они думают и живут не по-вашему. Иначе мыслят. Иначе поступают. И только в этом их вина. Как только в этом была вина пророков перед их современниками, которых сегодня ты гневно судишь. Вот и все, книжник. Подумай о том, что я тебе напророчил. Может быть, ты все-таки сумеешь мыслить иначе? Слово-то какое красивое, прислушайся: инакомыслящий... А что до мгновенья... Сложи-ка ладони вместе, книжник.
– Зачем?
– Сложи, не бойся. Я не обижу тебя.
Фарисей осторожно вытянул руки и свел лодочкой ладони.
– Выдох - мгновенье, да? - спросил Иешуа, повторяя недавниеслова фарисея. - Верно. Но и мгновенье - часть вечности. Смотри... - И он легко выдохнул воздух в протянутые ладони.
И на них возник абрис - именно так, одни очертания, контур, сквозь который видны были и ладони, и старческая кожа в глубоких линиях жизни, судьбы или любви, площадь, столпившиеся вокруг люди, - просто проявился из прогретого весенним солнышком тонкий призрак храма с четырьмя башнями по углам и с пятой, более высокой, посередине.
– А теперь второе мгновенье - вдох... Иешуа вдохнул, и храм исчез. Фарисей по-прежнему держал ладони вместе, трагически не веря тому, что они пусты.
– Истинно говорю тебе, - сказал Иешуа вконец обалдевшему фарисею, впрочем, и остальные тоже не выглядели материалистами, - твой дом пуст. И в Святая Святых - только пыль и пустота. Там нет Бога. Ему там тесно и душно. А я ухожу. Вспоминай обо мне, книжник, у тебя еще есть время...
И он быстро пошел прочь, все так же окруженный учениками, молчаливый, куда более углубленный в себя, поэтому не видящий протянутых к нему рук, не слышащий криков. Он шел из чужого ему Храма, в котором, по его словам, не было Бога.
А Петр, раздвигая телом толпу, как танк, шел впереди, чувствуя плечом плечо Иоанна, и думал про себя: похоже, что Иешуа приобрел еще одного почитателя. Пока сомневающегося, противящегося услышанному, но умеющего мыслить, а значит, рано или поздно сумеющего понять, что мысль, пусть даже против воли проникшая в душу, в чем-то верна, стоит ее перетереть, привыкнуть к ней, а она за это время приживется, пустит корни, начнет хозяйничать в означенной душе. И все-то с помощью детского трюкас храмом на ладошках, совсем простенького для паранорма, даже тыква-голова на блюде во дворце Ирода была галлюцинацией более сложной, а ведь здравый Иешуа ничем не брезгует в постоянной "ловле чело-веков". Все идет в дело, и все ему помогает.
Интересно бы узнать; как имя этого фарисея? Кем он станет - если станет! в грядущем шествии веры Христовой?..
ДЕЙСТВИЕ - 4. ЭПИЗОД - 5
ИУДЕЯ, ИЕРУСАЛИМ, 27 год от Р.Х., месяц Нисан
Ночевали опять в доме Лазаря. Петр счел, что безопаснее места нет, любое другое окажется новым, с новыми хозяевами, с новыми людьми, которые обязательно явятся вечером в дом, где остановился Машиах; кто среди них возникнет - один Бог знает, а у Петра с Богом отношения были куда более прохладные, нежели у Иешуа, поэтому он решил не рисковать. Час ходу до Вифании, - даже при том, что все устали за день в Иерусалиме смертельно, - все-таки можно вынести, зато там, у Лазаря, - нормальная еда, нормальный сон, никого посторонних, хорошо известная местность и подходы к ней... Петр выставил охрану, определил ребятам время ночных смен. и в общем-то чувствовал себя спокойно: в эту ночь ничего произойти не могло, не должно было.
Утром вся компания снова собралась в город. Иешуа хотел все-таки пройти по Терапийону, не исключено - кого-нибудь излечить, потом спуститься к пруду Силоам, или Шилоах, то есть к "источнику, посланному Богом". Название его, что ли, привлекло?.. Хозяйственный Натан был послан на поиски чистого дома без постороннего глазу, где вечером все могли ритуально отужинать, иначе - провести седер. Петр послал с ним Симона, как более обученного охранному делу: проверить подходы к выбранному дому, кто соседи и прочее. Хотя понимал, что на седере ничего не произойдет. Понимал он это еще и потому, что поручил Иоанну на короткое время отпроситься от экскурсии по городу и сходить в дом к Кайафе, чтобы оставить ему записку всего с тремя словами:
"Сегодня после полуночи". Кайафа скорее всего целыми днями пропадал в Храме, но мог ненадолго оказаться и дома. В любом1 случае кто-нибудь из служек-левитов записку ему отнес бы. Что делать, получив эту записку, Кайафа знал. А Петр придумал для себя причину не идти вместе со всеми, чтобы забежать к себе в дом в Нижнем городе, превратиться, возможно, в римлянина Вителлия, а возможно, в эллина Доментиуса и наконец нанести давно задуманный и сегодня крайне своевременный визит к прокуратору Иудеи и Самарии всаднику Понтию Пилату.
Причина для отлучки была резонной: следовало запастись провиантом на седер, купить хорошего вина и отнести все это в дом, который найдет Натан до времени третьей молитвы, то есть до трех пополудни, чтобы две Марии имели хотя бы три часа - приготовить ужин и собрать на стол, а уже после шести всем собраться за трапезой.
– Как мы узнаем, где будет седер? - спросил Иешуа.
– Шимон и Натан найдут вас, - сказал Петр. Иешуа не спросил, как Симон и Натан отыщут их в многотысячной толпе паломников, пришедших в столицу на Песах. Это было даже Петру ясно: кто в городе не укажет, где сейчас искать Машиаха!..
Начинался последний акт трагедии, финал проекта "Мессия", и Петр волновался, поскольку далеко не все оказывалось в сфере его непосредственного внимания. Он не знал, сумели ли воины Пилата сегодня ночью перехватить и рассеять отряды Вараввы, остановившиеся на ночной привал в пустыне южнее Иерихона, а самого Варавву схватить, заковать в цепи и привести в Иерусалим. Он не знал, насколько за эти дни увеличилась армия паломников в Иерусалиме, которых Иешуа .еще десять дней назад позвал в столицу-к себе. Петр видел, что в городе творится нечто невообразимое, людей на улицах явно много больше, чем бывало на Пасху прежде. Он не мог более-менее точно оценить их количество, потому что не видел всех, но даже приблизительно, по тем фрагментам толп, которые попадались на глаза вчера, в Иерусалим пришло не менее десяти двенадцати тысяч. Можно было спросить Иешуа, тот наверняка чувствовал точнее Петра, но спросить значило вызвать удивление у Машиаха: зачем тебе, Кифа, точное число?.. И впрямь - зачем? Петр не знал бы, что ответить...
Что касается Кайафы, тут Петр волновался куда меньше. Первосвященник делал порученное, как уже говорилось, с педантичной точностью ученика-отличника. Петр полагал, что он уже знал результаты римской ночной вылазки, а значит, получив записку или все же сумев перекинуться с Иоанном парой слов - хорошо бы сумел, тогда Петр знал бы судьбу Вараввы! - молниеносно собрал бы свой Малый Синедрион и решил бы судьбу бунтовщиков. Третий осужденный на казнь, кроме Христа и Вараввы, положенный по Канону, наверняка найдется - да хоть бы кто-то из ближних сподвижников зилота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155