Она могла бы поклясться, что он крепко спал до тех пор, пока она не начала свой рассказ. Вероятно, он все слышит даже во сне. Может быть, даже видит с закрытыми глазами, иронически подумала Аурелия.
Длинный день тянулся и тянулся. Они пересекли Хемпстедскую пустошь под ахи и охи о разбойниках с большой дороги; попугайчик постоянно свистел, Гревилл не открывал глаз, и Аурелии то казалось, что он крепко спит, то – что он проснулся, когда карета вдруг меняла скорость. Время от времени Аурелия говорила что-нибудь, слегка отклонившись от сценария – бросала какое-нибудь мелкое замечание, на которое никто и внимания-то не обращал, но Гревилл всякий раз просыпался. Она видела это по тому, как вдруг напрягались его плечи и начинали трепетать веки, хотя дыхание оставалось неизменным.
Аурелия тоже закрыла глаза. Сон не приходил, но, в конце концов, дилижанс въехал в деревню и завернул на станцию. Дело близилось к вечеру. Конюхи поспешили менять лошадей.
– Барнет… Барнет… – монотонно повторял кучер. – Полчаса, леди и джентльмены. Здесь вы можете перекусить. Следующая остановка в Уотфорде.
Гревилл потянулся и так же неуклюже, как и остальные пассажиры, вышел из кареты. Однако Аурелия, опираясь на его руку и выбираясь из дилижанса на мощенный булыжниками двор, заметила, что он выглядит вполне отдохнувшим.
– Пойдемте. – Он поднял ее саквояж, взял ее под руку и направился в гостиницу.
– Мы что, останемся здесь? – спросила Аурелия, стараясь не показать, как ее удручает эта перспектива.
– Нет, – ответил Гревилл, сильно облегчив ей душу. – Мне просто нужно найти где-нибудь пони и двуколку. Посидите пока здесь. – Он подвел Аурелию к хлипкому на вид стулу в темном углу пивной и поставил ее саквояж на пол.
Вскоре он вернулся.
– У владельца гостиницы есть двуколка. Если вы готовы, можно ехать.
– А далеко нам ехать?
– Пять миль… примерно час пути. – Гревилл посмотрел туда, где конюх вел в поводу истощенную клячу. – Может быть, и два, если он намерен, запрячь это несчастное животное.
Через десять минут Аурелия уже сидела в хозяйской двуколке. Гревилл сел рядом, взял вожжи, прицокнул, и кляча побрела вперед, на почтовый тракт, волоча за собой легкий двухколесный экипаж.
– Вы хоть знаете, куда мы едем? Мне казалось, что вы не были в Англии много лет.
– Верно. Последний раз мы с вами виделись три дня назад, и за эти три дня мне пришлось многое устроить, как вы и сами понимаете.
Аурелия подтянула конскую попону – оправдывая свое название, та сильно воняла лошадьми – повыше на колени, пытаясь как можно удобнее устроиться на узкой доске, возвышавшейся над железными колесами.
– Мы едем на ферму, расположенную в маленькой деревушке под названием Монкен-Хэдли, – сообщил Гревилл, поворачивая двуколку влево.
– Там, на ферме, кто-нибудь живет?
– Безусловно… Очень сдержанные люди, – весело произнес он. – Они долго арендовали ферму в поместье моего отца, а потом получили небольшое наследство и смогли купить собственную.
Остаток пути они проделали молча. Гревилл что-то тихонько насвистывал, направляя двуколку все дальше по узким деревенским дорогам. Аурелия совершенно не знала Эссекса и сильно удивлялась его равнинам после холмов и лесов ее родного Гемпшира. Она привыкла к соленому запаху моря, а тут чувствовался только глинистый запах перепаханных по обе стороны дороги полей. Над головой щебетали скворцы, грачи кружили над верхушками деревьев, собираясь устраиваться в гнездах на ночлег – день переходил в ранние сумерки.
Они проехали через несколько крохотных деревушек, где в окнах домов уже загорался свет. Один раз дорогу им перегородило стадо коров, которых гнали на вечернюю дойку, и Гревиллу пришлось потянуть вожжи и остановить клячу.
– Есть хотите? – Вопрос, нарушивший это странное дружеское молчание, заставил Аурелию вздрогнуть.
Она немного подумала.
– Знаете, я просто умираю с голоду. Мы ничего не ели с самого завтрака!
– Верно. Но если вы заглянете под скамейку, то обнаружите там корзинку. Я попросил хозяина гостиницы собрать нам какую-нибудь еду на случай, если мы задержимся в пути.
Человек действия, который всегда думает наперед. Аурелия сунула руку под сиденье, вытащила небольшую корзинку с крышкой, поставила ее себе на колени и открыла.
– Пирожки со свининой! – объявила она с удовольствием. – И яблоки.
– Как вы думаете, это подойдет? – Гревилл посмотрел на нее все с той же улыбкой, и Аурелия опять ощутила туже легкую дрожь возбуждения, не имеющую ничего общего с сидением на скамейке двуколки где-то в деревне посреди моря мычащих коров.
Вместо ответа она протянула Гревиллу пирожок, откусила большой кусок от другого и заявила:
– Да. Это подойдет просто отлично.
– Во всяком случае, мы не умрем с голоду, пока доберемся до Хэдли. Мэри будет ждать нас с ужином, но я полагаю, что сначала вам захочется смыть с себя дорожную пыль.
– Вы всегда так внимательно относитесь к потребностям своих партнеров? – с полным ртом спросила Аурелия.
– Когда есть возможность… но это не всегда необходимо. – Он снова одарил ее сверкающей улыбкой. – У меня не так часто бывают партнеры.
– То есть вы так внимательны из-за того, что я женщина?
– А почему бы нет?
– Действительно, почему нет. Не такая уж я гордая, чтобы не ценить этого.
– Вот и хорошо.
Аурелия, погрузившись в молчание, ела пирожок и грызла яблоко, позволив телу свободно раскачиваться в такт движению двуколки по неровной дороге и впав своего рода транс.
– Наконец-то прибыли. – Гревилл показал ей кнутом на несколько огоньков впереди. – Путешествие закончено.
Гревилл завернул в небольшой дворик позади крытого тростником фермерского дома. Из приоткрытой двери струился свет.
– А, вот и вы, сэр Гревилл… Мадам, вы, наверное, замерзли до смерти. Идемте скорее сюда, к огню. – Коренастая женщина в фартуке в цветочек торопливо вышла из открытой двери и поспешила к ним через двор. Она присела в реверансе и сильно покраснела, когда Гревилл взял ее за руку и поцеловал в обветренную щеку.
– Не нужно никаких церемоний, Мэри, – тепло произнес он. – Аурелия, это мистрис Мэри Машем, и она знает меня буквально с пеленок. Мэри, это леди Фарнем.
Аурелия шагнула вперед, протянув руку:
– Рада познакомиться, мистрис Машем. Должна признаться, что это был долгий и тяжелый день.
– Ага, я так и подумала, мэм. Заходите же скорее, к вскоре все снова наладится. – Мистрис Машем поспешно вошла в большую кухню, выложенную каменными плитами, главное место в которой занимал длинный и массивный деревянный стол, откуда исходили соблазнительнейшие ароматы.
За столом сидел мужчина, такой же коренастый, как мистрис Машем. Перед ним стояла высокая кружка, а сам он строгал кусок деревяшки – его крупные руки с короткими пальцами обращались с небольшим ножиком с невероятной ловкостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85