далее как в Библии; Сметанка дал с буланой датской кобылой серого Полкана Первого; Полкан Первый дал от серой рысистой голландской матки серого Барса Первого; Барс Первый и стал родоначальником знаменитой орловской породы; лучшие сыновья его: Лебедь Первый и Любезный Первый; ну, Холстомера, вы, я надеюсь, читали; доморощенные теперешние критики очень умиляются тому, какое народное имя дал Лев Николаевич жеребцу: Мужик, и из сего значительного факта выводят глубокую теорию народности толстовского творчества, а догадайся критик заглянуть в родословные списки Орловского завода, увидел бы, что сын Любезного Первого при рождении наречен был Мужик Первый, как и сообщил нам о том граф Лев Николаевич, умиление почти всегда проистекает из недостаточности знания; крепостной Алексея Орлова, управляющий его заводом Шишкин, хитрый и умный мужичок, купил у графа, под видом холостой, рысистую кобылу, жеребую от Мужика Первого, сам втихую и случил, откупился на волю, завел натурально, имея орловского рысака, свой завод, и из завода Шишкина кровь орловского рысака распространилась по другим заводам России, и уже вскоре орловский рысак был знаменит, потому что Орлов, первый, завел в России публичные скачки, н чего он только не делывал на веку своем, могущий вождь полуночного флага, пред кем морей пожар… ему при жизни, как и Румянцеву, воздвигнут был памятник, мраморная ростральная колонна, золотой парящий орел, дней прошлых гордыя следы, еще исполнены великою женою ея великия сады… и славой мраморной, и медною хвалою Екатерининских орлов, предок графа Алексея: стрелец Орел, тот, что, идя к плахе, отпихнул ногою презрительно уже отрубленную голову своего товарища по казни, великое утро стрелецкой казни, кровавые поминки древней Руси, чистое русское презрение к кровавой плахе, к палачу с его топором, к государю; ну, и внуки Орла были не хуже… ещё не граф, Орлов за бильярдом повздорил с, ещё не князем, Потемкиным, вышиб ему кием глаз, и всю жизнь после дразнил Киклопом; а хорош был Алексей Орлов! человек громадного росту, изящен, в генерал-лейтенантском мундире, и красив, во всю щеку жуткий шрам от удара палашом, память о пьяной ссоре с Шванвичем, и то Шванвич ударил его подло, ночью, из-за угла, всю эту историю вы можете прочесть у Пушкина, а Шванвич младший, ученик Тредиаковского, пристал к шайке Пугачева, и избавлен был от топора палача лишь по той причине, что граф Алексей Орлов просил за него императрицу, шрам шрамом, дело прошлое и хмельное, а Шванвич-то был ему друг, и не просить за сына друга грех, вот сия коллизия и подтолкнула Пушкина к сочинению Капитанской Дочки, ему интересен был прежде всего Шванвич, дворянин в армии самозванца, всякая необычность в человеческой, тем паче в дворянской, судьбе интересна была Александру Сергеевичу непредставимо, Шванвич был единственным, главнейшим героем будущего романа, но ценсура! но государь Николай Павлович! а Пушкин зрелый категорически не умел писать не для печати, писал для печати, незамедлительной и чтоб обязательно в Петербурге, строгий свет смягчил свои предубежденья, или простил мне заблужденья давно минувших темных лет, не умел писать, если предположить не мог, что через три недели книжка не выйдет из типографии, и явился героем романа простодушный, и не очень мне интересный, Петруша Гринев, господи, там Савельич, мосье Бопре да рябая Палашка, майор Иван Зурин с его маленькой неприятностью написаны в тридцать раз живее и энергичнее, а в черном злодее Швабрине от прежнего Шванвича всего и осталось что учитель мой, Василий Кирилыч Тредьяковский, вот батюшка сего пугачевского офицера и изукрасил Орлова шрамом, шрам делал его похожим на разбойника… фигура удивительная, даже для того времени, вызывавшая всеобщее изумление, известен ещё в юности силой и необычайной ловкостью, до глубокой старости любил биться на кулачках, и побивал лучших на Москва-реке бойцов, знаменитых Кирибеевичей и Калашниковых, ударом палаша разваливал живого быка, руками ломал подковы, на спор останавливал, ухватив рукою за колесо, проезжающую карету, запряженную четверкой лошадей, чудовищной его силе обязана жизнью Екатерина, в Царском, во время катанья с русских гор, он успел схватить и удержал рухнувшую уже с деревянной горы каретку, в которой мчалась Екатерина, в этом гиганте соединились ум, удивительная проницательность, безумная храбрость, неслыханная уверенность в себе, дерзость, отсутствие всяких проявлений совести, презрение к чужому мнению и природная доброта сильного человека, имея множество врагов, он великолепно, великодушно уверен был, что врагов у него нет, удержу не зная ни в великолепии, ни в расточительности, каждою неделю давал в Петербурге пиры, куда без приглашения явиться мог любой дворянин Империи, и каждого встречали как желанного гостя, вне зависимости от того, был ли он знаком или незнаком хозяину, пиры гремели, пиры знамениты были, гостей там потчевали персиками и ананасами из петербургских, своих оранжерей, стерлядями и судаками из своих прудов, телятиной белой, как снег, ему нужды не было враждовать ни с кем, ни в ком не искал он участия, ни в пору нищей юности, ни в пору богатства и славы, и никого не боялся, ни моральные, ни физические, ни политические препятствия для него не существовали, и он даже не мог взять в толк, почему они существуют для других, Дашкова называла его одним из величайших негодяев на земле, Екатерина уважала его, и боялась, единственного, в России, в мире, боялась! именно он разбудил её в Петергофе на рассвете двадцать восьмого июня: пора вставать! — …что случилось? — Пассек арестован; в восемнадцатом веке все перемены в российской истории начинались для многих людей неожиданным пробуждением; уж не помню, в Елизаветинский переворот, или в один из пред-Елизаветинских переворотов, фельдмаршал граф Ласси разбужен был средь ночи, и армейские офицеры грубо его спросили, к какой партии он принадлежит, и Ласси, то ли по великой хитрости, то ли по великой простоте, отвечал спросонья: к ныне правящей, и чрез то остался фельдмаршалом и не уехал в Сибирь; Алексей Орлов разбудил Екатерину в Петергофе и сказал ей, что всё готово, хотя, говоря по чести, готово было далеко не всё, и Орлов сам не знал, удастся ли ему и Екатерине дожить до вечера, Алексей Орлов склонил Измайловскую гвардию к участию в перевороте, Алексей Орлов читал всему народу на лугу пред Казанской церковью манифест нового правительства, Алексею Орлову доверила Екатерина увезти в Ропшу и стеречь там императора: покуда приготовляют для него приличные комнаты в Шлиссельбурге, те самые комнаты в Шлиссельбургской крепости, которые император предназначил для неё;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145