всякое. А уж Служба-то себя всерьез числила непогрешимо всесильной. И еще. Служба исповедовала старое правило всех служб, к которым легко приставлялся довесок "спец": лишняя информация сообщается либо посвященному, либо тому, кто уже не сможет, не успеет ее использовать.
Петр поймал себя на небывалом: он иронизирует над Службой! Он - ее верный слуга и нераздумывающий апологет! Видно, что-то стало неладно в мире...
По дороге в Вифанию встречались прохожие, многие узнавали Машиаха. Большинство уже слышало - слухами в земле Израильской был пропитан сам воздух! - о его смерти на кресте, другие, не слыхавшие о том, получали полную информацию о событиях минувших дней от учеников и особенно от говорливой Марии из Магдалы. Иешуа не останавливался, на ходу благословлял изумленных и изумлявшихся, улыбался. Петр отметил, что у ученика появился новый жест крест, крестное знамение. Полной ладонью. Как у католиков. Вполне, кстати, объяснимо: книга по истории религий подсказала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
А они и вправду зажили, хотя и остались еще уродливые, покрытые коркой шрамы на запястьях и лодыжках.
– Неужто совсем не больно? - спросила мать, не отпускающая сына, вцепившаяся обеими руками в его наплечный платок.
– Все прошло. Не беспокойся, - рассеянно отвечал Иешуа, улыбаясь и глядя куда-то вдаль, поверх голов собеседников. - Я опять с вами. Не стоит больше печалиться... - И вдруг заинтересовался: - Вы куда-то торопились?
Иоанн, единственный из всех, кто понимал происходящее, счел нужным вмешаться, взять на себя лидерство среди "непонимающих":
– Мы пришли к твоей могиле, Учитель, где накануне дня шабата оставили тебя мертвым. Сегодня - первый день недели и второй - траура. Но ты знаешь: в шабат можно только молиться, а сегодня соседи Лазаря в Вифании должны приготовить поминальную трапезу... - Он говорил подробно, мягко, как человеку, впавшему в состояние амнезии, напоминал об известном и привычном, но звучало это вполне к месту. А что? Человек отсутствовал в этом мире, мог и забыть о земном. Да и чувствовал Иоанн - как и Петр, - что мысли Иешуа сейчас где-то далеко, что могучий и непонятный механизм под названием "мозг" что-то обсчитывает, бросив на сей процесс всю свою мощность. Как компьютер. А на бытовое у него не осталось ни байта... - Мы ждали встречи с могильным камнем, а увидели живого Машиаха. Попробуй представить наше изумление и нашу радость!
Петр чувствовал, как Иоанн пытается пробиться в сознание Иешуа, но безуспешно. Он, Петр, уже попробовал и бросил, поскольку прервать работу компа, считающего программу, можно только одним способом - вынуть из него винт-кристалл. Но то, что не удалось Петру, получилось у Иоанна. Иешуа внезапно ожил, глаза его, до того застывшие и невидящие, загорелись, он словно решил наконец вернуться из "там" в "здесь" и сделал это по-библейски , точно, используя полученный и прочитанный ночью материал.
– Я еще не взошел к Отцу Моему, - выдал он почти дословную цитату из Евангелия как раз от Иоанна, - я лишь восхожу к Нему, к Отцу Моему и Отцу вашему и к Богу Моему и Богу вашему. Я рад видеть вас и обнадежить вас. Мы еще долго пробудем вместе. И как послал меня Отец, так и я посылаю вас... - Он сложил ладони корабликом и дунул в них. И из пустых ладоней словно облачко поднялось, поплыло в нагретом воздухе, на мгновение окутало каждого и исчезло. - Примите Духа Святого, - сказал Иешуа, улыбаясь. Он совсем ожил, обрел способность к легкой и невинной иронии, даже мельком глянул на Петра: мол, устраивает текст? - А дальше - ваш выбор и ваше право. Кому простите грехи, тому они простятся. На ком оставите, на том они и останутся. Вы - мои апостолы, мои посланники, мои вестники. Вас осталось, к несчастью, только одиннадцать, но очень скоро будет больше... А что до трапезы в доме моего друга Лазаря... - он нашел старика, ласково кивнул ему, - то не надо ее отменять. Нам есть кого помянуть: брата нашего Иуду, в смертной печали покинувшего нас брата. Да, ему не хватило веры, чтобы продолжать жить и бороться, он - умелый и сильный воин! - оказался слабым духом, но ведь он принял смерть за меня... Закон не приветствует слабых, это правда. Но отныне и во веки веков закон - это я. Пусть те, кто не был с нами, кто не истоптал подошв своих по дорогам Галили, кто не входил со мной во враждебный сущему Иершалаим, кто не видел моего Распятия и кто не слышит меня сейчас, - пусть они придумают небылицы о нашем времени. Бог им судья!
– А ты не судья? - не утерпел Петр.
– Я - нет, - усмехнулся Иешуа. - Будет сказано: "блаженны увидевшие и уверовавшие". Я так и думаю. Будет сказано умным, кто возьмется хоть в малости сил своих описать недлинную жизнь нашу как бесконечный подвиг: "Много сотворил Машиах разных чудес, о которых не писано в книге сей..." - Он привлек к себе Иоанна, обнял его. Не отпуская, закончил: - И даже если кто-то что-то добавит своего - того, что не было, а так хотелось, чтоб было, пусть добавит - Бог ему судья. Но не я, Кифа, не я. Мне судить - последующих... - И, отпустив Иоанна, не подозревающего, что произнесенные Машиахом слова вычитаны из будущей книги Богослова, спросил буднично: - Лазарь, мы идем к тебе или останемся болтать посреди дороги?
Лазарь засуетился, что-то бросил на ходу сестрам, что-то приказное, поспешил вперед, обогнав остальных метров на Тридцать, спохватился, притормозил, дождался всех, извиняюще улыбаясь: мол, не обессудьте, мол, от всего от этого крыша поехала...
Вообще-то она у всех поехала.
Все вдруг ужасно заторопились в Вифанию, хотя ходу до нее, как уж не раз отмечалось, всего ничего, а на дворе - утро, до вечерней трапезы - еще жить и жить, но Иешуа будто бы определил задачу людям, у которых в ближайшей перспективе не наблюдалось никаких задач, кроме соблюдения траура, а тут - и не траур вроде бы, хотя теперь он - по Иуде, но он все же сам себя порешил, так что траур, да, но какой-то не очень настоящий...
Они слышали: закон теперь - это Машиах. Но прежний Закон тоже еще не умер, привыкли все к нему, как можно забыть...
А ведь Иешуа не случайно, не вдруг очнулся от "нездешнего." пребывания. Петру подумалось, что комп просто досчитал программу.
Или ту малую часть ее, которая основывалась только на услышанном от Петра и прочитанном ночью. И что же он насчитал?.. Петр сейчас не волновался, знал: ученик скажет и спросит. Ученику нужна информация. Нового Завета и чудом обнаруженной в каком-то из книгохранилищ или кристаллохранилищ компьютерной распечатки латинского варианта книги по истории религий ему явно мало. А версию о знании, которое исчезнет через сорок дней, начальники в Службе скушали. Может, они и не очень поверили Петру, может, и закрались какие-то положенные случаю подозрения, но и они помнили: сорок дней есть у всех, произойти за эти дни может всякое. А уж Служба-то себя всерьез числила непогрешимо всесильной. И еще. Служба исповедовала старое правило всех служб, к которым легко приставлялся довесок "спец": лишняя информация сообщается либо посвященному, либо тому, кто уже не сможет, не успеет ее использовать.
Петр поймал себя на небывалом: он иронизирует над Службой! Он - ее верный слуга и нераздумывающий апологет! Видно, что-то стало неладно в мире...
По дороге в Вифанию встречались прохожие, многие узнавали Машиаха. Большинство уже слышало - слухами в земле Израильской был пропитан сам воздух! - о его смерти на кресте, другие, не слыхавшие о том, получали полную информацию о событиях минувших дней от учеников и особенно от говорливой Марии из Магдалы. Иешуа не останавливался, на ходу благословлял изумленных и изумлявшихся, улыбался. Петр отметил, что у ученика появился новый жест крест, крестное знамение. Полной ладонью. Как у католиков. Вполне, кстати, объяснимо: книга по истории религий подсказала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155