Капица, кажется, его звали...
Но - дошли.
У выхода из города было очень людно. Толпа, конечно, не такая плотная, как на улице, но суматохи не меньше. Торговцы, животные, дети, солдаты... Если бы пришлось искать мальчика здесь, то куда проще - визуально, без сканирования. Уж очень много разных .мыслей?; мешанина, скопище, хаос, невозможно сосредоточиться. В прошлый раз семью Иосифа или Йосефа Петр нашел относительно просто. Во время общей молитвы, на площади перед Храмом. Все думали об одном и том же. Почти синхронно, Легко было просканировать эфир и услышать мысль маленького Иешуа. А дальше - слежка. И такой бездарный результат - спасибо Кевину. Но в этой толпе... Петр сообразил: объект же уже на пути к Назарету. Уйти далеко не успели...
– Асаф, курс - на север. Дорога в Назарет.
– Понятно, Мастер...
Назаретяне шли вместе, лишь разбившись на небольшие группы - по разговорам, по интересам. Все паломники знали друг друга давно, многие были соседями, а иные - родственниками. Все обсуждали большой город Иершалаим все-таки с завистью обсуждали, хотя и с почтительной завистью, с уважением: уж больно он отличался от их маленького, грязного Нацрата. Женщины наперебой говорили об украшениях и платьях из невиданных материй, привезенных финикийскими купцами, мужчины судили о женщинах и ценах на скот. Кое-кто вел беседы о Законе, вспоминались слова священников Храма. Шли не спеша, дорога длинная, хотя и знакомая: некоторые ходили по ней трижды в год: на Песах, Шаву-от, или Пятидесятницу, и праздник Кущей. Каждый израильтянин согласно Закону должен посещать Иершалаим по этим праздникам. Бросить хозяйство могли, конечно, не все, да и длинный - трех-, а то и четырехсуточный! - переход тяжеловат, вот и получается: в Иершалаим - только на Песах и Гамацот, на праздник опресноков.
Но сейчас все мысли уже о доме.
Позади всех, чуть поотстав, шли двое: один высокий, чернобородый, в белых одеждах, с богатой золотой пряжкой на поясе, второй - в голубом хитоне, с короткой бородой, моложе первого. И никто их не замечал, никому, казалось, до них дела не было, хотя и странно: чужие они явно, не из Нацерета. Здесь о каждом знали почти все: кто где живет, как кого зовут, у кого сколько детей, но эти двое...
Петр непрерывно внушал окружающим: "Смотри сквозь нас..." И неторопливо искал нужную мысль.
"...синее платье с голубой накидкой..." - это вон та молодая женщина. Муж пожалел денег - купить ей подарок.
"... колеса скрипучие какие, придем - смажу..." - мужчина, ведущий осла, запряженного в одноосную повозку.
"...как болит спина. А до ночлега еще далеко. Дойти бы..." - старуха с мешком через плечо, на лице - боль.
Нет, не то, все не то...
"...толстый мужик в красивых сандалиях... что он хотел от меня?" - о чем подумал отец?
Ага! Вот ты где, маленький Иешуа! Спасибо за "толстого мужика", Кевину понравилось бы...
Петр всмотрелся в бредущих людей и увидел мальчика, чьи мысли он только что слышал. Да, Иешуа, вчера еще у тебя не было этой ссадины на коленке... Пацан, что и говорить. Петр усмехнулся: будущий Мессия с оттопыренными ушами и разбитыми коленками.
Однако работа. Мастер и Техник ускорили шаг и поравнялись с семьей Йосефа. Петр лишь на секунду задержался - подошел к смертельно усталой старухе с мешком, слегка коснулся плеча.
И как реакция - мгновенная мысль.
"...вот странно! Ветерок подул, и спину отпустило..."
Петр улыбнулся - довольный. Подумал: давненько не лечил людей прикосновениями, как библейский - книжный! - Иисус, навыка, однако, не потерял. Ничего, маленький Иешуа, все своим чередом, я и тебя этому научу...
Иосиф, как и многие, вел на длинной веревке ослицу, запряженную в повозку. На повозке сидела Мария с двумя дочками. Иешуа шел впереди. Как взрослый мужчина, которому не пристало праздно сидеть, а положено следить за дорогой: то и дело попадаются крупные камни, их надо столкнуть с пути, колеса не должны на них наезжать.
Вдруг в голове мальчика прозвучал тихий, но очень отчетливый вопрос:
"Ты хотел бы быть таким, как твой отец?"
Иешуа испугался - такого с ним никогда не случалось! - но скорее машинально, по инерции, нежели осознанно, ответил мысленно:
"Да".
Новый вопрос, чуть погромче, но все равно - как бы изнутри:
"А тебе хочется узнать, что хотел от тебя тот толстяк в красивых сандалиях?"
"Да".
Иешуа начал оглядываться по сторонам и увидал шедшего рядом высокого, красивого, богато одетого мужчину. Откуда он взялся? Никого на дороге не было, кроме назаретян...
Встретился с ним глазами, и опять в мозгу прозвучало:
"Я расскажу тебе. Пойдем со мной",
Странно, но Иешуа не испытывал страха, он знал: страх должен быть, но незнакомец казался мальчику таким добрым...
" Ты ангел ?"
"Да".
Мужчина протянул руку, Иешуа взял ее, они отошли к обочине дороги, остановились.
"А родители..." - подумал мальчик, но тут же услышал мысль незнакомца:
"Не бойся, ты их скоро увидишь"...
– А где Иешуа? Мирьям, ты не видела сына? - Иосиф притормозил ослицу, оглянулся по сторонам. Он привычно начинал злиться: опять этот непоседа пропал.
"Иешуа идет с детьми Салмона-кузнеца", - возникла в голове Иосифа успокаивающая мысль.
– С детьми... Салмона... - пробормотал растерянно Иосиф и потянул ослицу дальше.
А Жан-Пьер веселился по дороге в Иершалаим:
– Два богатых извращенца похитили мальчишку у родителей и ведут его к третьему в дом...
– Успокойся, Техник! - Петр резко оборвал Жан-Пьера.
Мало того, что он молол полную чепуху, он еще мешал Петру сосредоточиться на мысленной беседе с мальчиком.
"А ты по-прежнему не боишься. Молодец!"
"Не боюсь. А откуда вы знаете?"
"Я знаю все про тебя".
"Все-все?"
"Все-все".
"А что вам от меня надо?"
Петр почувствовал во рту лимонный привкус - парнишка все-таки робеет.
"Не бойся. Мы сделаем тебе подарок и отпустим".
"Подарок... подарок".
Это слово вихрем завертелось у Иешуа в голове. Петр чувствовал сладкую радость, имбирный запах предвкушения чего-то приятного, еще какие-то запахи и вкусы. Эх, мальчик, мальчик... Нечасто же ты слышал слово "подарок" за свою жизнь.
Петр замолчал. Вернее, остановил мысль-беседу. Думал: сильные эмоции можно почти трогать. Страх - липкий и кислый, радость сладкая, мягкая, как сахарная вата, - вот уж древний продукт! Зависть, ревность - выпуклые, скользкие, горьковатые на вкус. Иногда такая трансформация чувств мешала. Особенно за едой. Ешь, предположим, рыбу, а твой сосед по столу радуется собственной шутке. И рыба получается приторной, как мед... Петру еще повезло. Иные Мастера чувствуют человеческие эмоции как боль, а иные как звуки. Приходится постоянно себя блокировать, чтобы не сойти с ума от моря ощущений. А Петру общение - что лавка с пряностями: все время чем-то пахнет.
Впрочем, бывают и неприятные запахи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Но - дошли.
У выхода из города было очень людно. Толпа, конечно, не такая плотная, как на улице, но суматохи не меньше. Торговцы, животные, дети, солдаты... Если бы пришлось искать мальчика здесь, то куда проще - визуально, без сканирования. Уж очень много разных .мыслей?; мешанина, скопище, хаос, невозможно сосредоточиться. В прошлый раз семью Иосифа или Йосефа Петр нашел относительно просто. Во время общей молитвы, на площади перед Храмом. Все думали об одном и том же. Почти синхронно, Легко было просканировать эфир и услышать мысль маленького Иешуа. А дальше - слежка. И такой бездарный результат - спасибо Кевину. Но в этой толпе... Петр сообразил: объект же уже на пути к Назарету. Уйти далеко не успели...
– Асаф, курс - на север. Дорога в Назарет.
– Понятно, Мастер...
Назаретяне шли вместе, лишь разбившись на небольшие группы - по разговорам, по интересам. Все паломники знали друг друга давно, многие были соседями, а иные - родственниками. Все обсуждали большой город Иершалаим все-таки с завистью обсуждали, хотя и с почтительной завистью, с уважением: уж больно он отличался от их маленького, грязного Нацрата. Женщины наперебой говорили об украшениях и платьях из невиданных материй, привезенных финикийскими купцами, мужчины судили о женщинах и ценах на скот. Кое-кто вел беседы о Законе, вспоминались слова священников Храма. Шли не спеша, дорога длинная, хотя и знакомая: некоторые ходили по ней трижды в год: на Песах, Шаву-от, или Пятидесятницу, и праздник Кущей. Каждый израильтянин согласно Закону должен посещать Иершалаим по этим праздникам. Бросить хозяйство могли, конечно, не все, да и длинный - трех-, а то и четырехсуточный! - переход тяжеловат, вот и получается: в Иершалаим - только на Песах и Гамацот, на праздник опресноков.
Но сейчас все мысли уже о доме.
Позади всех, чуть поотстав, шли двое: один высокий, чернобородый, в белых одеждах, с богатой золотой пряжкой на поясе, второй - в голубом хитоне, с короткой бородой, моложе первого. И никто их не замечал, никому, казалось, до них дела не было, хотя и странно: чужие они явно, не из Нацерета. Здесь о каждом знали почти все: кто где живет, как кого зовут, у кого сколько детей, но эти двое...
Петр непрерывно внушал окружающим: "Смотри сквозь нас..." И неторопливо искал нужную мысль.
"...синее платье с голубой накидкой..." - это вон та молодая женщина. Муж пожалел денег - купить ей подарок.
"... колеса скрипучие какие, придем - смажу..." - мужчина, ведущий осла, запряженного в одноосную повозку.
"...как болит спина. А до ночлега еще далеко. Дойти бы..." - старуха с мешком через плечо, на лице - боль.
Нет, не то, все не то...
"...толстый мужик в красивых сандалиях... что он хотел от меня?" - о чем подумал отец?
Ага! Вот ты где, маленький Иешуа! Спасибо за "толстого мужика", Кевину понравилось бы...
Петр всмотрелся в бредущих людей и увидел мальчика, чьи мысли он только что слышал. Да, Иешуа, вчера еще у тебя не было этой ссадины на коленке... Пацан, что и говорить. Петр усмехнулся: будущий Мессия с оттопыренными ушами и разбитыми коленками.
Однако работа. Мастер и Техник ускорили шаг и поравнялись с семьей Йосефа. Петр лишь на секунду задержался - подошел к смертельно усталой старухе с мешком, слегка коснулся плеча.
И как реакция - мгновенная мысль.
"...вот странно! Ветерок подул, и спину отпустило..."
Петр улыбнулся - довольный. Подумал: давненько не лечил людей прикосновениями, как библейский - книжный! - Иисус, навыка, однако, не потерял. Ничего, маленький Иешуа, все своим чередом, я и тебя этому научу...
Иосиф, как и многие, вел на длинной веревке ослицу, запряженную в повозку. На повозке сидела Мария с двумя дочками. Иешуа шел впереди. Как взрослый мужчина, которому не пристало праздно сидеть, а положено следить за дорогой: то и дело попадаются крупные камни, их надо столкнуть с пути, колеса не должны на них наезжать.
Вдруг в голове мальчика прозвучал тихий, но очень отчетливый вопрос:
"Ты хотел бы быть таким, как твой отец?"
Иешуа испугался - такого с ним никогда не случалось! - но скорее машинально, по инерции, нежели осознанно, ответил мысленно:
"Да".
Новый вопрос, чуть погромче, но все равно - как бы изнутри:
"А тебе хочется узнать, что хотел от тебя тот толстяк в красивых сандалиях?"
"Да".
Иешуа начал оглядываться по сторонам и увидал шедшего рядом высокого, красивого, богато одетого мужчину. Откуда он взялся? Никого на дороге не было, кроме назаретян...
Встретился с ним глазами, и опять в мозгу прозвучало:
"Я расскажу тебе. Пойдем со мной",
Странно, но Иешуа не испытывал страха, он знал: страх должен быть, но незнакомец казался мальчику таким добрым...
" Ты ангел ?"
"Да".
Мужчина протянул руку, Иешуа взял ее, они отошли к обочине дороги, остановились.
"А родители..." - подумал мальчик, но тут же услышал мысль незнакомца:
"Не бойся, ты их скоро увидишь"...
– А где Иешуа? Мирьям, ты не видела сына? - Иосиф притормозил ослицу, оглянулся по сторонам. Он привычно начинал злиться: опять этот непоседа пропал.
"Иешуа идет с детьми Салмона-кузнеца", - возникла в голове Иосифа успокаивающая мысль.
– С детьми... Салмона... - пробормотал растерянно Иосиф и потянул ослицу дальше.
А Жан-Пьер веселился по дороге в Иершалаим:
– Два богатых извращенца похитили мальчишку у родителей и ведут его к третьему в дом...
– Успокойся, Техник! - Петр резко оборвал Жан-Пьера.
Мало того, что он молол полную чепуху, он еще мешал Петру сосредоточиться на мысленной беседе с мальчиком.
"А ты по-прежнему не боишься. Молодец!"
"Не боюсь. А откуда вы знаете?"
"Я знаю все про тебя".
"Все-все?"
"Все-все".
"А что вам от меня надо?"
Петр почувствовал во рту лимонный привкус - парнишка все-таки робеет.
"Не бойся. Мы сделаем тебе подарок и отпустим".
"Подарок... подарок".
Это слово вихрем завертелось у Иешуа в голове. Петр чувствовал сладкую радость, имбирный запах предвкушения чего-то приятного, еще какие-то запахи и вкусы. Эх, мальчик, мальчик... Нечасто же ты слышал слово "подарок" за свою жизнь.
Петр замолчал. Вернее, остановил мысль-беседу. Думал: сильные эмоции можно почти трогать. Страх - липкий и кислый, радость сладкая, мягкая, как сахарная вата, - вот уж древний продукт! Зависть, ревность - выпуклые, скользкие, горьковатые на вкус. Иногда такая трансформация чувств мешала. Особенно за едой. Ешь, предположим, рыбу, а твой сосед по столу радуется собственной шутке. И рыба получается приторной, как мед... Петру еще повезло. Иные Мастера чувствуют человеческие эмоции как боль, а иные как звуки. Приходится постоянно себя блокировать, чтобы не сойти с ума от моря ощущений. А Петру общение - что лавка с пряностями: все время чем-то пахнет.
Впрочем, бывают и неприятные запахи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155