Аурелия поспешно отодвинулась и сунула веер в расшитый бисером ридикюль.
– Я готова, – улыбнувшись, произнесла она. Гревилл предложил ей руку, чуть шевельнув бровями, но ничего не сказал.
В карете Аурелия села в угол и сидела там, лениво поигрывая шнурком ридикюля, надетым на запястье. Гревилл устроился напротив, наблюдая за ней сквозь полузакрытые глаза. В окнах кареты мелькал зеленовато-желтый свет газовых уличных фонарей, заливая карету 2Ю неприятным, тошнотворным желтым сиянием.
– Ты волнуешься? – внезапно спросил Гревилл.
– Не особенно. – Аурелия подняла на него удивленный взгляд. – А должна?
– Нет. Ты достаточно хорошо натренирована для такого задания. Это должно быть так же просто, как игра с Фрэнни в лотерею.
– Заверяю тебя, это очень простая карточная игра, – едва заметно улыбнувшись, произнесла Аурелия. – Вряд ли мне кто-то предложит более сложную.
– Ну, сегодня вечером точно не предложат, Но ты показалась мне немного рассеянной, а я бы не хотел, чтобы ты отвлекалась. Если тебя что-то беспокоит, скажи прямо сейчас.
«Боже милостивый, – подумала Аурелия, – разве он может думать о чем-нибудь другом, кроме своего задания? Ему в голову даже мысль не приходит, что меня может расстраивать что-нибудь другое, кроме этих вечерних хитростей».
– Не волнуйся, меня ровным счетом ничего не беспокоит, – сказала она. – Да и с какой стати? Все, что я должна сделать, – это заставить его разговориться, а я успешно занимаюсь этим с тех пор, как начала делать высокие прически.
– Речь идет о совершенно определенном человеке и об определенной теме разговора.
Аурелия пожала плечами.
– Какая разница, Гревилл? Каждый разговор похож на любой другой и ведется примерно одинаково.
– В общем, да. И я все время буду держать тебя в поле зрения. – Он откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди. – Покажи-ка мне еще раз, какое движение веером сообщит мне, что я должен подойти и присоединиться к тебе.
С бесстрастным лицом Аурелия вытащила веер из ридикюля и раскрыла его. Приподняв веер к правому плечу, она, вывернув запястье, поднесла его к лицу.
– Так тебя устраивает, мастер; шпионажа?
И вдруг почувствовала, что у нее улучшается настроение. Аурелия любила эту игру. Ей нравилось сознавать, что у нее все получается, что она может успешно перевоплотиться в совершенно другого человека и способна перехитрить их всех.
Гревилл заметил, как заблестели ее глаза, как внезапно дернулись губы, и расслабился. Пусть между ними множество неразрешенных вопросов, Аурелия не допустит, чтобы они помешали ей, как следует исполнить свою роль.
– Больше чем устраивает. – Он протянул руку через разделявшее их узкое пространство и взял ее ладонь. – Я знаю, что ты будешь, великолепна, моя дорогая, ты просто создана для этой работы.
Он говорил это и раньше, но повторения всякий раз заново возбуждали ее, наполняя ощущением собственной силы. Сегодня вечером не должно существовать ничего, кроме их партнерства и спектакля, который они будут играть.
Карета остановилась перед особняком графа Лессингема на Беркли-сквер. Из дома выбежал лакей и открыл дверцу кареты раньше, чем Джемми успел спрыгнуть со своего сиденья рядом с кучером.
– Добрый вечер, сэр Гревилл, леди Фолконер. – Лакей, придерживая дверцу, предложил Аурелии руку.
Она спустилась на мостовую, озадаченная тем, что лакей узнал их карету – довольно скромную, без герба на стенке.
Гревилл выбрался из кареты самостоятельно.
– Благодарю, – произнес он слуге, кивнув. – Вы очень приметливы.
– Мне было приказано ждать вас, сэр, – ответил тот, пряча в карман протянутую ему Гревиллом монету. – Большинство гостей приходят на суаре ее сиятельства пешком либо приезжают в наемных экипажах.
Гревилл понимающе улыбнулся, предложил Аурелии руку, и они проследовали за лакеем в освещенный холл.
– Почему пешком? – прошептала Аурелия.
– Беженцы… слишком бедные, чтобы позволить себе личный экипаж, – пробормотал Гревилл. – Или не желают признаваться, что могут себе это позволить… что само по себе крайне интересно. Кстати, если получится, выясни, есть ли у дона Антонио средства передвижения.
Аурелия едва заметно улыбнулась, но на ее лице не отражалось ничего, когда она поднималась по лестнице, чтобы поздороваться с хозяйкой, ожидающей их наверху. Донна Бернардина, чьи пышные округлости были подчеркнуты платьем из розового газа на алом атласном чехле, плотно обхватывающем ее фигуру под полной грудью, широко раскинула в стороны руки, как оперная певица, готовая запеть свою арию. Аурелия задержала дыхание, испугавшись, что из-за этого экстравагантного жеста пухлые груди леди вывалятся наружу, как два перекормленных поросенка. К счастью, этого не случилось.
– Леди Фолконер, как хорошо, что вы пришли! – Черная мантилья донны Бернардины была пришпилена к ее декольте рубиновой брошью, из ушей свисали массивные бриллиантовые серьги, а на шею были намотаны три нитки восхитительных жемчугов. – Она с сияющей улыбкой повернулась к Гревиллу. – И сэр Гревилл. Добро пожаловать.
Гревилл склонился над пухлой белой рукой – унизанные кольцами пальцы заканчивались длинными алыми ногтями.
– Леди Лессингем.
Графиня повела их через двойные двери в большую комнату, обставленную мебелью, роскошной и так же бросающейся в глаза, как и сама хозяйка. Шторы из жатой ткани, множество шелковых подушек на глубоких бархатных креслах и позолоченных диванах, богатые персидские ковры, массивные картины в золотых рамах…
В салоне располагались две или три группы гостей. В дальнем углу комнаты за фортепьяно сидела женщина. Негромкая музыка естественно вливалась в гул разговоров.
Гревилл быстро окинул взором гостей. Дона Антонио Васкеса среди них не было. Гревилл с улыбкой повернулся к жене:
– Позволь мне, дорогая. – Он ловко поправил коричневатую шаль на плечах Аурелии.
Она мгновенно поняла, что их жертва пока не прибыла, и слегка расслабилась – взяла бокал с шампанским с подноса проходившего мимо лакея и стала отвечать хозяйке, представлявшей им гостей.
Примерно с час Аурелия бродила среди приглашенных, обменивалась с ними любезностями, привыкала к их английскому с сильным акцентом. Она знала, что должна запомнить как можно больше разговоров, прислушиваться ко всему, что могло содержать намек на какую-нибудь необычную деятельность или интерес. Отсутствие дона Антонио не означало, что вечер потрачен напрасно. Пара-тройка этих серьезных озабоченных джентльменов наверняка были агентами Наполеона, и Аурелия вполне могла услышать что-нибудь полезное.
Гревилл придерживался своего маршрута, время, от времени кидая взгляд в сторону Аурелии, чтобы убедиться у нее все в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Я готова, – улыбнувшись, произнесла она. Гревилл предложил ей руку, чуть шевельнув бровями, но ничего не сказал.
В карете Аурелия села в угол и сидела там, лениво поигрывая шнурком ридикюля, надетым на запястье. Гревилл устроился напротив, наблюдая за ней сквозь полузакрытые глаза. В окнах кареты мелькал зеленовато-желтый свет газовых уличных фонарей, заливая карету 2Ю неприятным, тошнотворным желтым сиянием.
– Ты волнуешься? – внезапно спросил Гревилл.
– Не особенно. – Аурелия подняла на него удивленный взгляд. – А должна?
– Нет. Ты достаточно хорошо натренирована для такого задания. Это должно быть так же просто, как игра с Фрэнни в лотерею.
– Заверяю тебя, это очень простая карточная игра, – едва заметно улыбнувшись, произнесла Аурелия. – Вряд ли мне кто-то предложит более сложную.
– Ну, сегодня вечером точно не предложат, Но ты показалась мне немного рассеянной, а я бы не хотел, чтобы ты отвлекалась. Если тебя что-то беспокоит, скажи прямо сейчас.
«Боже милостивый, – подумала Аурелия, – разве он может думать о чем-нибудь другом, кроме своего задания? Ему в голову даже мысль не приходит, что меня может расстраивать что-нибудь другое, кроме этих вечерних хитростей».
– Не волнуйся, меня ровным счетом ничего не беспокоит, – сказала она. – Да и с какой стати? Все, что я должна сделать, – это заставить его разговориться, а я успешно занимаюсь этим с тех пор, как начала делать высокие прически.
– Речь идет о совершенно определенном человеке и об определенной теме разговора.
Аурелия пожала плечами.
– Какая разница, Гревилл? Каждый разговор похож на любой другой и ведется примерно одинаково.
– В общем, да. И я все время буду держать тебя в поле зрения. – Он откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди. – Покажи-ка мне еще раз, какое движение веером сообщит мне, что я должен подойти и присоединиться к тебе.
С бесстрастным лицом Аурелия вытащила веер из ридикюля и раскрыла его. Приподняв веер к правому плечу, она, вывернув запястье, поднесла его к лицу.
– Так тебя устраивает, мастер; шпионажа?
И вдруг почувствовала, что у нее улучшается настроение. Аурелия любила эту игру. Ей нравилось сознавать, что у нее все получается, что она может успешно перевоплотиться в совершенно другого человека и способна перехитрить их всех.
Гревилл заметил, как заблестели ее глаза, как внезапно дернулись губы, и расслабился. Пусть между ними множество неразрешенных вопросов, Аурелия не допустит, чтобы они помешали ей, как следует исполнить свою роль.
– Больше чем устраивает. – Он протянул руку через разделявшее их узкое пространство и взял ее ладонь. – Я знаю, что ты будешь, великолепна, моя дорогая, ты просто создана для этой работы.
Он говорил это и раньше, но повторения всякий раз заново возбуждали ее, наполняя ощущением собственной силы. Сегодня вечером не должно существовать ничего, кроме их партнерства и спектакля, который они будут играть.
Карета остановилась перед особняком графа Лессингема на Беркли-сквер. Из дома выбежал лакей и открыл дверцу кареты раньше, чем Джемми успел спрыгнуть со своего сиденья рядом с кучером.
– Добрый вечер, сэр Гревилл, леди Фолконер. – Лакей, придерживая дверцу, предложил Аурелии руку.
Она спустилась на мостовую, озадаченная тем, что лакей узнал их карету – довольно скромную, без герба на стенке.
Гревилл выбрался из кареты самостоятельно.
– Благодарю, – произнес он слуге, кивнув. – Вы очень приметливы.
– Мне было приказано ждать вас, сэр, – ответил тот, пряча в карман протянутую ему Гревиллом монету. – Большинство гостей приходят на суаре ее сиятельства пешком либо приезжают в наемных экипажах.
Гревилл понимающе улыбнулся, предложил Аурелии руку, и они проследовали за лакеем в освещенный холл.
– Почему пешком? – прошептала Аурелия.
– Беженцы… слишком бедные, чтобы позволить себе личный экипаж, – пробормотал Гревилл. – Или не желают признаваться, что могут себе это позволить… что само по себе крайне интересно. Кстати, если получится, выясни, есть ли у дона Антонио средства передвижения.
Аурелия едва заметно улыбнулась, но на ее лице не отражалось ничего, когда она поднималась по лестнице, чтобы поздороваться с хозяйкой, ожидающей их наверху. Донна Бернардина, чьи пышные округлости были подчеркнуты платьем из розового газа на алом атласном чехле, плотно обхватывающем ее фигуру под полной грудью, широко раскинула в стороны руки, как оперная певица, готовая запеть свою арию. Аурелия задержала дыхание, испугавшись, что из-за этого экстравагантного жеста пухлые груди леди вывалятся наружу, как два перекормленных поросенка. К счастью, этого не случилось.
– Леди Фолконер, как хорошо, что вы пришли! – Черная мантилья донны Бернардины была пришпилена к ее декольте рубиновой брошью, из ушей свисали массивные бриллиантовые серьги, а на шею были намотаны три нитки восхитительных жемчугов. – Она с сияющей улыбкой повернулась к Гревиллу. – И сэр Гревилл. Добро пожаловать.
Гревилл склонился над пухлой белой рукой – унизанные кольцами пальцы заканчивались длинными алыми ногтями.
– Леди Лессингем.
Графиня повела их через двойные двери в большую комнату, обставленную мебелью, роскошной и так же бросающейся в глаза, как и сама хозяйка. Шторы из жатой ткани, множество шелковых подушек на глубоких бархатных креслах и позолоченных диванах, богатые персидские ковры, массивные картины в золотых рамах…
В салоне располагались две или три группы гостей. В дальнем углу комнаты за фортепьяно сидела женщина. Негромкая музыка естественно вливалась в гул разговоров.
Гревилл быстро окинул взором гостей. Дона Антонио Васкеса среди них не было. Гревилл с улыбкой повернулся к жене:
– Позволь мне, дорогая. – Он ловко поправил коричневатую шаль на плечах Аурелии.
Она мгновенно поняла, что их жертва пока не прибыла, и слегка расслабилась – взяла бокал с шампанским с подноса проходившего мимо лакея и стала отвечать хозяйке, представлявшей им гостей.
Примерно с час Аурелия бродила среди приглашенных, обменивалась с ними любезностями, привыкала к их английскому с сильным акцентом. Она знала, что должна запомнить как можно больше разговоров, прислушиваться ко всему, что могло содержать намек на какую-нибудь необычную деятельность или интерес. Отсутствие дона Антонио не означало, что вечер потрачен напрасно. Пара-тройка этих серьезных озабоченных джентльменов наверняка были агентами Наполеона, и Аурелия вполне могла услышать что-нибудь полезное.
Гревилл придерживался своего маршрута, время, от времени кидая взгляд в сторону Аурелии, чтобы убедиться у нее все в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85